Четырнадцатый год

Нарождающемуся

Наступает новый год на мозоль, на ухо,
на печёнки,  на живот. Не любовь - порнуха!
Ближний ближнему палач. У толпы - припадок.
Задолжавший просит сдач, на халяву падок.

Ноги-ноженьки, столпы, не шатайтесь, стойте!
Сгиньте, пули и гробы; бомбушки, не войте!
Годик, будь парламентёр, выйди с белым флагом!
Погаси худой костёр. Дай земле присягу!

Приголубь уставший шар и зверей, в придачу.
Хватит, выпустили пар! Пусть в плечо поплачут.
Пусть обнимутся скорей и залижут раны.
Годик, миленький, созрей: погибать  погано..


Хлебосольное

Свежестиранная скатерть  не просила глажки.
Не водились в старой хате барские замашки.
Но без хлеба и без соли дня не пролетало.
Вот и нынче: намололи, напекли немало!

Каравай, блины, коврижки, пряники, баранки.
И для внучки, и для мышки, и для чужестранки.
Поклонились, как обычно, в горницу впустили.
Баба вроде симпатична, в шёлковом текстиле.

Речи лёгкие, как ветер. Губы, как кораллы.
Понадкусывала снеди... Скатерть заплевала!
Где же ты, Норушка наша? Вылезай из норки!
Прогони её подальше,  эту хлебожорку!



Сети

Попробуй разберись, кто вор, а кто хозяин,
кто  первый, кто второй, кто мать, а кто отец.
Привычка ворошить - отличие окраин,
а в стольном все путём, он сам себе купец.

Где деньги, там товар. Где почва, там и ноги.
Попробуй разберись, откуда что растёт.
До Киева - язык, а в Рим ведут дороги.
Но где сегодня Рим и дьявол не найдёт.

Горит земля огнём, трясётся в лихорадке,
на смешенных кровях, на смешенных костях.
И тот, кто замутил вражду и беспорядки,
сам у себя в сетях, сам у себя в сетях.

Попробуй расплети паук свои же сети,
под грудой мертвецов, в лохани кислоты.
И снова только Бог один за всех ответе.
Глаза людей пусты, глаза людей пусты...



Снегурочка

Достану парчу из комода,
встряхну златокосый парик.
На ком отдыхала природа?
И что на печи за старик?

Пускай далеко не девица,
но косточки греть погожу.
Подольше позёмке бы виться.
О лете не больно тужу!

Что бабье оно, что девчачье,
жара холодам не чета.
В морозы румянец поярче,
хрустяще свежa чистота.

По белому-белому снегу
пройдусь босиком до ворот,
упьюсь первозданною негой
и всё, что болело, пройдёт!



Ни рожна

Кто о баньке грезит, кто о кухне,
кто о пледе, кто о простыне.
Кто-то сохнет, кто обратно: пухнет.
Кто верхом на кляче, кто на пне.

Декораций тьма и тьмово племя,
смысловая линия одна:
недобор тепла. Один со всеми.
А вдвоем ни с кем и ни рожна.


Зима

Пусть зима заметает дома
превращая руины в берлоги.
И война поперхнётся, нема,
не отыщет к живому дороги.

Пусть забьёт все орудия льдом,
превратит бомбовозы в ледышки.
И забудет земля о худом.
И не будет конца передышке.

До поры, пока каждый солдат
не услышит в себе землепашца,
и не станет сохой автомат,
и душа не взалкает брататься,

пусть царит на планете зима,
усыпив до времён всё живое,
засыпая дороги, дома,
и леса, и волков...Пусть не воют!



***
Как троллейбусу причал,
как баркасу рельсы,
нужен зайцу мадригал,
раку - эдельвейсы.

Как алфавит ни тряси,
ни впрягай пегасов,
как стихом ни голоси:
стружка да балясы.

Нужен трап и самолет:
доконают сказки!
Лёгким нужен кислород,
ранам - перевязки...



***
Отрожались, дедка.
Человек - не птица:
не поднять за лето,
как ни торопиться.

На крыло поставить -
долгая задача.
А у нас суставы
и склероз впридачу.

Отлетались, дедка.
Ускоряйся тише.
Хватит ставить метки.
Залатал бы крышу.

Утеплил бы нужник,
заодно и сени.
Для долгов супружних
надобны колени..


***
Ах, соломинка, соломинка,
утопающих оплот!
Не шаланда, не коломенка:
без руля тебя несёт.

То ли в омут, то ли к берегу
прибивает, изломав.
Сносишь ругань и истерику
не качаешь тупо прав.

Отчайдушная фантазия,
сквозь глухую хрипотцу.
Распоследняя оказия
изнемогшему пловцу.

Пропадёт он или выплывет -
всяко ты нехороша.
Ты б подумала, соломинка,
на плаву иных держа..


***
не надо думать о кончине
она сама о тебе подумает
думать надо о том
что будешь жить вечно
как живут например дети
и жить тоже как они
и вообще смысл жизни
не в том когда умереть
а в том как умудриться жить
получая от процесса удовольствие
не вредящее другим удовольствующимся



Кумбары

Трамвайный тамбур полон пара, вагон набит под потолок. Трясусь с портфелем на Кумбары и носом тычусь в чей-то бок.

Ни в Южном Буге, ни в окошке не вижу лунок: зыбок свет. Но вот на поручне немножко подмерзло - слаще всех конфет!
 
Ах, боже мой, на остановке язык прилип, не отдерешь! Не в радость "заиньке морковка": как-будто бы лизнула нож!
Кровищи полная ладошка, сосульки крови на губах.
- Отличница, ты что дурешка? И ранец по бошке`– бабах! Забыты рана и обида, от злости искры: вплавь сугроб!
С кровавым ртищем, с гордым видом плыву вперед, "вбиваю в гроб"! Плетется по следу задира, считает капли на снегу.
Я б отпустила хама с миром, но обернуться не могу. Боюсь нарваться на улыбку, размазать сопли по щекам.
А я девчонка не из хлипких, я не реву по пустякам!


Пра - пра

Спасибо Богу, жили в теле
до полнолетий мои пра-!
Не знаю, что там пили-ели,
о чем тревожились с утра.
Со слов родни, кого застала,
с кем времена пересекли,
известно то, что жизнь трепала,
не отрывая от земли.

Не надо метрик и печатей,
довольно рук, подстать кротам...
И вот, сама почти праматерь,
сама почти что с ними, Там.
Росла без войн и революций,
сыта, обута и в тепле.
Сама себе ваяла блюдце,
стелила скатерть на столе.

Была и кровному прислугой,
и чужедальнему родней.
Я не хочу пальбы и стука,
и быть мишенью и броней!
Довольно миру потрясений,
довольно скачек и скачков!
Угомонись, мой соплеменник.
Мир пропадет без старичков...


Революционерам

Протрите каёмку на блюдце
и яблочко бросьте, как встарь.
Спросите у жертв революций:
хотели они на алтарь?

Хотели фасонить в граните
и тлеть безымянной золой?
Детей нерождённых спросите,
кто добрый на свете, кто злой.

Не бойтесь, они не нагрянут,
жилплощади вас не лишат.
А всё же дотроньтесь до раны,
плесните водицы  ушат.


Орлу

Я не ягодка опять:
мне давно не сорок пять!
И налево прочитать:
бабке ягодкой не стать!
Но кормиться жизнь подряд
только ягодою - яд!
Зарастёшь опять прыщами,
"отрок", брезгующий щами!
Посоли горбушку, дед,
и хвали-ка мой обед!
Тут и репка, тут и квас,
ложка по лбу, глаз-алмаз!
Тут и перец, тут и хрен -
враз поднимешься с колен!
Ты ж не слизень, ты - орёл!
Что ты в ягодах нашёл?


Якось воно буде

Не спіткайся, стій рівненько,
якось воно буде.
Є під серцем сонця жменька,
є повітря в грудях.

Не безглуздо вітер віє,
як би не бісився.
Струмінь свіжої надії
допліч притулився.

Трохи чмихає, вологий...
Але ж не тікає!
Підстелити шлях під ноги
знову обіцяє.

Не занурюється в хмари,
не зриває даху.
Нічогісінько не марно.
Не холонь з остраху...

Зазирати до безодні,
бісу лізти в блюдо?
Тільки виживи сьогодні!
Якось воно буде..



Европейка

Не у всех европейцев европейские зарплаты.
                Автоэпиграф

Опять до зарплаты считает деньки
и голод водой утоляет.
И знать не желает про "обе щеки"!
Кусается, сучка, и лает.

Мясник не желает отвесить костей,
чихает в упор парихмахер.
Врожденная преданность кровных детей
готова послать ее на х..

Вовсю демократия пышно цветет,
иным, что ни час - плодоносит.
А ей, беспородной, сплошной недород:
нужда то сметает, то косит.

И вроде живёт и как-будто бы нет
в союзе, подстельном под штаты.
Грозится распасться под ней драндулет:
ну, в смысле: "сама виновата"!

А как же! Зачем навсегда отдала
свой голос, чтоб им поругались?
Ну что ж, раздевайся теперь догола.
Сдавайся божкам на анализ.



***
N.

Я б тебе, конечно, рассказала
про всемир, который обречён,
про майдан, который без вокзала,
про состав, вмурованный в перон.

Но отныне думать не посмею,
а не то чтоб вслух произносить!
Даже если влезу в глотку Змею,
обрекаюсь цвесть, плодоносить!

Сквозь гортань поганого дракона
прорастать и в бурю, и в пургу.
Мне его законы вне закона.
Отдаю всё чёрное врагу.

Отменяю траурные речи,
споры о грядущем и былом.
Ведь закат мой солнышком увенчан.
Ну, а свет - всем бурям волнолом.

Я б тебе, конечно, рассказала,
но..вчера. Сегодня не проси.
Вынула из сердца это жало.
И отныне - Боже, упаси!



***
N.

Где нынче те пятки,
которых стернёй не проколешь..
И где без оглядки,
в каком разгуляешься поле?

И где тот парнишка,
что вышел в донецкие степи?
Кровавая стрижка
в овчарнике, пастырь не терпит...

Заблеялось стадо,
забыло закон и покорность.
Что ж, надо, так надо.
Пора прекращать животворность.

И вычистить землю
от этих строптивых двуногих,
что Слову не внемлют
и мнят, будто все они "боги"!



***
А в парке мухи не жужжат.
Каштаны россыпью лежат.
Обрубки веток - вместо шпал -
несут гуляк через завал.

Гуляки - ты, а следом я.
Хохочет мокрая скамья:
на каждой заднице - печать!
Скамье за дождь не отвечать!

Бурлят ручьи, плывет листва.
Рычат на гром два медных льва.
Но что Всевышнему - потоп?
Так, очистительный сироп..



Свет в окошке

Хоть убейте, а люблю и буду
жить по солнцу, всплывшему отсюда:
из пучины, из глубокой бездны.
Присягаюсь: напрочь, безвозмездно.

Пусть с меня взимает, что захочет,
только б утром выплыло воочью.

Только б внучка поутру смеялась.
Мне от счастья надобна лишь малость.
Мне от счастья отломить бы крошку -
только б вечность и не понарошку.

И неважно, если не увижу:
вознесусь ли - стану даже ближе.
Если надо, пусть умру, мой Боже -
только б пела та, что всех дороже.

Только б пело сердце Магдалены
и не знало горя и измены!

Только б солнце преданно любило,
ежечасно благостью дарило!



бессрочник

устал служивый
подстелил шинель прилёг
уснул навеки


Тын

Достало вас, видать, не до кости,
раз можется и "пахнуть", и "цвести"..
Не с краю теремок, но тын высок,
не видно ни голов за ним, ни ног..

Ни домочадец, ни автомобиль
не сетуют  на уличную пыль.
Она для тех, кто крышей обделен
и чей балкон стеклом не зачехлен..

А все же от войны не убежишь:
она не признает дверей и крыш.
И как ни зарывай свой нос в пыльцу,
ударит и в живот, и по лицу..

Уж ежели запляшет сатана,
то не спасут ни кровля, ни стена.


***
Куда поехал танк, новехонький, с парада?
В детишек пострелять, в подвальчиках сырых.
Ведь праздник у страны - такая всюду радость!
Так хочется убить! А тот, кто против - псих!

(24.08.14


Детям

Пусть не приснится вам война:
ни в запределье, ни воочью.
И небо будет ярче льна,
а зимы будут лет короче.

В какой не жили бы стране,
с кем хлеб и воду ни делили,
и на тропе, и на коне -
желаю вам  неедкой пыли,

дождей некислых, гроз незлых,
болот не пагубных, лечебных.
Чтоб ни на нюх и ни на слых
ветров не ведали враждебных.

Не знали запахов руин,
бомбоубежищ,  бомбовозов..
А только мир - на всех один.
И, без очков, пусть будет розов!


Чих!

И на солнце горячо
и в тени парилка..
Что сказать тебе еще,
дуболоб опилков?!

Пересохла всяка "пядь"
во твоем "челище".
Можно запросто послать,
но чихнуть почище!

Сам с собою говоришь,
что ни слог - истошней.
Что ж ты посуху штормишь,
фуфломёт безбожный?!



На завалинке высотки

На завалинке высотки, от светла и до темна
продает товарец ходкий обнищавшая страна.
Из штанин и из-за пазух ловко свищет на-гора
всевозможную заразу и потребу для нутра.

Без лицензии, со скидкой, сигареты и те де...
Полицейская "кибитка" не спешит "держать в узде".
Отоварится служивый тет-а-тет и задарма -
будет отпрыску "на пиво" и семейке в "закрома".

На завалинке высотки дремлют псы без поводков.
Девки, травка, мыло, водка... Ни прилавков, ни лотков.
Ни старух, ни футболистов, ни баянов, ни гитар.
Чисто, чисто, чисто, чисто всё товар, товар, товар..



***
Приятно поболтать о том о сём,
не мучаясь, словес не подбирая.
Лишь музыкою речи, напролом
подняться до исконнейшего рая!

Туда, где всё по нраву и на всех:
единно, гармонично, неразменно.
Где всё своё: и речь, и плач, и смех.
И публика само себе, и сцена.

Приятно ощущать себя нутром
и кожею, и винтиком системы.
Приятно приходить всегда с добром,
не допускать и призрака дилеммы!

Приятно быть своим среди своих,
где объяснять тончайшего не надо.
Вдыхать и выдыхать:  улыбку, стих.
И понимать насквозь и с полувзгляда!



Эквилибристы

С.А.
      
Чем больше говорим, тем меньше чувствуем.
Тем сумрачней живём, тем ярче пишем.
Взбиваем из прокисших сливок сладкий крем.
Чем меньше действ, тем больше жжём афишею.

На грани балансируем, чтоб выстоять,
ступней, спины, груди ничуть не жалуем.
Лишь насмерть не впилась бы тварь когтистая.
Покуда можем - тешим себя, балуем.

Кофейным паром, сладкими пирожными,
портретами парадными, нехилыми.
И кажется самим, что всё возможно нам:
ступай сюда, померяемся силами!

Но где соперник? Даже ветру побоку.
Зеркал не восхищаем, глаз не радуем.
Изломанные жерди тащим волоком.
Но семеним над пропастью, не падаем!



Кот в рюкзаке

В доме нет ни лыж, ни рюкзака -
только кот. А с ним не погуляешь.
Крыша тоже, хоть и высока -
валенок из туч не наваляешь.

Как они вальяжно ни плывут,
как в трубу дождями ни доятся,
а не самолет, не парашют
и к ногам относятся с прохладцей.

Отекают стопы по ночам,
шаркают, проснувшись, по паркету.
Столько троп протоптано к врачам,
что сложить - получится полсвета!

Может рюкзачок приобрести,
посадить кота и в путь-дорогу?
Хоть куда, хоть как-нибудь идти?
Может засиделись они, ноги?



Ночная гроза

Не рев недоенных коров,
не вопли ямы оркестровой -
гром ошарашил сонный кров
и тачкодром завыл дворовый.
Под небом - вместо потолка,
под ливнем, молнией и градом,
"лошадки" выгнули бока
и бой открыли автокрадам.

Но где тот вор! В такую ночь
и мыши в норах тише штиля.
Уснуть наездникам невмочь,
погибель - без автомобиля.
Дымят и кашляют, кряхтя,
сорят окурками с балконов...
Заряды небо решетят,
как пасти огненных драконов.

Но "дождь смывает все следы", 
сменив marziale на legato
и под баюканье воды
на койки падают "солдаты"..
"Полк" успокоенно храпит,
нырнув под крышу дружным скопом.
А где-то плавится гранит
и пахнет гарью и потопом.



***

Скандально пригорели макароны.
Без всякого "ажурного дымка".
Хозяйка, "достолепная матрона",
"за словом" отошла  от "камелька".

В итоге - "резюме". Без долгой "мантры"
и амбры "высочайшего" дерьма:
- Спускалась бы с заоблачья: не "санта"!
Хоть малость набралась уже ума!



Без скорби

"на твоей могиле хроник
     станет квасить... Красота!.."
                Сергей Аствацатуров


Может хроник, может скептик,
может правнук посетит.
Мёртвый гнил – не антисептик
и здоровья не сулит.
Депрессирующий фактор,
тормоз радостного дня..
Постоят и - вон! Вот так-то.
До живой - не до меня!

С караваем и вареньем
ни к столу, ни ко двору.
Так что вряд ли буду, тенью,
затевать с живым игру.
Пусть шалят на белом свете
припеваючи, любя.
Пусть за мёртвых не в ответе.
А помянут - не скорбя.


Фиолетовое

Гоше

Лавандовое облако истомы
приплыло в безразмерном рюкзаке
и растеклось по ветхонькому дому,
готовому сорваться налегке;

вещички разом вытряхнуть, как крошки,
расправить рамы, в стороны взметнув;
отставить посиделки "на дорожку";
трубу печную вытянуть, как клюв.

Всё стало фиолетово-лилово!
Все войны и подножные миры
отпали, словно стёртые подковы
и кажутся песчинками с горы..

Лаванда, как пуховая перина,
живой нерукотворный самолёт...
Чтоб не воняло в доме нафталином,
придумали мужчины "Синий слёт"!



Крылья на продажу

Рванётся ли девчонка продаваться -
не удержать дурёху за полу.
Народы, словно бабочки роятся,
размазывают крылья по стеклу.

Глазеют на красивые пейзажи,
на толстые тугие кошельки...
Эпоха радикальной распродажи.
Кого помять особенно с руки?

Сама себя побреет, обесчестит,
простынкою подстелится "жуку".
"Герой" её полюбит, поневестит
и уплетёт за жирную щеку.

И гусеничка даже не родится.
А уж порхать забудется навек.
Вчерашняя румяная девица
наутро ни жена, ни человек.



Не божий народ

Мир перестал соображать,
а тупо сводит с кем-то счёты
под наглым лозунгом:"Стяжать!"
И вот, встряхнулись идиоты,

себя же вызвали на бой,
отдав врагу на пропитанье.
И ухмыляется ковбой,
узрев холуйское старанье.

Опять поднимется доход
заокенского вельможи.
Ну, а продавшийся народ
отпустят к чёрту: он не "божий".


***
Живому можно чаю заварить,
а можно опрокинуть в борщ  солонку.
Связать узлом оборванную нить.
А нет, так нет - к чертям послать вдогонку.

Живого можно в щеки целовать
или в сердцах отвесить подзатыльник.
И уложить с собою на кровать.
И смс-ку сбросить на мобильник.

Живого можно ждать и прогонять,
прощенья клянчить, плюхнуться в колени.
Живого можно бросить и поднять.
Сказать, что он придурок или гений.

В лоб получить забористый ответ.
Молчанье слушать, зло тасуя годы.
А с мертвым разговора больше нет!
И кто не понимает, те уроды..



Залётный

Быть тебе холодным ветром,
с веток сбросившим листву,
к пальцам липнущей конфетой,
волком, воющем во рву.
Быть тебе залётным принцем.
Но загадок не раскрыть!
Не купить меня гостинцем,
смехом влёт не уморить.
Потому что не принцесса:
ни жива и ни мертва.
Потому что интереса
нет к вопросам сватовства.
Ты не сказки перепутал,
ты с луны упал впотьмах.
И стоишь на шаре дутом,
что вот-вот уже..бабах..


Наискосок

N.

Не гляди наискосок,
не гляди на небо.
У орлят весь день урок:
кормятся не хлебом!
Мать раскинула крыла,
снедь изображая.
Детвора малым-мала,
но в бою большая!

Клюв еще как пластилин,
но в добычу целит.
Как-никак орлиный сын -
тучи разметелит.
Дочки тоже нравом в мать -
не мигнут и оком:
дай на части им порвать,
дай упиться соком!

Кровью вскормленным птенцам
не питаться сеном.
Быть без шеи бубенцам,
кровушке - без вены.
Не гляди наискосок, лезь,
косарь, в землянку.
Запирайся на замок.
Чуб твой слишком манкий..




Тыловая лирическая

Стихи, как бесполезный атрибут,
во времени, отравленном войною
Хоть лопни, бомбовоза не собьют,
не встанут перед танками стеною.

Докучливое племя грызунов,
презренное и посланное к лешим.
Тусовка тыловых говорунов,
народец,  вдохновениями нежим.

Бесчисленная публика войны,
закрытая от пороха экраном.
Рифмовки - не кинжалы, не ножны`
и не бинтуют страждущему раны...



Непьющему

Из мира грёз - в загаженные будни,
где, что ни час - замешан на слезах.
Где, кто тверёз - презренней и подсудней
того, кто пьян. Изгой во всех глазах!

Где стыд-позор гнушаться подворотни:
ведь третий нужен просто позарез!
Тот не народ, а жалкое отродье,
кто морщит нос, орёт и "давит пресс".

"ДетЯм полезно видно папку пьяным.
А чистоплюев вешать на суку!
Читайте лучше библии, кораны:
Господь за нас, за грешных начеку!"

А в мире грёз все ангелы и братья.
Цветёт миндаль, гудит в траве пчела....

Тот, кто не пьёт, поболее заплатит.
Не мудрено: врагов - не счесть числа!



Виноватые

К стенке - всех учителей
школ, в которых четверть века
загружали бред в детей,
сделав нацию калекой.

К стенке всех говорунов,
запевал фальшивых гимнов,
отвернувших от сынов
лики предков, абортивно.

Ведь могли же, ведь могли ж,
каждый час по капле в уши:
помни - и не осквернишь,
знай - и брата не задушишь.

К стенке всех, кто наливал
в души ненависть к родному!
Впрочем, поздно. Крах. Обвал..
Вонь. Безумие. Саркома.



Не навсегда
N.

Какая отвратительная блажь
Растить себе рассаду для погоста!
Заточим поострее карандаш
Или ладонью вырисуем просто:

Размашистым ребром и кулаком
Окрошку из признаний-откровений.
Пока со мною ты почти знаком,
Пока вполне сгибаются колени;

Пока в глазах, как в лужицах земли
Рвет облака в клочки реальный ветер,-
Давай не будем лезть под ковыли?
Кто знает, есть ли степь на онном свете!

В горах у нас маслята третий день
Прут из земли и сами лезут в руки.
Давай, степняк, седлай коня и - в тень:
В объятия укрою от разлуки.

Какие наши детские года!
Сто пятьдесят дает наука телу.
Зову тебя к себе не навсегда!
Так приезжай! Взглянуть, как загорела!



Шарик

Стираются  грани, как зубы.
Гниют и болят по ночам.
Пампушки, что с вечера любы,
черствеют к обеденным щам.

Черствеют вчерашние сказки,
черствеет тоска по корням..
Попала душа в скалолазки
и рвётся к ушедшим парням.

Там общею станет обитель,
там войны на "небыль" сойдут.
Летите, тропинки! Ползите...
Пока этот шарик надут.



Бобиха

Листает государства, города,
но ни в одном из них не оседает.
Давно туда не ходят поезда,
клювастый хор стадами не летает.
Картинки оплывают, как туман
по паутинным зарослям окошек.
Там яблочко не катится в карман
и лунный свет не пестует дорожек.
 
Вчерашняя "принцесса на бобах"
трясет во сне могучими жирами.
Ни о каких не думает волшбах,
не семенит вдогонку за ветрами.
Не ездит на ночь глядя по балам,
приход грозы предчувствует костями.
Не держит в голове словесный хлам:
кто б ни бренчал - дорожки скатертями!

Горох, и все бобовые при нём,
в меню принцессы места не имеют.
Сама себе садовник-агроном
и даже бус не вешает на шею!
А уж лапше болтаться на ушах!
Давно сняла и умникам скормила.
Наслушалась романсов в шалашах.
А впрочем..Без иллюзий сон - могила..



Родина

Не самая раскидистая крона
и шишки не гигантского размера,
и на суку не белка, а ворона
повисла, как подбитая химера;

но жмутся желтопузые маслята,
влекомые пахучею смолою,
не отрывают любящего взгляда,
плодятся под родимою полою.

Сосёнка не из тех, что протыкают
небесную лазурь своей верхушкой.
Но у маслят одна она такая,
укрывшая их горбики дерюжкой.



Чужбина

Чужбины греет то же Солнце.
Там тоже есть поля, леса..
И небо: синее, без донца.
И те же птичьи голоса.

И людям надо мира, света,
любви, внимания, тепла..
Одна на всех, у нас планета,
одни над нами купола..



Халява

Захотелось кволому свободы
 - понимай: развязыванья уз.
В смысле: не зависеть от погоды.
В смысле: на халяву влезть в союз.

В тот, где, что ни благо - то от пуза,
где и лёжа, можно процветать.
Захотелось враз взорвать все шлюзы:
так, чтоб магистралью стала гать.

Возвращаться к свиньям и коровам,
во поле берёзкою дичать?
Легче быть себе вовсю здоровым,
получив гражданство и печать!

Захотелось бедному халявы:
дОвеку, сегодня и сейчас.
Спору нет: мечта - святое право.
Заплатил бы кто-нибудь за газ..



Кислотное

Опять кислотные дожди.
Испортилась погода.
Посеяв ненависть, не жди
добросердечных всходов.

И даже если на корню
поганое погубишь,
а будешь чувствовать стерню,
ту пашенку не взлюбишь..

Однажды почву окисля,
посеешь разновесье.
Пустая, горькая земля
отравленная спесью.

Не разродилась куличом,
а долю отравила.
Каким не грей ее лучом,
любви она - могила.



Внуки по переписке

Какое счастье! Выгнали детей:
отправили служить чужим державам.
По скайпам, в ожиданьи новостей,
расплылись потопающей оравой.

С внучатами, на разных языках,
общаемся глазами и руками.
Летаем за бугор на облаках
и падаем в пучины косяками.

На донышке, зарывшись с головой
в пески своих подавленных желаний,
ладонью зажимаем долгий вой,
находим миллионны оправданий.

Бассейны, лимузины, капитал..
все сказки наяву и без печали!
Но что-то гибнет..гибнет за металл,
чего бы мы вдогонку ни кричали.



Смородиновка

Поимела дочку родина,
поимела навсегда.
Кучерявится смородина
там, где бабка молода.

Только правнуков наливкою,
с тех кустов, не усладишь.
Заедают спирт оливкою
и вздыхают про Париж.

Вековою паутиною
в лопухах зарос сарай.
Не пробиться даже псиною.
Да и надо ли - за край?



Европеец

Открыты шлюзы западных границ:
катайся, богатей, приобретай.
Но во дворах все тот же рёв ослиц
и о "германце" в поле не мечтай.

Да и вестимо: пахарю в летах
сподручней на славянском скакуне.
Сын не оратай, где-то в городах:
чужанин борозде и бороне.

Земля вздыхает, тянется к рукам,
плодущей пустовать невмоготу.
Кто поднесёт ковригу барчукам,
отвыкшим добывать свой хлеб в поту?



Славянский тип
 
Ах, леса мои, леса, чёрные да белые.
Ах глаза мои глаза,  дОзелени спелые.
То ли ягода горчит,  то ли гриб отравленный..
Ах ты мой "славянский тип", русами прославленный!

Огородная ботва – не еда для хищников.
Запылает  голова – сгинешь от горчишников.
Мой рецепт: пурга и стынь: лютая, сибирская.
Слава Богу, не Хатынь – выселка сотирская.*

В огороде бузина - сродная, хохляцкая..
Вдоволь красного вина и кровинка - братская.
Только смылась чистота мутными потёками.
Русь одна во мне - свята.  Полдень жив востоками..


*с.Сотиря, дачный посёлок



Оладушки

Гоше

На солнце утречком ни пятнышка и самого на небе нет.
Ты посиди со мною рядышком, неиссякающий мой свет..
Сожми ладонь мою шершавую, мозоли нежно разомни.
Мы с каждым годом моложавее и стариком себя не мни.

По-детски ласковы, доверчивы, довольны малостью вполне.
Играем в жизнь с утра до вечера. Куда-то скачем на коне;
юлим, бряцаем пирамидками, мячи кому-то подаём...
Обуты-сыты не завидками: всё вьём гнездо своё и вьём..

То там соломинка прогнившая, то здесь от пуха ни следа..
Ненастье, солнце затенившее, грозится мраком навсегда..
Ты посиди со мною рядышком, мой белый лебедь, белый свет.
Ах, ладу-ладушки-оладушки..Туман в окошке хмур и сед..



Монмартр

Мой март, монмартр моих парижей,
в которых сроду не была,
не подтасовывалась ближе,
и чьей фиалкой не цвела.

Мой март, заоблачный веститель,
с небес бросающий в ручей,
мой благодетель и креститель,
и пьедестал моих печей..

Когда-то плакал, таял в реки,
а "перед смертью" - весь в цвету!
Мой март, мети свои сусеки
и подноси блины ко рту..


***
Что для моей Отчизны я смогла,
в какие вехи кануло мгновенье?
Не ей года и силы отдала,
не о ее гранит разбив колени.

Не для неё растила сыновей,
не для неё учила их отваге.
Смешение наречий и кровей
расцветило палитру древних стягов.

Открылись иероглифы границ
и материнства сила и опора.
Всё лучшее со всех своих страниц
в единно собрала, убрав заторы.

Глядите, это я: люблю, тружусь,
ручьёв и рек мутить не позволяю.
Я соль славянской доблести, я Русь.
Насиловать и грабить не желаю.

Доверчива, открыта и щедра,
душа моя  не любит звон кинжала.
За тыном материнского двора
друзей я для Отчизны умножала.



Рассеялись мы по свету травой

Вале К.

Рассеялись мы по свету травой,
которая взошла и колосится.
Как ни топтал нас берцами конвой,
какие ни орал нам небылицы, -

мы выстояли, вылезли на свет.
Мы живы - вопреки - и знаем цену
тому, чего под небом нынче нет.
Тому, что рвётся вылезти на сцену.

Опутаем злодейский шаг собой,
заставим рыть золу пожарищ носом.
Развяжем изнутри, ему же - бой.
И подведём черту безумным грёзам....

22.02.14



Декольте с оборками

Декольте поглубже, вымя напоказ -
И мужик на шиле, не отводит глаз.
Хороша бурёнка, есть за что щипнуть,
Есть куда поплакать, есть на чём всхрапнуть.

В общем - поэтесса, горный изумруд!
Отдыхает пресса, гениям капут!
Кладезь вдохновенья, не сосок - Олимп!
Стон благоговенья, каждый выдох - нимб!

Нимбы, как колечки, из пыхтящих губ.
Знает вес словечкам славный стихоруб.
Разглядел в оборках широту души -
Глаз горячий, зоркий. В рифмочку дыши!




Плач по аленькому цветочку

На трамвайной остановке - кладбище цветов.
День закручен со сноровкой: счастье всех сортов.
Вот гвоздички - для отмазок, розы - для страстей.
Для корзинки и для вазы, люкс и попростей.

Раскошелься для любимой, не гляди сычём.
Разноцветь букетом зиму, не скули: "По чём..?"!
Безразмерные карманы у гробовщиков.
День влюблённого дурмана, ярких лепестков.

Где же аленький цветочек, пурпур парусов?
Покупай без проволочек, не топорщь усов!
Современные принцессы и букет "съедят".
Колесить по белу свету ради их наград?

Рисковать во имя бабы жизнью, головой?
Все принцессы в мире - жабы. Брякни тетивой!
В смысле целься орхидеей в сердце и не трусь!
День страды в оранжереях. Выше шею, гусь!

....
Не куплю цветов для вазы - посажу в саду.
А для полного экстаза - граблищи найду.
И поставлю у кровати, где храпит милой.
Что на сказки время тратить и пылить золой?



Щеголиха

Навязчиво закармливая "сладким",
Испачкана загаром дочерна,
Не радует февральская весна
И стебель, распоровший грудь брусчатки.

Не там беда, что выспавшись отменно,
Мороз силён загнать тепло  в дома -
Природа удручающе нема,
Весна без птичьих трелей пахнет тленом.

Подснежники в райграсе поголовно
Спустили  стяги попранных  цветов:
"Предвестники весны" сошли с холстов
Досрочно,  неприметно,  безбунтовно.

Распаренные почки, как сосищи
На брюхах  измождённых старых сук:
Худы леса. А крылышки фрамуг
Взлетели и гардины в окнах хлыщут!



***
То ли зябко, то ли жутко.
Тянем, тянем на себя
на день, на ночь, на минутку
чьи-то взгляды, торопя.

Улыбаемся стыдливо,
утопая с головой,
Вот уже и не тоскливо.
Вот и важен. И живой.


Денег!

Сашке Михайлову, с улыбкой

Что такое "лошадь", "поле",
"уголёк" и "камелёк" -
глупых слов не учим в школе,
это пройденный урок.
               
Никаких плавучих строчек
и порханий в облаках.
Денег нам, без заморочек:
много, сразу и за так!



Фуфайка

Собака, кот, корова, две козы..
Твои потери трудновосполнимы,
достойны сожаленья и слезы,
и долго будут памятью хранимы.

Но не беги к соседям порыдать,
не смогут разделить твоих страданий.
Стихия в их семье убила мать,
оставшихся скрутила в рог бараний.

А у тебя фуфайка на плечах
и лодка с алюминиевым днищем.
И ложка, как всегда, стоит во щах.
Ну как тебя жалеть больным и нищим?



Городок

В городке, с которым даже ветер
перестал бодаться и дружить;
не забыли, как родятся дети,
как сухарь в похлёбку покрошить.

В безнадёжно злой тьмутаракани
кто-то улыбается во сне.
Кто-то бодро шпарит на баяне,
вдохновлённый прОжитым вполне.

В городке, откуда даже крысы
разбежались сотню лет назад,
девочки готовятся в актрисы,
мальчики в десантники хотят.

Грузовик, набитый кирпичами,
неспеша плывет по полосе.
Воздух пахнет ладаном, свечами,
пять церквей стоят во всей красе.

Он на том или на этом свете?
Ни святой, ни дьявол не поймёт.
Городок, в который даже ветер
не заходит, - светится, живёт!



Избушка

Постучишься, - может и откроют.
А не испытуешь - как узнать?
Что зовётся жизнью, что игрою?
"Ошибиться адресом"? Обнять?

Ближний за порогом или дальний?
Угол сдаст? Подарит целый дом?
Исцелит тебя? Смертельно ранит?
Встань, избушка, к сердцу передом!



Постельное
 
В уме - одна постель! Дорога злится,
что под ноги гляжу, кривя лицо.
Затоптана, черна, как истопница,
змеюка рвётся взять меня в кольцо.

То влево выгибается, то вправо,
то вывернется, в загородь уткнув.
То ослепит, как огненная лава,
то грязью брызнет, фарами блеснув.

Но нетушки, в уме постель, и точка!
Хочу в тепло, под стёганный атлас.
Какие б ни чинила заморочки
и чем не заволакивала глаз, -

уткнётся, как покорнейшая лошадь,
строптивой мордой в сонную теплынь!
Хочу под одеялом обезножеть!
Неси в галоп,  гадюня, не волынь!



***
Я не умру в тринадцатом году.
Необратимо точно, как колода,
сгоревшая дотла в печном аду,
как телеящик, вышедший из моды.

Не на кону у выпавших в расход
моя  улепетнувшая кончина.
Ещё один уплывший  в небыль год:
не самый тёплый, сытый и невинный.

Пускай не задирается ни нос,
ни голова, при нём (или обратно?),
поминки лишены тоски и слёз,
наоборот: желанны и приятны.

Пополнен банк событий, дат и лет,
свинья не съела, путь не расщепился..
Куда ни глянешь - белый свет окрест.
Опять Отец за дочку заступился..



Газета

"Всеки носи на гърба си вестник.."
болгарская поговорка


Выручай меня, детство, тряси!
Лезь на шею и топай ногами!
Измазюкай в целебной грязи
и укутай до глаз берегами!

Пригрози, что похитит Бабай,
что не вырасту, если брыкаюсь.
Баю-бай, баю-бай, баю-бай..
Каюсь в прошлом и в будущем каюсь.

Но сегодня.. Укрой, приласкай!
Положи под подушку конфету..
В том, что вырасту, не упрекай.
И не клей мне на спину газету..



Овсяное печенье

"Каждый Новый год я покупаю одну новую ёлочную игрушку "
                .....
Люсе Ли

От корней до макушки - разноцветный огонь.
Что ни год - по игрушке. Нынче царствует конь.
Цвета яркого неба и хозяйкиных глаз.
Шаг печатаный крепок, словно горный алмаз.
Победить и не пробуй, оседлать не спеши.
Не приманивай сдобой. Просто так покроши
то, чем любишь за чаем от души похрустеть.
То, чего и не чаем, как духовная снедь,-
к нам снисходит без зова, без седла и узды.
В общем, будем готовы к плеску синей воды,
к шелковистому лугу, где в росистой траве,
ходят кони по кругу, голова к голове..
И конечно, печенье ни при чём, ни при том..
Просто наше везенье нас найдёт, где не ждём..



Ласкательство

Ласкательство, конечно, не любовь.
Но в мире издевательств и ругательств
его пускай мне впрыскивают в кровь:
не худшая из всех манипуляций.

По плечи заголяю рукава,
не прячу кровеносные сосуды:
вскружится на мгновенье голова,
в параметрах разумной амплитуды.

Для взрыва - сыроватый "динамит",
для разморозки - жару маловато.
Но лучше пусть ласкатель утомит,
чем хам к себе прижмёт запанибрата.

Пускай не пыл и даже не теплынь,
но легче переносится в невзгоды
ласкательства сиреневая стынь,
чем грубости кипучие щедроты.