Серьёзные песни для серьёзных людей

ТВОРЦЕНАТ
(Творческий Центр Александра Танина)
Был когда-то такой в Ташкенте

С Е Р Ь Ё З Н Ы Е
П Е С Н И
Д Л Я
С Е Р Ь Ё З Н Ы Х
Л Ю Д Е Й .
Автор текстов и исполнитель:
Бондаренко Александр Иванович.
Творческий псевдоним:
Александр Танин


Каталог.

1. Серьёзные песни для серьёзных людей.

1.1   – Бродяга.
1.2   – Зализало время раны…
1.3   – Геката.
1.4   – Ушедшей юности.
1.5   – Стадион.
1.6   – Масть.
1.7   – Гап ёк.
1.8   – Гранит науки.
1.9   – Соседка.
1.10 – Проспиртованный насквозь.
1.11 – Телогреечка.
1.12 – Бес в ребро.
1.13 – Друзья – враги.
1.14 – Смерти.
1.15 – В болоте.
1.16 – Про ишачка.
1.17 – Другу.
1.18 – Волчья.
1.19 – Владимиру Семёновичу.
1.20 – Дождь и листопад.
1.21 – Дальнобой.
1.22 – Мы любовью и мечтой одурачены.
1.23 – Эпилог.
1.24 – Тайны.
1.25  – Размышления о Сирии.

2. Перевалочная база.

2.1   – На крайнем юге.
2.2   – Горький.(про город).
2.3   – Офицерские сыновья.
2.4   – Первый прыжок.
2.5   – Дождик за окном.
2.6   – Караван.
2.7   – Офицеру НАТО.
2.8   – Белогвардейская.
2.9   – Курбаши.
2.10 – Дорога – это жизнь
2.11 – Самоволка в ад.
2.12 – Картинки чести.
2.13 – Жене Туркестанского офицера.
2.14 – Угол атаки.
2.15 – Постафганский вальсок.
2.16 – Офицерам.
2.17 – Перевалочная база.
2.18 – Эта короткая - длинная жизнь.
2.19 – Братишке.
2.20 – Краткосрочный отпуск.
2.21 – Монолог сержанта.
2.22 – 201 МСД.
2.23 – ПССный экипаж.
2.24 – Запасной.
2.25 – Экипаж.
2.26 – Звезда на погоне.
2.27 –  Собака.

3. О вечном.

3.1   – Ветра вихрь.
3.2   – Я по времени заплутал…
3.3   – Погоня за призрачным счастьем.
3.4   – О вечном.
3.5   – О ковчеге.
3.6   – Визитная карточка.
3.7   – Заслуга красоты.
3.8   – После 30.
3.9   – Странник.
3.10 – У горного ручейка.
3.11 – Замок Славы.
3.12 – По Владимиру.
3.13 – Любовь и честь.
3.14 – Сумасшедшая.
3.15 – Я знаю, я помню, я ведаю…
3.16 – День раскаяний и сомнений.
3.17 – Злая.
3.18 – В тени пирамидальных тополей.
3.19 – Узду до предела мотаю на кисть…
3.20 – За спиной ни кола…
3.21 – Мечта.
3.22 – Плачь.
3.23 – Человечая конница.
3.24 – По-русскому.
3.25 – На пути к Армагеддону.
3.26 – Промежуточное резюме.
3.27 – Мы внуки тех, кто начал этот путь.
3.28 – Своим годам я сам пастух….
3.29 – Снаряд.
3.30 – Мираж.
3.31 – ОНО,ОНА и ОН.
3.32 – Последнее утро последнего дня.
3.33 – Наследство от поэта.
3.34 – Дело это тонкое Восток…

4. Про орла и голубку.

4.1   – Про шута.
4.2   – Богиня 19 весны.
4.3   – Уходя-уходи.
4.4   – Про тишь Туркестанской ночи.
4.5   – Раз в год.
4.6   – Европа-Азия.
4.7   – Галопом свадьба пронеслась…
4.8   – Татьяна.
4.9   – Я снова улетаю на Восток…
4.10 – Девочке моей.
4.11 – Про орла и голубку.
4.12 – Дважды два.
4.13 – Олечка.
4.14 – Оля.
4.15 – Дело в шляпе.
4.16 – Безумие в постели.
4.17 – Другие женщины.
4.18 – Воздухом одним.
4.19 – На краю мечты.
4.20 – Прощальная гастроль артиста.
4.21 – Баллада о стране моей любви.
4.22 – Таинственной незнакомке.
4.23 – Мадам.
4.24 – Злой рок.
4.25 – Опять печали и напасти…
4.26 – Здравствуйте, я снова на земле…
4.27 – Вечерняя звезда.
4.28 – Аристократка.
4.29 – Талисман.
4.30 – Фаворитка.
4.31 – Полная луна.
4.32 – Банально, но так…
4.33 – На воск оплавленной свечи…
4.34 – Обыкновенная ночь.
4.35 – Ша! Танюша!
4.36 – У подножия пика Любви.
4.37 – В кошмарном сне.
4.38 – Цена любви.
4.39 – Привет из маленького рая.
4.40 – Мужу жены.
4.41 – Сашеньке.
4.42 – Далеко-далеко.
4.43 – Кабацкая.
4.44 – Штоф тоски.
4.45 – Танцевальная.
4.46 – Скорпион.
4.47 – В промозглом декабре.
4.48 – Эликсир.
4.49 – Лейтенант.
4.50 – Снежная Королева.
4.51 – Здравствуй, Малыш…
4.52 – Звёздный ас.
4.53  – Живу я не шикуя и не бедствуя…
4.54  – На обиженных возят воду…
4.55   –Жизни крутой вираж.
4.56  – По замкнутому кругу.

5. Весело о грустном.

5.1   – Выпускная.
5.2   – Песенка алкаша-интеллектуала.
5.3   – Клятва жене.
5.4   – Брачные узы.
5.5   – Транспортная мафия.
5.6   – После третьего стакана.
5.7   – Калининскому АСК.
5.8   – Шарлатаны
5.9   – Сцилла и Харибда.



1. Серьёзные песни для серьёзных людей.


1.1  Бродяга.

Мне бродягой с рождения выпало стать.
Мне под стать помахать на прощанье рукой,
И уйти свою долю по свету искать,
Позабыв навсегда, что такое покой.

Перейден Рубикон. Ноги в руки. Вперед!
Путь зовет познавать времена.
Где закат методично меняет восход,
И  кружатся, как снег, имена.

Я по свету бродил, кочевал, колесил,
И месил я утробу болот.
Еле-еле порой ноги я уносил, -
Но всегда не назад, а вперед.

Я привык. Я не ведаю жизни иной.
Мне покой навевает такую тоску...
Словно Янус Двуликий дрожащей рукой
Преподносит в подарок мне дуло к виску....

1.2  Зализало время раны…

Зализало время раны, стихли стоны, и бураны,
Замели мои печали на века.
Как река мои заботы: Гладь да тишь, кругом красоты...
Хвать... Да пусто. Только мокрая рука.
И хлестнет обида плетью, умножая лихолетье,
Может быть на месяц. Может быть на год.
Хоровод беды не вечен. Время вновь берет за плечи,
И швыряет в будних дел водоворот.
Только снова бесит беса, богом начатая пьеса,
Так и хочет вставить он туда аккорд.
Борт о борт летят крылато ангелки и бесенята,
Этот мой почетный, жизненный эскорт.
Лезут в душу без остатка, растворяясь без осадка,
Те и те, ей Богу, славные бойцы.
Мудрецы их различают. Этих бьют, - тех привечают,
Ну а мне они, как братья близнецы.
Что от бога, что от рога, все равно одна дорога:
Как у всех, - от колыбели до гроба.
И губа опять зажата, и опять душа распята, -
Знать такая выпала судьба.

1.3  Геката

Всё когда-то было в жизни первый раз,
Первый вздох и первый матери наказ.
Первый раз пошел когда-то в первый класс,
Первый раз увидел каждого из вас.
Долго я скитался по чужим краям,
В роскоши дворцов, и в гнили волчьих ям.
Дни восторга вперемешку с днями слез,
За своей спиною я по жизни нес.
Шел вперед и грезилось, что где-то там,
Впереди, сквозь частокол столь частых драм,
Мне прорежет путь Гекаты лунный луч,
К тайнам колдовства её, хранящий ключ.
Лунная дорожка мне укажет гать,
Через топь страстей людских и будет гнать,
В логово врага и к черту на рога,
Дав свою пайцзу,  ведь я её слуга.
"Вот была бы жизнь!" Мечтал я в трудный час,
В час, когда и ворон бьет в вороний глаз.
Но пока мечты свои я в думах пас,
Вновь часы за битым часом били час.
Я мужал с годами, только все не впрок.
Скудному умишке было невдомек,
Что за старым сроком будет новый срок,
Уходящий курсом на Восток.
Силами добра и зла наполнен мир,
В ангеле и то порой рычит вампир.
А раз так, то свой я прорубаю путь,
Но стараюсь к Солнцу, на Восток тянуть.


Все, что было, - было в жизни только раз,
Сядь хоть раз и память выжми без прикрас.
Память и мечта. А между ними я.
Здесь. На наковальне бытия.

1.4  Ушедшей юности

Сквозь тьму расстояний и лет пелену,
Я в юность свою иногда загляну,
И вижу, как тускло мерцают мне вслед,
Огни поражений моих и побед.
Огни поражений, увы, и побед.

Я вижу, в преданной забвению дали,
Сердца, что когда-то меня согревали,
И чувствую призрачный запах ветров,
Подувших с кочевья несбывшихся снов.
Подувших с кочевья несбывшихся снов.

И снова навязчиво кажется мне,
Как будто бреду по песчаной косе,
И волны стирают на глади песков,
Цепочки оставшихся сзади следов.
Цепочку оставшихся сзади следов.

И так временами тянет нас к ним,
Ушедшим когда-то, но дорогим,
Что хочется властно отбросить года,
И тихо брести непонятно куда.
Брести непонятно зачем и куда.

1.5  Стадион.

Вся жизнь - игра, и мы на этом поле
Метаемся с азартом игроков,
И игры доброй воли поневоле
Переросли в сдирание подков.

То время, что ласкало и любило,
Мы повернули вспять себе назло,
И гол теперь оно по нам забило,
И счет назад отмерило табло.

Вся жизнь – игра. Мы все под номерами,
И новый форвард вырвался вперед.
Он прет, как миноносец под парами, -
Ему сегодня катит и везет.

Судьба мне улыбается постыло,
Мечты могильщик взялся за кайло,
Но я то жив, и сердце не остыло,
Себе на радость и судьбе назло.

Вся жизнь – игра. Мы все в одной команде,
Сейчас я на скамейке запасных,
И душу держат на одной баланде,
И в русых волосах полно седых.

Мне хочется кричать: "Судьбу на мыло!"
Которой так фартило и везло...
Все это было. Когда-то было.
Да только былью быстро поросло.

1.6  Масть.

Не ложится масть сегодня,
Ни в какую не ложится.
Видно воля то Господня,
Чтоб с дороги мне не сбиться.
Чтобы стать сперва колоссом,
Не на глиняных ногах,
Чтоб ответом по вопросам
Бить без промаха впотьмах.
Не ложится масть сегодня,
Ни в какую не ложится.
Видно, счастья перепил я,
И пора опохмелиться.
Чтоб опять на кон забросить
Независимый расклад,
Буду этому раскладу
Я и кум, и сват, и брат.
Не ложится масть сегодня,
Ни в какую не ложится.
И шикарный стол под боком
Предлагает мне напиться.
Но тогда шальная память
Захлебнется коньяком,
Чтоб в беспамятстве забыться
Беспробудным пьяным сном.
Не ложится масть сегодня,
Ни в какую не ложится.
Видно, жаждет преисподняя
Слез моих в отвал напиться.
Но верна моя дорога,
И крепка любви столица,
Значит, воля то от Бога:
Нынче дьяволу поститься.

1.7  Гап ёк.

Имея, не ценишь,
Теряя, жалеешь.
Не хочешь - как хочешь, гап ёк.
В посулы не веришь, горбатого лепишь,
И видно тебе невдомек:

Где тонко - там рвется,
Где тесно - там мнется,
Когда сзади Солнце, то тень впереди.
Поди рассуди, что - почем нам дается,
И кто строит козни на нашем пути.

Не плюй в мой колодец,
Ни бог, ни уродец, -
Глядишь, я когда-нибудь вам пригожусь.
Клянусь вам мощами святых богородиц
Я вас уважаю, но деве молюсь.

Где дева - там сладко,
Где водка - там гадко.
А впрочем, нередко и наоборот.
Стоит эшафот строгим стражем порядка...
А веры глашатай бессовестно врет.

1.8  Гранит науки.

Ты мне твердила, что с тобой мы люди близкие,
Все наши помыслы по жизни были низкие,
Ты мне внушала, что друг другу будем верные,
И отвергала выси сказочно - химерные.

А я всё лез, всё лез, всё лез,
Куда-то ввысь по жизни склону.
В страну неведомых чудес,
И жил по ихнему закону.
Я жизнь лелеял и любил,
В тоске, выламывая руки,
И задыхаясь, крючья бил
В гранит неведомой науки.

И оказалось, что с тобой мы люди разные,
Немножко серые, и в меру безобразные,
Что будет вместе хорошо нам, плохо верится,
Ведь ничего при том, по сути, не изменится.

Ведь я всё лезу, как и лез
Куда-то вверх по жизни склону.
В страну неведомых чудес
Живя по ихнему закону.
Я жизнь лелею и люблю
В тоске, выламывая руки
И задыхаясь, крючья бью
В скалу неведомой науки.

1.9  Соседка.

За соседним столом примостилась соседка,
В баре полупустом, где бываю я редко,
Мне стучат по спине её томные взгляды,
В кровь сочатся извне её женские яды.
Я сегодня зашел без особого дела,
Просто угол нашел для души и для тела.
Не нужна мне она, да и я ей не нужен,
И не наша вина, что нас свел этот ужин.
Мои мысли сейчас далеки от Ташкента,
Далеки от проказ, и от роли клиента,
Только видно и ей нужно что-то другое, -
Из серьезных речей, и душе дорогое.
Сердце бьет меня в грудь, невпопад и некстати.
Я пытаюсь уснуть в одинокой кровати.
И твержу я: "Забудь. Хватит. Больше не надо".
Первобытную суть её томного взгляда.

1.10  Проспиртованный насквозь.

Проспиртованный насквозь,
Мысли набекрень и вкось,
Дым струится в потолок,
Оседая в сизый смог.
Никого я не любил,
Ничего я не забыл,
Просто был, просто жил, просто пил.
Дребезжание струны,
Чувство ложное вины,
И ущербная луна
В кривооптике окна.
Никого не загубил,
Ничего не сотворил,
Просто пил, просто был, просто жил.
Непутевые года,
Руку об руку беда,
И зажатый жизни путь,
В день, прожитый как-нибудь.
Я на этом свете был,
Я на этом свете жил,
Просто жил, просто пил, просто был.

1.11  Телогреечка.

Посидел на казенных харчах.
Выхожу из темницы на свет.
Стал немного грубее в речах,
И старее на несколько лет.

    Как приду домой, все рассудится.
    Утрамбуется. Упакуется.
    В лоскутки порву телогреечку.
    Распродам. И влетят в копеечку:
    Все дружки мои закадычные,
    Все барыги мои столичные.
    Тяжела моя телогреечка.
    Дорога за неё копеечка.

Поумнел в отдаленных местах,
Сединой обналичив года
Растерял по этапам свой страх,
И живьем возвратился сюда.

Опустился пока на дно.
Померкую здесь, что и как.
Всех сетями оплел давно,
И осталось лишь сжать кулак.

Схоронили меня друзья.
Потеряли свой нюх и честь.
В кабаках сидят, - как князья,
Невдомек, что хозяин здесь.

    Как приду домой, все рассудится.
    Утрамбуется. Упакуется.
    В лоскутки порву телогреечку.
    Распродам. И влетят в копеечку:
    Все дружки мои закадычные,
    Все барыги мои столичные.
    Дорога моя телогреечка.
    Тяжела за неё копеечка.

1.12  Бес в ребро

Седина мне в бороду - бес в ребро.
Нас учили смолоду - все старо.
Только я тем истинам не внимал,
И лелеял истово идеал.

Сколько денег пропито, сколько сил,
Недостачу опыта погасил,
Снова тело просится в сладкий грех,
И по жизни носится дым потех.

Дети стали побоку и жена,
Лишь бы руку об руку мне она, -
Девочка - припевочка из мечты,
Символ нерастраченной красоты.

Манит пальцем молодость и зовет,
Песни лебединой грусть в свой полет.
Нас учили смолоду - все старо.
Седина мне в бороду – бес в ребро.

1.13  Друзья – враги

Вчерашние враги становятся друзьями,
Вчерашние друзья становятся врагами.
Воистину суров и бестолков наш мир,
В котором каждый сам себе владыка и кумир.

И женщины мои, одна другой дороже,
Чем ласковей я к ним, - тем злей они и строже.
Порой они совсем как сестры-близнецы...
И в чем теперь моя вина, мне не сыскать концы.

Великая Змея. Я клятвы не нарушу.
Верни мою любовь, бери залогом душу.
От глупостей устав, валюсь в мечту без сил...
Оттуда Идол мой встаёт. Который сам слепил.

1.14  Смерти.

Я жду ее который год,
Но не идет она, - хоть плачь
Вся жизнь моя - как эшафот,
Да где-то загулял палач.

Она - решенье всех проблем.
Но надо очередь стоять,
Пока мозги  взобьются в крем
И будет нечего терять.

Сюжет до глупости простой.
На раны чтоб не сыпать соль.
И напрочь, вместе с головой,
Исчезнет головная боль.

Она смеется надо мной,
Сквозь стиснутый оскал зубов.
И мне хоть в омут головой,
Хоть  в петлю, но закон суров.

Я должен доволочь судьбу
Туда, куда укажет Бог,
С кровавым потом на горбу,
И жизни вызубрив урок.


Я душу должен сдать и плоть
По описи, что  грамм не врет.
И лишь тогда меня господь
Помилует и приберет.

Кривит она в усмешке рот,
Плюя на полосу удач.
Я покорил свой эшафот.
Но где-то загулял палач.

1.15  В болоте.

В болоте - тишь да благодать,
В нем безвозвратно все терять,
Оно бездонно и крепко,
Загадочно и глубоко.

Святая топь моей души
В забытой временем глуши,
И что творится там, на дне,
Не зрить ни в яви, ни во сне.

Но Вашей  дерзкою рукой
Нарушен тихий мой покой.
И отражения следы
Остались в зеркале воды.

Нам жизнь далась всего лишь раз,
А в этом разе - только час,
А в этом часе - только миг,
И я опять душой старик.

Среди обломков миражей,
В миру пиявок и ужей,
Под слоем ряски и тоски,
Сдавившим сердце и виски.

Сомкнулась топь над головой,
Сцепились  лилии листвой...
И вот опять - ни дать, ни взять
В болоте тишь да благодать.

1.16  Про ишачка

Узенькими улочками южных городов
Семенил ишак, думами загруженный.
Накормили булочками сладострастных слов,
Разомлел дурак, возомнил что суженный.

Думы больно тяжелы, голова склоненная,
Тягче груженой арбы дама забубенная.
Удила не перегрызть,- не хватает силушки,
Чувства выжала корысть напрочь из любимушки.

Временами времечко замедляет бег,
И сбивает такт времени размеренный,
Петухом по темечку бьет шальной успех,
Грех еще не факт, если не заверенный.

Горько плачет ишачок,-  боль-то не казенная,
Вроде как не новичок – шкура вся дубленая,
Но конь о четырех ногах тоже спотыкается…
Если пудра на мозгах – значит не в чем каяться.

1.17  Другу.

Ты мясо жарил на ноже
В жару таежного костра,
Ты был язычником в душе,
И сроду не носил креста.
Ты мир делил на "Да" и "Нет",
Под дьявольских амбиций вой,
Ты красил в черно-белый цвет
Судьбу. И нес ее домой.
Ты делал все наперекор,
Всем тем, кого не мог понять,
Ты взгляд, которым бил в упор,
Не мыслил ни на что менять.
И все же ты был в доску свой,
Мой друг, не ведавший стыда,
И я в душе горжусь тобой.
Вчера, сегодня и всегда.

1.18  Волчья.

Меня зажали в угол. Назад дороги нет.
Наверно недодумал, как обойти запрет.
И кто-то с факелами, в обличии людей,
Мне тычут в пасть колами, в неистовстве страстей.

Мочи его матерого!
Дави его поганого!
Он брешет больно здорово,
Уж тридцать лет, без малого.

Стою, скрипя зубами, о страхе речи нет.
Куда им с факелами на волчий мой секрет.
Не сдамся и не струшу, скорей наоборот,
Я выверну наружу им и душу и живот.

Мочить меня матерого,
Пупы у них развяжутся,
Я им навру с три короба,
И в том не буду каяться.

Я отдохну немного за стенкой у спины,
И прогрызу дорогу сквозь них в нутро страны.
Я снова буду дико рад, за свой лесной народ.
Когда дороги нет назад – дорога есть вперед.

1.19  Владимиру  Семёновичу.

Здравствуй, дядя Володя! Извини, что на ты.
Я родился сегодня, из вчерашней мечты.
Нас равняют по боли, что сочится меж строк,
По неистовству воли, и за смотанный срок.

Срок, который тянули, упираясь за всех.
Сток, в который нас гнули, и позор, и успех.
Все, что людям отдали, с мясом рвав от себя,
Нам сторицей воздали, беззаветно любя.

Я позднее родился, - и с меня строже спрос.
Чтобы не открестился, и мозгами дорос.
Ты давно уже дома. Я покамест в гостях.
Но у каждого гроба кто-то есть на сносях.

За величие духа вечно славилась Русь!
Пожелай мне: «Ни пуха!" - Я скорей развернусь.
За твоим вечным зовом, я иду не спеша,
Чтобы выразить словом, то чем дышит душа.

1.20  Дождь и листопад.

За окном сплетаются дождь и листопад,
С правдой ложь братаются, явно невпопад,
Серые, безликие вереницы дней,
Старая, постылая боль любви моей.

Среда обитания, - естественный ареал,
Забыты скитания, прокурен, пропит вокал.
Бокал вдохновения, и водки привычный вкус,
Искус наслаждения, и старой любви конфуз.

Приговор распятия подписал Пилат:
Девочек объятия, мыслей маскарад.
Меряно – не меряно, сколько будет дней,
Беспробудной осени верности моей.

Среда обитания, - естественный ареал.
Прожиты скитания, прокурен, пропит вокал.
Бокал вдохновения, и водки привычный вкус,
Искус наслаждения и старой любви конфуз.

1.21  Дальнобой.

На спидометр бросил стольник,
И держал его полторы.
Я работы своей невольник,
Кум дороги и сват жары.

Мне родною сестрой погода,
Снег братишка, а грязь кума,
И зависит шкала дохода,
От умения и ума.
От умения сделать трассу,
Быть с дорогой в одно лицо,
Про коллег судить не по классу,
А по швам, что заподлицо.

От умения врезать сдачу,
Знать на ощупь весь белый свет.
И мотать на кардан удачу,
Даже если удачи нет.

Путевые листы листая,
По уму разнарядки правь...
Вот такая она родная
Дальнобойная наша явь.

1.22  Мы любовью и мечтой одурачены.


Мы любовью и мечтой одурачены.
Векселя долгов судьбе не оплачены.
И по жизни вдаль спешим озадачены.
К ее краям.

Вроде как держу бубновый туз,
Только с тем тузом всегда конфуз.
Словно волоку тяжелый груз
По годам.

И толканет жизнь меня всегда
По тропе, где вроде нет вреда.
Но по ней всегда бредет беда
По пятам.

И тропа моя ведет в нечто,
И кувшин мне дали решето
И ведет меня вперед лишь то,
Что там.

Впереди мерцают миражи
Оживая сразу. Лишь скажи
И приказывает дрожь: «Пляши !».
Зубам.

Мы любовью и мечтой одурачены.
Даже если векселя все оплачены.
И по жизни вдаль бредём озадачены.
К ее краям.

1.23  Эпилог
(По мотивам песни «Серёжка ольховая».)

Любимая песня твоя, про серёжку ольховую,
Пластинкой заевшей крутилась в моей голове.
Ты жизнь свою вечно считал кутерьмой бестолковою,
А смерть называл пустяком и не верил молве.

Как видно и вправду всесильна серёжка ольховая,
Раз может она так безжалостно править судьбой.
А эта судьба не такая уж вещь пустяковая,
Особенно если она повернется спиной.

Мы тихо стоим обалдевшие от одиночества.
Друзья, для которых немыслимо что-то предать.
И верим, что все тебя ждут, отметая пророчества,
И знаем, что песни твои продолжают звучать.

Серёжка ольховая, легкая, будто пуховая.
Ты трону её, да как видно немножко не так.
И вышло, что жизнь не такая уж вещь бестолковая,
А значит и смерть, не такой уж для жизни пустяк. 

1.24 Тайны.

В беззаконье нет закона, это старые слова.
В беззаконье нет закона, это людям знать пора.

По законам давним-давним,
Мы храним в себе Секрет.
Так храните люди Тайну,
Как хранят святой обет…
    И если скажет что-то друг,
    Не повторяйте это вслух.
    Храните Тайну. Тайну. Тайну.
А Тайна как огонь в душе горит,
И жжет язык и вырваться спешит.
Царя Мидаса уши по свету колесят,
И Тайну, похороненную, снова воскресят.
    Пустив чужого в Тайны дом,
    Не убеждай себя потом,
    Что он забудет Тайну, Тайну…
Бывают в Тайнах злость и честь,
Бывает гордость и позор.
И каждый лезет в душу к вам,
Чтоб Тайн пробить глухой забор…
    Скажи хоть раз ты Тайну вслух,
    Пусть твой сосед и нем и глух,
    Но станет явью эта Тайна…
 В беззаконье нет закона,
 Мрак растаял, вспыхнул свет.
 И Секрет теперь не Тайна,
 Тайна больше не Секрет…

В беззаконье нет закона, это старые слова.
В беззаконье нет закона, это людям знать пора.

1.25  Размышления о Сирии.

За Междуречье Тигра и Евфрата
Идёт тысячелетняя война.
Пришел черед российского солдата,
И заплелись в нём высь и глубина.

    Кто мастером войны, кто подмастерьем
    Солдаты возвращаются домой.
    Считая безвозвратные потери
    В грядущей скоро Третьей Мировой.

Велит мессия северным народам
Спасать Париж, спасать Берлин, спасать Белград.
То наваляют римским легионам,
То щит прибьют к воротам на Царьград.

    Кто мастером войны, кто подмастерьем
    Ребята возвращаются домой.
    Оплакивая первые потери
    В уже идущей Третьей Мировой.

Обидно знать, что все в ней будут биты,
И подписать в Небесном Храме мир.
Начать с сохи, и вновь ворочать плиты
Для новых Акраимов и Пальмир.

2.  Перевалочная база

2.1  На крайнем юге.

Мы встретились с тобой на крайнем юге,
Под отблески малиновой зари,
О Волге говорим и Мише Круге,
Скучая с ним по мамам и Твери.

             Нас вела судьба с тобой злыми поворотами,
             Мы пропитаны с тобой  общими заботами,
             И сидим сейчас с тобой между пулеметами, -
             Нашими заставами и чужими ротами.
Как здорово негаданно - нежданно,
Вдали от дома встретить земляка.
Он тоже Саша, а жена Татьяна.
Жена. Наверно, вроде и пока.

             Как просто,  быстро, глубоко и сразу,
             Понять друг друга каждому из нас.
            Я злую "Перевалочную базу"
             Пою тебе за вечер пятый раз.

КАМАЗ  подкатит завтра   нам к порогу.
Григорий нас  поймет и все простит.
Вернутся каждый на свою дорогу,
Два друга Саши: врач и замполит.

              Расстались мы с тобой на крайнем юге,
              При свете новой утренней зари.
              В усладу, поболтав о Мише Круге,
              И поскучав о Танях и Твери.

             Нас вела судьба с тобой злыми поворотами,
             Мы пропитаны с тобой  общими заботами,
             Отсидели мы с тобой между пулеметами, -
             Нашими заставами и чужими ротами.

2.2  Горький.

Острый угол между Волгой и Окой
Раздвигает парапетом берега,
И склоненные над тихою водой,
Краны "Стрелки" замирают навсегда …

В памяти моей. Вереницы дней,
Имена друзей юности моей,
Зарево огней в сумраке ночей,
Эхо выпускных моих речей.

Красный Кремль, белый теплоход,
Окский мост и Кстовский поворот,
Парапет бетонных, белых плит,
Перерыва ферзевый гамбит.

Новых  лейтенантов первый строй,
Игроки "Торпедо" за игрой,
В парке Комсомола лыжный кросс,
Лестницы Чкаловской откос.

ГАЗа легендарные цеха,
Перекрест гитары и стиха,
Линда, Теша, Керженец, Уста,
Песни и ночевки у костра.

В памяти моей пелена дождей
Омывает грязь с ушедших дней.
В ней все чище, ближе и родней
Горький, - город юности моей.

2.3  Офицерские сыновья

Истоки наших дней зажаты в ДОСах.
Союз знаком нам из конца в конец.
Мы гордо отвечали при расспросах:
"Я буду офицером. Как отец".

И нахлобучив батину фуражку,
В казармах, где жаргон суров и крут.
Смотрели как армейскую упряжку
Отцы по жизни с хрипом волокут.

Мы узнавали дом из строк приказов,
Контейнер трамбовал уют квартир,
И гул прощальных дружеских наказов,
Гонял по лесу тишь армейских "дыр".

Познали с детства сборы и тревоги,
И повидали наяву и в снах,
Как танки месят траками дороги,
И бьют ракеты бреши в облаках.

Прошли года. Шинели трут нам плечи.
Все соки выжимая, словно пресс.
Мы здесь росли, и чужды нам те речи,
Где армию возносят до небес.

У двери ждет тревожная укладка,
Сирены рвут весеннюю капель.
А на коленях спит, зевая сладко,
Наследник мой, закутанный в шинель.

2.4  Первый прыжок

Мы не Икары, но сродни Икарам,
Пришли сюда в погоне за мечтой,
Мы сами так хотим, и значит вправе
Считать, как распоряжаться нам судьбой.

Пристегнут карабин, прибор проверен,
Заходит самолет на первый круг.
Пристрелочный ушел, и ты уверен,
Что парашют твой самый лучший друг.

В тени широких парашютных классов
Ты про себя проклятия шептал,
Но верил, что, не сделав в небе галсов
Ты до конца себя не испытал.

Теперь белеет люк бездонной пастью
Твой взгляд скользит по белым облакам,
Ты над землею грешною вознесся,
Назло дремучим вековым лесам.

Назло своим суровым диким предкам,
Назло спиралям мудрых хромосом...
Приказ - «Пошел". Рывок. И белоснежный,
Вдруг расцветает купол под крылом.

2.5  Дождик за окном.

За окном закапал дождик
И размазал по стеклу,
С детства милый сердцу дворик,
И меня зовут к столу.
На бутылку самогона
Под соленые грибы,
И куда-то отступает
Чувство страха и беды.

Но пока верна мне память
Не сотрутся никогда,
Эти канувшие в Лету,
Вероятно навсегда,
Моей юности шальные
Туркестанские года,
Да последней нашей фляги
Чуть соленая вода.

Уходящие на север
Полнобрюхие борты,
Омываемые Пянджем
Рубежи родной страны,
И оставивший на юных
Наших душах грязный след,
Крайне южный и кроваво-ненасытный
Наш сосед.

Посеревшие от пыли
Лица верных мне ребят,
Гладиолусов букеты
На последний наш парад.
Злые южные бураны,
Зной и Кушки Южный Крест,
И окрестные барханы
И тоска безлюдных мест.

И когда я где-то слышу
Под печальный звук струны,
Наши песни, у которых,
Я уверен, нет цены.
Я спешу на них, я знаю
Это наши пацаны.
Это значит, что одной мы
Миром мазаны войны.

2.6  Караван

Течет песок. Растет бархан.
В нем тонет саксаула куст.
Лишь хруст песчинок на зубах,
И липкий, злой, холодный страх.

Нам дан приказ, и дан маршрут.
Уют забыт и нам поют
Пески. И в мареве тоски.
Нам кровь набатом бьет в виски.

Буран в стране песчаных дюн.
Наш командир горяч и юн.
Опять бичует Регистан
«Неверных». Как велит Коран.

А караван уходит прочь,
На плечи нам садится ночь,
И ждут сегодня псы войны
Дебош кровавой кутерьмы.

Мы смерть, которая ползет
За караваном и трясет
Пустой, пока ещё сумой,
Но ей в усладу будет бой…

Покой в стране песчаных дюн,
А командир все также юн.
Мой дом сегодня соберет
Опять наш поредевший взвод.

И память залита вином,
И снова пьет казенный дом,
За тех, кто с нами не дожил,
Не дострадал, не долюбил,
                не добежал,
                не досмотрел,
                и жить хотел,
                да не успел….

2.7  Офицеру НАТО.

Деретесь вы за доллары, а мы за ордена,
И не имеем с этого от жизни ни рожна,
Нас скифо-азиатские взрастили племена,
И в дикой нашей жизни есть один резон  - война.

Империя Российская опять трещит по швам,
Вам только б кашу заварить,- расхлебывать-то нам,
Но снова будет выхлебан весь котелок. До дна.
И вновь грядут голодные и злые времена.

Мы снова будем выяснять: кто прав, кто виноват,
Мы снова будем истово орать вождю: "Виват!"
И снова мы друг дружку будем вешать и стрелять.
Как встарь. За правду-матушку. Которой не сыскать.

Мы орды диких и дурных, немножко, мужиков.
Нам дров бы больше наломать да обломать рогов.
Но супостат - хамелеон на выдумку хитер:
Прикинулся девчоночкой, и лаской нас затер.

Друг друга мы в десятках стран долбали по зубам.
И я прошел Афганистан, и ты прошел Вьетнам.
Крестил один нас Бог - Войны, и мы почти родня.
Пока что по-хорошему прошу: « Не трожь меня ».

Воюешь ты за доллары, а я за ордена.
И нам друг друга не понять, не наша в том вина.
Так повелось у нас: раз нет врага на стороне,
Друг друга начинаем бить в родной своей стране.

2.8  Белогвардейская.

Я не поэт и не певец,
Я молодец против овец,
Против молодца и сам овца.
Овал знакомого лица,
Мне снится, снится без конца,
И заповедь прощальная отца.
Мне снова снится без конца,
Святая заповедь отца,
Что бог тоскою метит подлеца.

И ты, мой юный друг- корнет,
В свои неполных двадцать лет,
А кашу заварил,- не расхлебать.
Молчи, себе не надо лгать,
Да, воевать,- так убивать,
Но так, брат, чтобы честь не заплевать.
Да, воевать,- так убивать,
Но так, чтоб честь не заплевать,
И знать, за что в атаке умирать.

Я помню гимназисток круг,
В котором ты был лучший друг,
В душе, лелея пылкие мечты.
Ступай-ка, брат, проверь посты,
Спрячь, чтоб не звякали кресты,
До красных нынче менее версты.
Спрячь, чтоб не звякали кресты,
До красных менее версты,
Мне лень писать посмертные листы.

Так наливайте, капитан,
Вон штоф стоит, а там стакан,
Не жмись, на фронте пьянство не порок,
Наш полк уносит на восток,
Как ветром сорванный листок,
Ты одинок, а мир вокруг жесток.
Как ветром сорванный листок
Ты одинок, а мир жесток,
И каждому господь послал свой срок.

2.9 Курбаши.

Здесь зовут меня курбаши
А по - русски, так я – главарь.
На руинах своей души
Я пложу нынче мразь и тварь.

Закрутила меня беда
В хороводе дурной войны,
Оставляя мне навсегда
Только песни мои и сны.

Я и вправду давно мертвец,
И смотрю из пустых глазниц,
На покорных своих овец,
Что в пыли опустились ниц.

Кабы видел меня отец –
Пристрелил бы своей рукой.
Потому, что я стал подлец.
А задуман был как герой.

Бестолково прошел я путь
От поручика до попа,
И тоска не даёт уснуть,
Честь пропита, а жизнь глупа.

Всё равно где застанет смерть,
Если умер давно душой.
И не надо псалмы мне петь,
Я безбожник – так чёрт со мной.


2.10  Дорога – это жизнь.

С приказом отныне вся жизнь наша слита,
Команда "вперед"  значит  via est vita.
Нам снова придется прощаться с тобой,
Желанной всегда и безумно родной.

Тебе уготовано верить и ждать,
На бога и случай слепой уповать.
А мне по кровавой земной суете,
Идти со щитом, чтоб не быть на щите.

Испита до дна чаша слез и тревог.
И вновь в перекрестии наших дорог -
Манящие миги чарующих встреч,
И в них твой наказ мне: себя уберечь.

Наказ есть наказ, а приказ есть приказ,
Они исключали друг друга не раз.
Давили друг друга, и будут давить.
Приказ "умереть" и желание жить.

С приказом отныне вся жизнь наша слита,
Команда "вперед" значит via est vita.
Нам снова придется прощаться с тобой,
Желанной всегда и безумно родной.

2.11  Самоволка в ад.

Маки на горах опять красны,
Только невпопад.
Портя тонкий аромат весны,
Вьется гарь утрат.
Бывший лейтенантский гарнизон,
Старые друзья.
Только беспощаден мне закон,
И к живым нельзя.
Старенькими тропками пройду
Памяти назло.
Поищу любовь, но не найду,
Значит, повезло.
Я б опять чужую не признал
Над тобою власть.
И взыграла б в ангельской душе
Дьявольская страсть.
Содрогнусь от приступа тоски
И вздохну любя.
В некрологе памятной доски
Отыщу себя.
Превращусь в незримую струю
И вернусь назад:
Слишком порицательны в раю
Самоволки в ад.

2.12  Картинки чести.

Боец, закаленный в горниле атак,
В стране, где на армию травят собак,
И ты, да, ты, толстый, в помятых штанах, -
Мне плах не сули, в зале будет аншлаг.

Нам пухом дорогу мостят тополя.
И воля - для вольных, а нам - кителя.
Как тля тихо точит меня изнутри,
Смотри, как на нас заключают пари.

И впрок не могу я сегодня учесть:
А есть ли у нас офицерская честь?
Уверен, что все вы ответите: "Есть!"
А я не уверен, и в этом я весь.

Я верой и правдой отчизне служу.
"Не надо мне ТЫкать, не я так сужу".
Межу между нами закладывал враг,
Нам крах, если в пропасть разверзнет овраг.

И штатских за что мне сегодня любить?
Скулить перед ними не буду ни в жисть.
И пить бесполезно, - не лезет уже.
Когда же успели мы стать на меже?

Всё. Я улетаю. Мне некогда ждать,-
Супруга вот-вот будет двойню рожать.
Бежать скоро кросс на зачёт в ОЗКа,
Квартиру найти, пристрелять свой АКа.

Дружка помянуть и успеть на прыжки,
Прививки всем сделать к сезону мошки.
Все краски реальны. Служу - не тужу.
Пашу на зарплату и этим дышу.

Возможно я глуп, и не то говорю.
Дарю вам помост: дайте речь главарю.
(Простите, я выйду пока, покурю),
Ведь речь, что я - мелкий армейский плебей.
Я знаю уже, он готовился к ней.

2.13  Жене туркестанского офицера.

Я не любитель громких фраз,
Меня сюда прислал приказ,
Но мир Востока, как экстаз,
В котором по уши увяз.

Я знаю: это тяжкий труд -
Создать в своей семье уют,
Когда то тут, то там снуют,
То черепаха, то верблюд.

Не надо мне твердить опять,
Что далеко отец и мать,
Не надо душу мне терзать -
Не повернуть судьбы мне вспять.

Мы воду привозную пьем,
Мы пот со лба ручьями льем,
Мы песни дикие поем,
И всем смертям назло  живем.

Пока мы юны и сильны,
И перед богом все равны,
Пока присяге мы верны
На южных рубежах страны.

Не уезжай, малыш, постой.
Ну а уедешь,- бог с тобой,
На это есть ответ простой.
В гостях ты здесь. А я здесь свой.

2.14  Угол  атаки.

Я захожу на цель. Она по курсу.
Пускай плюется ворохом помех.
Я летную давно закончил бурсу
И десять лет работал на успех.

Я - ас. Я - перехватчик. Я в полете.
Стряхнувший мишуру земных забот.
Я на свободной неземной охоте.
Я сам себе разведчик и пилот.

Я - перехватчик, и на этом деле
Я стаю съел собак, а не одну.
И стал как механизм в машинном теле,
А те, кто не успел, пошли ко дну.

Я выбираю сам углы атаки,
Мне солнца луч заглядывает в хвост.
И кратким резюме для этой драки,
Мне будет пьедестал, а ей погост.

Тропа войны извилиста и узка,
Я цель свою ракетами бодну,
Печать на реквиеме -  кнопка пуска.
Поставит навсегда и лишь одну.

Меня вдавила в кресло перегрузка,
Я вывел цель, дыханье затая...
И, не успев нажать на кнопку пуска,
Я понял то, что цель уже моя.

Я здесь живу и вам клянусь на хлебе,
Что точно знаю в жизни лишь одно:
Что счастье для меня живет на небе.
Земля мне - это просто неба дно.

2.15  Постафганский вальсок

Мне не надо гадать, я все знаю, и я не боюсь,
Что, однажды отсюда уйдя, я сюда не вернусь,
Что позарюсь на торную терну заморских дорог,
И забуду как дорог мне дома родного порог.

Только с каждым стаканом и днем все мелеет душа,
Без которой за всю свою жизнь я не дам ни гроша,
И пестреет стена идеалов заплатами дыр,
И тускнеет с годами бессмертный когда-то кумир.

И зарубки от прожитых дней паутиной морщин,
На лицо натянули соблазны, беда и года,
И когда истребляла война настоящих мужчин,
Я остался в живых. И жалею о том иногда.

И тогда я хочу оказаться опять "за рекой",
И оставив все распри и склоки родимой стране,
Вдалеке от родных мне пенат, со спокойной душой,
Вновь почувствовать нужным себя на ненужной войне

2.16  Офицерам.
(Моим друзьям офицерам... Уже погибшим, и еще живым..)

Без зазрения совести души нам рвет,
Наша злая судьба и бросает вперед,
Мы по жизни летим и на этом пути,
Вехи наших дорог не ищи, - не найти.

Нашей жизни стальная, в зазубринах нить,
Вся в углах и узлах, но нам хочется жить,
И когда звонко лопнет она, как струна,
В этом будет одна только наша вина.

И вплетается стон в мерный топот копыт,-
Значит пулей шальной, кто-то с лошади сбит.
Он убит и стоит в горле горечь потерь.
Что без слез мы и нервов, в легенды не верь.

Мы в угаре хмельном псалмы им отпоем,
Залпы почестей в небо вобьем и уйдем,
В полыхнувшем рассвете, сжигая сердца,
Но решив свое бремя нести до конца.

Лишь стремленье «Вперед» нас по свету ведет,
Щедро сея в пути наших вдов и сирот,
Отбирает друзей и уводит невест,
И над нами заносит зловещий свой крест.

2.17  Перевалочная база.

Захрапел во мне мустанг вороной,
Снова с юга потянуло войной,
И привычно закусив удила,
Моя глупость меня вдаль понесла...

Перевалочная база - " Привет!"
Не ждала меня? Конечно же, нет!
Я навеки распрощался с тобой,
Обменяв на Таню, дом и покой.

Только предали меня, как щенка,
Задрожали кровь, душа и рука,
И опять пришел брататься с тобой,
Старый волк, просясь к тебе на постой.

Пересылку вечно помню такой:
Каждый первый - то подлец, то герой,
И развозят волчью стаю борта,
В немакаровотелячьи места.

Сколько волка не корми - все одно:
Чуть по морде - и опять понесло -
Цепь зубами перегрызть и уйти,
В темный лес, калеча всех на пути.

Коромыслом дым и пьяный базар,
Марки, баксы, человечий товар,
И стаканами стучат псы войны,
За несбывшиеся мирные сны.

Перевалочная база: « Прощай!»
Коль не свидимся, ну что ж, не серчай.
Значит снова утащила война
Ветерана святоблудного сна.

2.18  Эта короткая-длинная жизнь.

Выслуга год за три. Жизнь полтора за десять.
Старенькая душа просится на покой.
Но молодая кровь тянет покуролесить,
И затевает спор старый и непростой.

Мне б жизни последний сказать урок,
Пулю забив в висок.
Кровью по белой, по скатерти брызнь...
Эта короткая - длинная жизнь.

Сколько судьбу не рой, не докопать до сути.
Стала незримой грань памяти и мечты.
Время пришло сводить с жизнью долги и счеты,
Время любовь их рвать, и разводить мосты.

Жизни сказать, что пошла не впрок,
Бросив свинец в висок.
Кровью из раны по скатерти брызнь
Эта короткая - длинная жизнь.

Сгнили столпы веры в болотной жиже
Топь бытия и не таких сосет.
Телом не смог к господу стать поближе,
Нынче душе, может - быть, повезет.

Жизни скажу, что пошла не впрок,
Пулю загнав в висок.
Болью из раны по памяти брызнь...
Эта короткая - длинная жизнь.

2.19  Братишке.

Не ищи братан, войну, не спеши,
Коль написана она на роду,
То натешится с тобой от души,
И найдет тебя тебе на беду.

Потеряет наш отец свой покой,
Жены нас устанут, мучаясь, ждать,
Мы пойдем с тобой тропой, да не той,
О которой так пеклась наша мать.

Будут предки уповать в небесах
За отсрочку приговора судьбы,
Не простят нас не Христос, не Аллах,
За бои, победы, беды, гробы.

Посмотри на строгий вырез морщин,
И огонь всегда прищуренных глаз,
Да на руки, что порой без причин,
Выставляют свою дурь напоказ.

По ночам опять иду на Кабул,
Только снам таким давно уж не рад,
В тех краях не по годам стал сутул,
Я под тяжестью грехов и наград.

Не ищи братан, войну, не спеши,
Коль написана она на роду,
То натешится с тобой от души,
И найдет тебя тебе на беду.

2.20  Краткосрочный отпуск.

Я устал и отдыхаю в первоклассном кабаке,
Деньги потихоньку тают, - скоро буду налегке.
Косо смотрит вышибала, если пью я стоя.
Не замай меня, браток, - я вчера из боя.

В скучной суете столичной пью "Наполеон",
А позавчера, на тризне, пили самогон.
День сегодня пограничной полосой прибоя,
Между миром и войной, - я вчера из боя.

Будет завтра, будут встречи, слезы и друзья,
Жаль ее обнять за плечи больше чем нельзя,
Восвояси все вернется, и финал простой,
Послезавтра, как ведется, улечу я в бой.

2.21  Монолог сержанта

Прости сынок, но надо быть скромней.
Здесь каждый долг оплачивают сразу,
Здесь нет любви отцов и матерей,
И наглость не прощают здесь ни разу.

Запомни этот миг и эту боль,
Терпеть изволь, - здесь вас готовят драться,
И знать, что шанс из тысячи - не ноль,
И ад, пройдя, на базу возвращаться.

Растаять, словно дым, в отрогах гор,
И покорять скалистые вершины,
И знать о том, что смерть для нас - позор,
И золотой для нас нет середины.

Когда в тени полста, идти вперед,
Тащить друзей, которым не до жиру,
Жару глотать, и воду из болот,
И верить, словно Богу, командиру.

Ты должен жить, мой маленький ниндзя,
И чтить скупые строки из приказа,
Как чтят однополчане и друзья, -
Ребята из Чирчикского спецназа.

2.22  201 МСД.

Мы - производные войны,
Мы виноваты без вины,
Здесь мастера заплечных дел
Творят кровавый беспредел.
И нас прислали, чтоб опять,
Таких нежадно истреблять,
Тебе их резать, мне их шить,
Не знать, как дальше жить, но жить.
И пить, пока не проберет,
Парить незримый свой полет,
Над жарким маревом страны,
Погрязшей в месиве войны.
И сны лепить из небылиц,
И падать перед Богом ниц,
И лиц выстраивать парад,
В ночи на много лет назад.
Я рад себе, что не злодей,
Вовлекший мир в борьбу идей,
Где старых южных егерей
Прислали на отстрел людей.

2.23  ПССный экипаж.

Проклятая работа, под брюхом вертолета,
Сидеть и ждать, что снова где-нибудь.
В горах зажата рота, там умирает кто-то,
И без врачей их к жизни не вернуть.

А мимо нас спецназ уходит в ночь,
И мы привычно вскидываем руки.
Храни вас Бог. Мы рады вам помочь.
В злых катаклизмах нашей воинской науки.

В предгорьях Гиндукуша война нам крошит души
И жизнь штрихует в черно-белый цвет.
И нет мечты дороже, навязчивей и строже,
Чем встретить тех, которых больше нет.

В Баграме и в Кундузе мечтаем о Союзе,
Считаем годы, месяцы, часы.
Чтоб приласкать губами, шлифованный ветрами,
Бетон родной Тузельской полосы.

Ну а пока спецназ опять уходит в ночь,
И мы привычно вскидываем руки.
Храни вас Бог. Мы рады вам помочь.
В злых катаклизмах нашей воинской науки.

В предгорьях Гиндукуша война нам крошит души
И жизнь штрихует в черно-белый цвет.
И нет мечты дороже, навязчивей и строже,
Чем встретить тех, которых больше нет.

2.24  Запасной.

Я ухожу на запасной аэродром.
Меня на базу не берут по полосе.
И так всегда когда в родной стремишься дом,
Чужой встает во всей своей красе.

Меня болтало в грозах и в ветрах.
В регламентах все выбиты плюсы.
Работал я на совесть и на страх,
Вдали от кроков милой полосы.

Теперь винты молотят вразнобой,
И баки все почти уже пусты.
Но надо быть. И быть самим собой.
Швырнув за борт полетные листы.

Я небеса турбинами крошу,
Стараясь одолеть тоски заразу.
Метаюсь в координатах и ищу
Свою несуществующую базу.

2.25  Экипаж.

Двести на два. Косматая мокрая хмарь
Тянет руки дождей до земли.
И арыки текут, словно мутный янтарь
От прибитой дождями пыли.

За бортом бьет в кромешную тьму полигон.
По горам ярко-красными нитями трасс.
Самолет наш спешит свой занять эшелон,
И уходит на юг, выполняя приказ.

Замелькают внизу Ашхабад и Мары,
Кокайты, Ак-тепе, Андижан.
За рекой, подпирающий брюхо страны,
Наш родной и враждебный  Афган.

Череду этих горно-пустынных полос,
В авиации пляжем зовут.
Как ответ на романтиков вечный вопрос
Наш тяжелый, обыденный труд.

Экипаж – это сжатый до боли кулак,
Кровью писан нам каждый закон
И канон безопасности ведает нам
Не носить на комбезах погон.

2.26  Звезда на погоне.

Соберу друзей за большим столом,
Песней напою, напою вином,
Отдавая дань службе и годам,
Охать перестань,- нас судить не нам.

На погон упала еще звезда.
Снова переезды и поезда.
Братцы во Христе, и полковой упряжке,
Дружно прокричат мне: «Долгие лета!»

О тостах заботиться нет причин.
Выпьем по стакану за нас, мужчин,
Выпьем за подруг, и за третий тост,
Про военно-бренный родной погост.

На погон упала еще звезда.
Снова переезды и поезда.
Братцы во Христе, и полковой упряжке,
Дружно прокричат мне: «Долгие лета!»

Долгие лета! Долгие лета!
На погон упала еще звезда.
Братцы во Христе, и полковой упряжке,
Дружно прокричат мне: «Долгие лета!»

2.27  Собака.

Пьяный ночной плагиат  на песню  про  Ил – 18 и рыжую собаку.
 (Для Ресси и Юстаса.)

Конец восьмидесятых. ТуркВО.  Аэродром.
Восьмерки боевые уходят на подъем.
Торчит в иллюминаторе овчарки голова.
Работа для собаки - не праздные слова...

Всегда ей в радость на спине сынишку потаскать,
Разнюхать мины, и горах пропавших отыскать.
А человекам невдомек, что радом не спеша.
Идет у ног широкая собачая душа.

Откуда есть, Бог знает,  что, в её собачьем теле.
Откуда знать она могла, что я уже в прицеле.
Когда в прыжке меня с тропы за камень убирала,
И девять грамм моих себе в лопатку принимала...

Я никогда не попаду в то горное ущелье.
И никогда не попрошу у псины той прощенья.
Меня по серпантину к врачам тащил КАМАЗ.
А псину у развилки, закапывал спецназ.

По ходу дела снайпера ребята отстреляли.
В распадке, у больших камней, собаку закопали,
Но перед тем как уходить туда, где их не ждут,
Над псиной тихо щелкнули спецназовский салют.

Прошли года,  и у ноги опять идет овчарка,
А он быстрей, чем пистолет, когда в делах «запарка».
И хвост его как вертолёт, когда шнурую берцы...
Понять хочу, но не могу его СОБАЧЬЕ СЕРДЦЕ !

Когда мы наливаем с друзьями третий тост,
Мне, иногда мерещится овчарки той погост.
Я помянуть хочу и тех, чья служба не видна…
Служебная собака. Реальная война.





3  О вечном

3.1  Снова ветра вихрь…

Снова ветра вихрь снег нам бросает в лица,
Укрывая темноту и грязь прошедших лет.
Годы не вернуть, но пусть мне хотя бы снится,
Целина души моей и на ней твой след.
           (Нравится? А мне вот нет.)

Слава богу, я прозрел в пелене метели,
Двадцать лет прожить, это ж надо, и не понять.
То что, покорив Олимп, люди не сумели,
Разогнав богов, стать богам подстать.

Что поделать. Люди, правда, увы, не боги.
Знал ли это я? Знал. Но всегда искал
Тех, кто вяжет в узел жизни пути-дороги,
Тех, кто ясно видит в жизни свой идеал.

Перебору струн вторит пересвист метели
Я ее не чую, думу думаю свою.
Словно в этой белой, снежной и злой купели,
Счастье или горе нынче себе кую.

Так уж повелось в моей сумасбродной жизни, -
Фаворитов выбирать и лепить богов,
Пировать и водку пить на своей же тризне,
Выдуманной в кипе глупых моих стихов.

Снова ветра вихрь гонит в лицо мне стужу,
Я бреду в метели, силясь, наконец, понять, -
Как свою еще невинную, в общем, душу
Умудрился над костром, на кресте распять.
11.01.1985

3.2    Я по времени заплутал...

Я по времени заплутал,
От Калинина до Твери.
Тот же старый Речной вокзал,
Те же тусклые фонари.

Только что-то уже не так.
Только где это - не пойму.
Видно снова попал впросак,
И у времени я в плену.

Словно время замкнуло круг,
И в петле по кольцу ведет.
Словно гложет меня недуг,
И мешает идти вперед.

Отстегнулись нам от кармы
По червонцу лет жития,
И теперь мы -  уже не мы,
Да и я - уж давно не я.

Время вечно и нет границ,
Для фантазий его ума.
Безупречно потоком лиц
Заливает меня карма.

Будут новые города,
Будут новые имена,
Из Ничто будут в Никуда,
Течь бесстрастные времена.

Я по времени заплутал…

3.3  Погоня за призрачным счастьем

«Погоня за призрачным счастьем».
Мы гложем избитую фразу,
Но будет старателем каждый,
Кто счастья не видел не разу.

Простые девчата и парни,
Уйдут вдоль далекой криницы
Туда, где над призрачным счастьем
Пылают ночные зарницы.

Колонну проглотят туманы,
Развеют свирепые ветры,
Внушая, что все они смертны,
Неопытны, юны, бездетны.

Там черти, хранители счастья,
С коварством раскинули сети,
Зачем же вы претесь безумцы,
В капкан к неразборчивой смерти?

Под бедами многие пятясь,
Вернуться, и будут молиться,
За тех, за немногих, кто вышел,
К далекой, опасной границе.

За тех, кто не сгинул в туманы,
Кого не поймали в капканы,
Кто с честью прошел сквозь бураны,
Кто видел далекие страны.

Там лучших из лучших теряя,
По гатям, сквозь черные топи,
Пойдут они, страха не зная,
В холодные темные копи.

Прорвутся по этим пещерам
Под своды зеленого рая,
Воспрянут их мертвые души,
Огнем полыхнут возгорая.

И счастье, забытое Богом,
Их радостно примет в объятья,
Отныне и с ним и друг с другом
Вы сестры родные и братья.

Я с счастьем пока не встречался,
Но может быть в этих колоннах,
Душа моя нынче уходит
К засадам на выжженных склонах.

3.4  О вечном.

Настала пора и пора бы подумать о Вечном,
О годах прожитых в краю бестолково-беспечном.
Припомнить с какими грехами представлюсь я Богу,
И вещи собрать на последнюю в жизни дорогу.

  Природа притихла на миг в предвкушении рассвета,
  И ночь отползает в низины под натиском света,
  Подставилась северным брюхом под солнце планета,
  Купаясь в последних лучах уходящего лета.

А рядом бушуют земные греховные страсти,
Плетутся интриги смешной человеческой власти,
Забывшей, что только пред Богом на равных в ответе,
Все люди на ТОМ, неизбежно-загадочном свете.

  Природа притихла на миг в предвкушении рассвета,
  И ночь отползает в низины под натиском света,
  Подставилась северным брюхом под солнце планета,
  Ласкаясь в последних лучах уходящего лета.
                Настала пора, и пора бы подумать о Вечном...

3.5  О ковчеге.

Мы все в душе немного фаталисты,
Хоть молимся в церквях на образа,
Притворствуя, что души наши чисты,
Как ранним утром спелая роса.

Я не ищу, где альфа - где омега,
Но чувствую давно и наперед,
Что буду кормчим Ноева ковчега,
 Который нас по Жизни понесет.

Умом кромсая Библию безбожно,
И забывая повторять Завет,
В еретики сползаем осторожно,
И ложно удивляемся от бед.

Я не ищу, где альфа - где омега,
Но чувствую давно и наперед,
Что буду кормчим Нового ковчега,
Который нас по Вере понесет.

3.6  Визитная карточка.
( Случайные встречи)

Я наверно обезумел от случайных наших встреч,
И ищу, кто б надоумил, как живьем в могилу лечь,
Докопать ее до ада и живьем сгореть в огне,
От счастливого фасада до седой тоски на дне.

Провалиться до Тартары: в царство хаоса и смут,
В исполненье высшей кары на последний свой дебют.
Чтобы пепел размотало, растворило, разнесло,
Чтоб меня совсем не стало. Самому себе назло.

"Не твори себе кумира", - я твердил, а толку нет.
Сотворил, и злая лира сдуру вырвалась на свет.
Баламутит чьи-то души, за нос водит вся и всех,
Зарясь на шестую суши и надеясь на успех.

Колобродит где попало: от восторга до тоски,
И вживаясь в роль вандала, души режет на куски.
Мной вертела, как хотела, моя рыжая судьба,
По границам беспредела, и была со мной груба.

Я, не мудрствуя лукаво, среди тысячи дорог,
Выбрал ту, которой вправо, а на левую не смог.
Мне от юности досталось право грезить и любить,
И для зрелости осталось просто малость - просто жить.

3.6.1.  Визитная карточка.
( Случайные встречи)
 (Продолжение.)

Я опять бегу куда-то
А по сути - в никуда.
Я спортсменом был когда-то,
Да дыхалка уж не та.

Я богатым был когда-то
Телом, духом и душой,
Но похож стал на пирата
И ударился в разбой.

Принесла дурные вести
Мне сорока на хвосте:-
Будто что-то не на месте
В жизнью писаном листе

Всё в порядке и на месте-
Я пират, а не моряк,
И на месте моей чести,
Нынче реет чёрный флаг !
   


3.7  Заслуга красоты.

Судьба моя кипит, бурлит и пенится,
Сливая в буквы росплески чернил,
Я верю - мир когда-нибудь изменится,
Под натиском прекрасных, добрых сил.

Я никого фанатиком не делаю,
Мечты мои наивны и просты,
Я просто уважаю душу белую,
Чьи помыслы наивны и чисты.

За жизнь объять стараюсь необъятное,
Хотя и знаю то, что это зря.
Но это есть занятие занятное,
Жить, что-то созидая и творя.

Судьба моя кипит, бурлит и пенится,
Стихи плеская в чистые листы.
Я верю - мир когда-нибудь изменится,
И будет в том заслуга красоты.

3.8  После 30.

День рождения не праздник после тридцати,
Просто повод, чтоб опять напиться.
Этот день стоит как стражник на моем пути,
Дунуть, плюнуть и перекреститься.

А жизнь течет вдоль времени вперед,
Препятствуя его водовороты,
И новый год сменяет старый год,
Сводя на ноль с ним все долги и счеты.

Годы как змея линяют, сбрасывая прочь,
Груз ненужных нам воспоминаний,
С каждым мигом годы тают, и клубится ночь,
Над  долиной сказочных баталий.

Где бьются насмерть грудью в грудь Добро и Зло,
Срывая с будних дней лохмотья фальши.
Я жив сегодня, - значит повезло,
И перст судьбы указывает - дальше.

3.9  Странник.

Лохмотья на теле,
Лохмотья в душе,
Мечта на пределе, -
Мол, рай в шалаше.
По горной дороге
Стучат каблуки
Сквозь выси тревоги
И пропасть тоски.

Все мысли и чувства
Зажаты на нет.
Ни пусто - ни густо -
Ходячий скелет.
Но вьются под кожей
Сплетения жил,
И странник похож
На нирвану для сил.

Он веру в добро
Сеет в каждом мозгу,
Всем бедам назло
И на каждом шагу.
Он родом велик
И в достатке богат,
А старческий вид -
Это просто фасад.

Но ноги ступили
На праведный путь:
Внутри черной были
Высвечивать суть.
Идет он не первый
На этом пути.
Шли путь этот терний,
И будут идти.

В мучениях тело
Идет с каждым днем,
А впрочем, все дело
Совсем не о нем.
По горной дороге
Идет не спеша,
Сквозь боль и тревоги
Живая душа.

3.10  У горного ручейка.

У бурного, горного ручейка
Я жизнь промывал в лотке.
Немного осталось среди песка,
Жемчужин в моей руке,
И звездами первой величины,
Которым всегда мерцать,
По жизни сквозь бредни мои и сны,
Остались отец и мать.

Когда-то в рубашке родился я,
И должен счастливым быть.
Подруги мои и мои друзья
Мне всласть помогали жить.
Но время меняло моих подруг,
Меняло моих друзей,
И столп, на котором стоит мой дух,
Уперся в моих детей.

У бурного, горного ручейка
Мне вещие снятся сны:
Что деда идет сквозь меня рука,
И держат её сыны.
А внуки толкают её вперед, -
В неведомые края,
И верю - доколе живет мой Род –
Жива и душа моя.

3.11  Замок славы.

Тоскою полон каждый час,
Мечтою полон каждый миг,
Возник Эдем, в который раз,
Но голос оборвался в крик.

Мечтою полон каждый миг,
Тоскою полон каждый час,
Неправда, маска и парик
Прижились к каждому из нас.

Я помню солнца яркий свет,
Очарованье детских лет,
Мечтаний  розовый букет... Но нет...
Моя оборвана струна,
А за спиной встает стена,
И в небе светит мне одна Луна.

Пока в седле и на коне
Я просто забывал подчас,
Что жизнь года считает мне
Без привилегий и прикрас.

Я просто забывал подчас
Пока в седле и на коне
Лохмотья слов, обрывки фраз
Про Замок Славы на горе.

И лез на шаткий Славы Пик,
В триптих я раздувал свой стих…
        Но замок тот возник и сник.

Пока мечтал про Славы Пик,
Смотрел, но просмотрел тот миг,
         Как в зеркале возник старик.

3.12  По Владимиру...

По Владимиру пойду похожу,
На владимирских девчат погляжу,
Полюбуюсь куполами церквей,
И покаюсь им о боли своей.

Где б найти мне разбитного попа,
Чтоб душа его была не скупа,
Чтобы выпить с ним за стойкой сто грамм
Под бренчание моих фонограмм.

Рассказать, что жизнь пошла вкривь и вкось,
Понадеявшись на русский авось.
Но авось на этот раз не пронес
И подсунул вместо хлеба овес.

Не единым хлебом сыта душа,
Даже если за душой ни гроша,
А когда-то был сундук под завяз,
Да Танюхой  был обчищен не раз.

Нынче мается душа в нищете,
Со щитом ли быть ей, аль на щите.
Ей на паперти негоже стоять,
Даже если б от тоски помирать.

Растолкуй мне, поп, чем сыт человек
В свой  недолгий человеческий век,
Если  деньги под рукой как вода,
Да только нищая душа, - вот беда.

3.13  Любовь и Честь.

Я давным-давно не человек,
Словно подошел к старости.
Жизнь идет накатом, словно бег
Памяти былой радости.
Глупости, разбухшие от слез,
Запирают вход в прошлое.
Впереди мерцают море грез
И рутина будних дел, тошная.
Убегать от самого себя
Не хочу, - в том нет прелести.
Жить хочу, лаская и любя,
Только где б найти смелости?
Плюнуть бы на все, но не могу,
Сам себя смешон в ярости.
Все прощать заклятому врагу-
Высший эталон слабости.
Мне обид и прелестей не счесть
В жизни, на глазах тающей.
На дуэль  ушли Любовь и Честь, -
Кто вернется, той и быть правящей.

(Вернулась Честь к чести своей Любовь не обесчестив…)

3.14  Сумасшедшая.

Отпустите живым грехи,
Уходящие в мир иной.
Сквозь грехи не видать ни зги
На дороге моей лихой.

Вьется нить за витком виток,
День за днем, за мотком моток,
Нашей жизни недолгий срок,
Заплетая в тугой клубок.

Как не вейся - конец один.
Только жизнь сквозь тревоги фронт
То свивается в серпантин,
То ныряет  за горизонт.

В этом хитросплетенье трасс,
Из бездонных пучин веков,
Миллионами глаз на нас
Смотрит жизнь  из оков гробов.

В перепутье дождей и дней,
На развилках следов и снов
Бродят призраки их теней,
С легким шорохом их шагов.

Так и я, став седым, как дым,
Словно  загнанный конь, всхрапну.
Прикажу долго жить живым,
Помолюсь и навек усну.

3.15  Я знаю, я помню, я ведаю...

Я знаю. Я помню. Я ведаю.
Исторгнут в пучину грехов.
Как рыскал по жизни торпедою,
И вспарывал борт кабаков.

В них водку глушил до беспамятства.
И лез в жернова пьяных драк,
Пытаясь познать жизни таинства,
Зажав свою душу в кулак.

Как в мыслях не тешил надежды я
Заткнуть похотливую плоть.
И как моя ересь мятежная
Пыталась мне честь расколоть.

Все верно. Не верьте мне на слово,
Все было немножко не так:
Душа- это дочь от прекрасного,
А плоть - это мерзкий слизняк.

3.16  День раскаяний и сомнений

Ниспослал мне когда-то Бог
День раскаяний и сомнений,
Преподав навсегда урок
Избавлений от сожалений.

День истока великих дел
И рожденья моей надежды,
Отаршинил мне мой удел
И сорвал не мои одежды.

Но понятья мои просты,
И понятны мои печали.
Не спеша набирать висты
И творить то, о чем мечтали.

А теперь через призму лет
Бестолковыми взрыт упреками,
Залит  он хрипотой кассет
И подпорчен беды подтеками.

И теперь я и сам не рад,
Каждый год день рожденья празднуя,
Разгребать то сплетливый смрад,
То суждения безобразные.

Но понятья мои просты,
И понятны мои печали.
Не спеша набирать висты
И творить то,  о чем мечтали.

3.17  Злая.

Нынче душу я дьяволу продал.
Не торгуясь, почти за бесценок.
Просто так получилось, и пропил
Свою честь, веселясь у жалмерок.

Сотни плах с топорами, немедля,
Дьявол  мне взгромоздил вдоль дороги.
И вершители смерти, наверно,
Мое имя внесли в каталоги.

Черта с два! Я до смерти сумею
Столько дел натворить - Боже правый!
Да еще после смерти посмею
С Богом  выпить за здравие рая.

Мне на совесть плевать до изжоги.
Я - святое исчадие ада.
Если быть на костре мне в итоге,-
То под сводами райского сада.

3.18  В тени пирамидальных тополей

В тени пирамидальных  тополей
Вина мне чарку добрую налей.
Я буду пить за боль любви моей,
Так наливай и не жалей, лей, лей…
Отравленного зелья,  для старого бродяги.
Я казаком рожден, но перешел в варяги,
Потом метался в скифах и черте знает где,
Расплескивая боль свою по суше и воде.
Она давала всходы и умножалась боль.
Я был рожден не Греем, не ждет меня Асоль.
Я верил в это свято и паковал любовь,
В защиту. В три наката... Но прорастала вновь...
Веселая и злая зеленая тоска,
Сидела, как влитая,  мне дулом  у виска,
Я начинал с Ромео, заканчивал вором...
Не рассказать словами, не описать пером...
В тени пирамидальных тополей
Я утаю позор любви моей,
Я плюну и уйду когда-нибудь туда,
Где ждут меня надежно и всегда. Да.
Свое я откутил, усвоив навсегда:
Беда - не горе, горе - не беда...

3.19  Узду до предела мотаю на кисть...

Узду до предела мотаю на кисть,
Но конь закусил удила.
Негоже  волкам перед сворой скулить,
Но нынче чужая взяла.

Сложил свои крылья мой верный Пегас,
И камнем мы падаем вниз,
В бездонную бездну наземных проказ,
Пороков, обид и каприз.

Свернув в придорожный кабак и открыв
Ногой кособокую дверь,
Стою, погружаясь в знакомый мотив,
Почти что забытый теперь.

Уткнувшись в разводы вина на столе,
В агар стеариновых свеч,
Сидит тот, кто гордо когда-то в седле,
Поклялся весь мир уберечь.

Любви беззаветной последний оплот,
Мечтаний, желаний и снов,
Он грохнулся птицей, подстреленной влет
В застолье ложе пиров.

Земная обитель моя хороша,
И пусть ее трудно нести,
За брошенным телом вернулась душа
Чтоб в небо его вознести.

Чтоб  снова увидеть сквозь дым сигарет
И злых, пьяных оргий вуаль,
Слегка припорошенный временем след
Мечты, убегающей вдаль.

3.20  За спиной ни кола....

За спиной ни кола, ни двора, ни гроша.
Только посох в руке и больная душа.
Да тяжелой сумой память прожитых дней,
И привычные струны гитары моей.

Впереди ни тропы, ни огня, ни жилья,
Только боль, да суровая явь жития,
И мечта, в упоенье азартной игры...
Ничего, пусть пока помолчит... До поры.

Нынче козырь мечты моей джокером бит,
И вокруг панорама рогов и копыт.
Предлагают бесплатно любовь да совет,
Наслажденье борьбы и кощунство побед.

Только нет. Не бывает на свете чудес.
Житие - это длинный и нудный процесс.
Что добился вчера, то сегодня не впрок,
И себе невпопад, и другим невдомек.

Я не верю давно в благородство чертей.
Не успеешь моргнуть, - стал отпетый злодей.
Что бесплатно сейчас, то в три шкуры потом,
Даже совесть, надежды, супругу и дом.

От сумы и тюрьмы не стучись об заклад,
Может так завернуть, что грошу будешь рад.
Для своих не скупись: платит дважды скупой,
И нечистую в дом не пускай на постой.

Кони в мыле и скисло опять молоко,
Спору нет: от нечистой уйти нелегко...
Снова посох в руке, снова ряса до пят,
Угрызенья души и улыбки фасад.

3.21  Мечта
( Я не сяду на мель, пока не лягу на дно!)

Когда свою мечту топчу - мне жаль,
Она мне счастье, может быть, сулила.
Но вновь меня зовет земная даль,
Дорогой, на которой ждет могила.

Мне до могилы той сквозь жизнь идти,
Тараня беды и тараня радость,
Всю жизнь искать и может быть найти,
В букете неудач победы сладость.

Когда-нибудь в тумане будних дней,
Запыхавшись от бега без оглядки,
Я буду вспоминать своих друзей,
В судьбе, с которой мы играли в прятки.

Ну кто поймет когда не повезло?
Друзья мои, быть может, и не боле,
Мне поздно запасное рвать кольцо,
Отказ был сложен мной по доброй воле.

Смерть пикам, винам, бубнам и крестям!
Не спорь мечта, я шулер поневоле.
Назло судьбу гадающим мастям,
Я не хочу себе спокойной доли.

Я пью за тех, кто счастлив и влюблен,
Мне нравились всегда ребята эти.
Я против тех, кто счастьем опьянен,
Они порой доверчивы как дети.

А счастье - это словно легкий хмель,
Чем слаще он,- тем тяжелей похмелье.
Я лег на дно и прочно сел на мель,
Испив Венерой сваренного зелья.

Но верю я, что в сутолоке дел,
Хоть раз без лишней пыли и без шума,
Своей взбалмошной жизни разгляжу удел,
И разберусь куда привел тебя,  Фортуна.

3.22  Плачь

Прочь
         от надежды на первого встречного,
Прочь
         от наряда ее подвенечного,
В ночь
         на дорожку безликую лунную,
Вскачь
         обгоняя фортуну безумную.
Дочь
         сохраняя, еще не рожденную,
Плачь
         собирая в корзину бездонную.
Врач
         по уму и поэт по призванию,
Ткач
         и творец своему мирозданию.

3.23  Человечая конница.

Затянут рукой беспощадного времени
На шее аркан, и нога ищет стремени,
К вчерашнему дню все пропитано завистью,
И жить остается мечтами и памятью.

Несется вперед человечья конница,
А рядом лежат только Ночь и Бессонница,
Родные мои неразлучные спутницы, -
Гетеры тоски и печали распутницы.

И сердце стучит изнутри в грудь отчаянно,
Поди рассуди, где назло, - где нечаянно.
Душа, словно птица по клетке метается,
И прутьев уют от ударов ломается.
 
И джином из сказки, в бутылке запаянной,
Сидят мои ласки любви не раздаренной,
Петиции слов, про запас заготовленных
И кипы грехов по церквям незамоленных..

Святая страна из святых верноподданных,
В преддверии сна в храм зовет обездоленных,
Но мимо летит человечья конница,
А рядом лежат только Ночь и Бессонница.

3.24  По русскому.

Мы христиане православные.
Но славим Правь мы как язычники,
Мы Нави слуги безымянные,
И Яви вечные опричники.

Но жить нам хочется по - русскому
Чтоб на авось, до бесконечности.
И нет желания по-глупому,
Ни с кем делить понятья  Вечности.

Кто правит миром нам неведомо,
Но ходят слухи, есть один из нас,
Мы помним то, что нам заведано,
И знаем страшный  деревенский сглаз.

И жить нам хочется по - русскому
Чтоб на авось, до бесконечности.
И нет желания по-глупому,
Ни с кем делить понятья Вечности.

Мы все гусары на семи полях,
Мы все корсары на семи морях,
И гордо реет на семи ветрах
Из триколора наш священный стяг.
(Явь, Правь, Навь- белый, красный,голубой)

Ведь  жить нам хочется по - русскому
Чтоб на авось, до бесконечности.
И нет желания по-глупому,
Ни с кем делить понятья Вечности.

3.25  На пути к Армагеддону

От простого топаем к сложному,
Сквозь перипетии судьбы.
Предаваясь фарсу подложному,
К Богу обращая мольбы.

Ведьмы ублажают и ластятся,
Души предлагая продать:
Значит в жизни что-то не ладится,
Значит нужно что-то менять.

Впереди горит Апокалипсис,
Позади стеною грехи.
Стариной тряхну, и спою «на бис»,
Ставшие легендой стихи.

Как нас ублажают и ластятся,
Души предлагая продать,
Как когда-то что-то не ладится,
Это что-то как-то менять.

Будут посещать человечество
Новые плеяды богов.
Воссияет снова отечество,
Над спиралью темных веков.

Вновь начнет нечистая ластиться,
Души предлагая продать.
Нравится нам, или не нравится,
Но не нам все это решать.

3.26    Промежуточное резюме.

Старый, тощий и больной.
Никому уже не нужен.
Только с дочкой, в выходной
Звонко шлепаем по лужам.

Младший сын к плечу прильнёт
И прошепчет «Папа Саша».
Верно в ухо пес лизнёт.
Где не пропадала наша.

Старший сын зайдет домой.
Рос без страха и упрёка.
Значит я ещё живой.
Значит всё не так уж плохо.


3.27   Мы внуки тех, кто начал этот путь…


Мы внуки тех, кто начал этот путь.
Они дошли, а мы должны вернуться.
И мы дойдём, дойдем когда-нибудь.
И мы найдем, найдем когда-нибудь.
Планету, где нам предки улыбнуться.

Нам, людям звездных трасс и передряг.
Неведом зов ушедших вдаль столетий.
Но над кормой земной трепещет стяг.
Для нас всегда родной и милый флаг.
Вонзившийся, на пик тысячелетий.

Нас встретит пыль веками перетёртых городов.
Песок размытых волнами причалов.
И только непонятный тихий зов.
И только безответный тихий зов.
Звучит среди кочующих барханов.

Здесь с пеплом перемешанные мысли и дела,
Душа и плоть замешанные с кровью.
И все мы потерявшие дома.
Когда-то потерявшие дома,
Пропитаны к Земле родной одной любовью.

Мы экипаж простых земных людей.
Природой пробужденных к жизни слепков.
Готовы мы идти сквозь рой смертей.
Когда на вахтах мы не спим ночей.
И голос предков нас зовёт на землю предков.

3.28  Своим годам я сам пастух….

Я много пью и мало ем
Я погружен в судьбу дилемм.
В кроссворды неразгаданных проблем.
Я мало ем и много пью,
Я сам себе судьбу пою,
Где быль с мечтой стоят в одном строю.


Ни сожалею, ни о чём.
Толкаю жизнь своим плечом.
С огнем иду по жизни и с мечом.
Чтоб счастье жило и цвело,
Сводило судорогами зло.
А в душах было чисто и светло.

Сжигаю за собой мосты.
Иду по краешку мечты
Я в тех краях был рыцарь доброты.
Добра и зла напополам
В конце концов ни вам, ни нам
Я душу свою чёрным не отдам.

Согласно зло на бой любой
В конце концов мечта мечтой
Погост в конце подарит мне покой.
Мементо море я пою
Годам, измотанным в бою
О чём пою, туда их и гоню.

Не спорь со мной мой милый друг
Своим годам я сам пастух….

3.29    Снаряд.

Обнажились стволы безоткатных орудий
Закрутилась буссоль в сборе данных о цели,
И снаряд, возомнившись венцом правосудий,
Занял место своё в орудийной постели.

Закрутили его в диком вихре нарезы,
Звонко выплюнул ствол раскаленное тело,
Окружил его стан ореол катахрезы,
И всосала в себя злая даль беспредела.

Он из тех, кто своих не менял траекторий,
И волок тёмный шлейф человеческой боли,
И ныряя в глубины чужих территорий
Всё ломал обезумевший в поисках воли.

Искалеченных судеб стонали обломки,
Но его не смущали чужие заботы,
Его доводы были весомы и ёмки
Против шепота жертв этой дикой охоты.

Полновесный запас смертоносного груза
Он лелеял в себе, наложив своё вето,
Так и мне моя жизнь нынче стала обуза,
Уповаю на взрыв и боюсь рикошета.


3.30  Мираж.

Суть не выскребается до дна,
Прячась лабиринтами души,
И вторгаясь во владенья сна,
Выдыхает в душу миражи.

   Мираж навязчивый как бред
   Клюющий душу много лет
   Не признающий отрицательный ответ…
   Слова сплетающий в куплет,
   Увитый лаврами побед,
   И отвергающий любой чужой совет…

Новый имидж, новый макияж,
Новые причёска и часы.
Маятником мечется мираж
Дергая Фемидовы весы.

Жизнь не поддаётся без борьбы,
Колизей судьбы до драк охоч,
Отвергая жалости мольбы
Миражами полыхает ночь…


3.31   ОНО,ОНА и ОН.

Я не верю в то, что время лечит.
Время – это зелье не для всех.
Точно знаю, что оно калечит,
Разлагая в яд былой успех.
Хмель разлуки перебродит в яды,
И с годами засосется в кровь
И в болезни встанут мне награды
За несохраненную любовь.

     Я выживу, я выплыву, я выгребу,
     К истоку, а не к устью моих бед.
     Всё дно перелопачу там и выскребу
     От ядов отравивших много лет.

Ничего мне не поделать с этим.
Смерть с рожденьем - не одна чета.
Всё равно мы их обеих встретим,
Но на разных сторонах моста.
Этот мост по разным старым слухам,
Толи в цепи замкнут, толи в круг.
И шепчу я вслед астрально духам,
То, что позже расскажу им вслух.

Спасибо мои ангелы-хранители,
Поклон кладу вам в пояс до земли,
Что путь мне указали до обители,
И след назад надёжно замели.
Беды останки растащили вороны,
Беда не горе, горе не беда.
И разлилась на все четыре стороны
Из устья веры чистая вода.

Добро и зло в истоке мироздания.
На русском средний род открыт давно.
И в рамках сокровенного признания
Добро и зло – всегда они – ОНО.
Но трут ладонь шары успокоения.
Внушая непреложный мне закон,
В любви и красоте живёт спасение,
Ведь в мире есть ещё ОНА и ОН.



3.32   Последнее утро последнего дня.

Земные просторы, земные поля.
Тебя ли я вижу родная  Земля.
Сегодня мы снова уйдем в дальний путь.
Чтоб к звёздам дорогу тебе отомкнуть.

Сидим мы, обнявшись, глядим на тебя
Последнее утро последнего дня.
Чтоб завтра в ночи, далеко от Земли
Нам снились земные и добрые сны.

Чтоб завтра гитару любимую взять.
Нам надо, ребята тоску разогнать.
Чтоб снова, с любимой гитарой звеня,
Мы вспомнили утро последнего дня.

Ты жди нас Земля, и придем мы к тебе.
Так сказано в нашей судьбе и мечте.
Ведь любишь нас. Ждущих дальних дорог.
Романтиков звёздных ночей и тревог.




3.33   Наследство от поэта.

Я оставляю не наследство, но наследие.
Не «Жигули», а томик песен и стихов.
Своё приватно-вычурное мнение,
О смысле мысли в хаосе грехов.

О годах, заслуживших порицания,
И днях, достойных славы и хвалы…
Об островках почёта и признания
На море столь обыденной хулы.

Как в силу безотчётного призвания
Прочувствовать, что будет наперёд,
Как приложив упрямство и старания
Не прекратить свой творческий полёт.

Как в череде молитв и покаяния,
Среди пороков и хмельных пиров,
Мечтать понять истоки мироздания
В зарницах непонятных вещих снов.

Как подтвердить то пагубное мнение,
Что быть голодным обречён талант.
Познать, что этих слов укоренение
Придумал негодяй и дилетант.

На рубеже своей земной обители
Устроить предкам небольшой концерт,
Чтоб оценили неземные жители
Мой стихотворный финишный десерт.

Конечно, будет спор, и будут мытарства,
Пока судьбу решает Высший суд,
Определяя все нюансы лидерства
В пути, где душу по заслугам ждут.

Я оставляю не наследство, но наследие…




3.34  Дело это тонкое Восток

Дело это тонкое Восток,
Не любя, его ты не поймешь
Тлеет изнутри, как уголёк,
Голыми руками не возьмешь.

Ассалому алайкум, мой урток.
Ты мой друг, товарищ мой и брат.
Дело это тонкое Восток,
Заходи, приятель, мархамат.

Не смогу я, мне не хватит слов,
Описать пределы Бытия.
Горы, реки, той, байрам и плов.
Мир, в котором ты живешь и я.

Благодарен я тебе Восток,
За акъыл, которую мне дал.
Жизнь, она как тонкий волосок,
Только адолат, как пьедестал…

Дело это тонкое Восток,
Не любя, его ты не поймешь
Тлеет изнутри, как уголёк,
Голыми руками не возьмешь.
















4.  Про орла и голубку.

4.1  Про шута

Память залита вином опять, но всплывает в ней
Бурный, юный Колизей страстей, шумный Колизей.
Бестолковый был я ротозей и дворцовый шут,
При дворе твоем где пьют, поют и шутов не бьют.

А в душе я был всегда боец и собой не слаб,
Только так все повернул творец, что я был твой раб.
Твой любимый шут, и был я тем до безумства рад,
Что имел сюда входной билет много лет подряд.

Только я всегда играл свою, потайную роль,
Я позарился на трон на твой, где сидит король.
Потому, что наши судьбы с ним,- Небо и Земля,
И не против ты была тогда свергнуть короля.

Потому что я не шут, и жизнь вся моя -  обман.
У меня есть свой дворец, свой шут есть и балаган.
Я учился у своих шутов, как тебя смешить...
Только так я мог здесь тайно жить и тебя любить.

Ведь не мог же я прийти к тебе в латах и с мечом.
Ты сама с годами разберёшь - сколько, и почем.
Я для игр шутовских своих растранжирил сил,
Потому что я любил тебя. Я тебя любил.

И сейчас люблю, но ты нужна мне не для интриг.
Мир и так вокруг всегда суров, зол и многолик.
Не могу я больше быть вором не в своей стране,
А в своей всех напою, и сам утоплюсь в вине.

Память залита тоской опять, но всплывает в ней,
Бурный, юный Колизей страстей, шумный Колизей.
Бестолковый был я ротозей и дворцовый шут,
При дворе, в котором мой приют и в котором ждут...
                Бестолкового шута.

4.2  Богиня 19 весны

Закат. Уходит солнце в облака.
В притихший город прилетают сны,
Приятель-ветер пишет образа,
Богини девятнадцатой весны.

Передо мной сквозь сумрачный туман
Штрихи сольются в милые черты.
Что не реальность это, а обман -
Неважно. Важно то, что это ты.

Во всех, тебе подвластных городах
Твой лик затмил земную суету,
К нему я рвусь, забыв, что он в мечтах,
И бьюсь о пустоту и немоту.

Опять закат. Уходит шумный день.
Струятся по кварталам тихо сны.
И снова ветром вытканная тень.
Богини девятнадцатой весны.

4.3  Уходя – уходи.

"Уходя - уходи", - я себе говорю, но вновь,
Возвращаюсь к тебе и как факел несу любовь.
Только холодом снова, не знаю, в какой уж раз,
Обжигает лицо мне взгляд недоступных глаз.

Бьюсь как рыба об лед, только бестолку все опять,
И о ласках твоих, остается мне лишь мечтать.
На край света уйдешь ты, и я тебе брошусь в след.
Нарушая тем самым свой самый святой обет.

Рассказать ведь ребятам, - пожалуй поднимут смех:
"Ты ли это, дружище, имевший всегда успех?"
Так неспешно текут день за днем, как в реке вода,
Видно гордость моя прокляла меня навсегда.

"Уходя - уходи", - я себе говорю, но вновь,
Возвращаюсь к тебе и как факел несу любовь.
"Уходя - уходи", - я себе говорю, но вновь, но вновь,
Возвращаюсь к тебе, и как память несу любовь.

4.4  Про тишь Туркестанской ночи.

Здесь тишь туркестанской ночи, здесь кричи -не кричи,
Твой стон засосут и развеют ущелья Чимгана.
Хана тебе парень, теперь уж лечи - не лечи,
Но сердце есть сердце, и рана на сердце есть рана.

Идеалы мои затрещали как в паводок лед.
Изумрудом осколков на солнце блеснули и сникли,
И возникли своей высотой будоражащий взлет,
И паденья, к которым, увы, мы с тобою привыкли.

И мираж, ощутимый настолько, что можно рукой,
Ветром выбитый локон на место тихонько поправить,
Мне сказал":Властелин. Не пора ли искать нам покой?
Мирно жить в своем маленьком мире и мирно им править.

Мне б разбавить тревоги вином и растаять вдали,
И в пыли придорожной с размаха разбить свою память.
Мне б забыть как клялись, как надеялись, ждали и шли...
Да чего уж там, то, что прошло, нам, увы, не исправить.

В тиши туркестанской ночи, кричи - не кричи,
Вокруг только пыль, да холодные выси Чимгана.
Хана тебе парень, теперь уж лечи - не лечи,
А сердце есть сердце, и рана на сердце есть рана.

4.5  Раз в год

Раз в год бывает день, когда я в стельку пьян,
В том дне живет как тень, моей судьбы изъян,
В нем много лет назад, я потерял мечту,
И выдумал обряд, который свято чту.
За сотни верст вдали и сотни дней спустя,
В арыках и в пыли, я грезил как дитя.
За твой визит сюда, молился я богам:
Иисус, Аллах, Будда - я душу вам продам.
Я тосковал в ночи по трепетным губам,
Солдат своих лечил и постигал ислам,
Желтуху, зной и гной, казенный свой удел…
В делах был, но порой, как видно не у дел.

Стучат на стыках дни курантами Кремля,
Горят "бортов" огни, к тебе меня маня,
Но я приказов раб, - мой царь и бог - Устав,
И веры столп ослаб, от мук и грез устав.

Я жизнь свою кую из пепла и огня,
Но как ее не гну, - она загнет меня.
Я знаю, - дело дрянь - не мой был твой венец.
Молчат  и Ин и Янь. Не мой финал.  Конец.

Конец ли? Может быть. Но раз не вышел срок.
Отмеренный мне жить и грезить в мире строк,
Я буду груду снов тихонько ворошить,
И тлеющий остов любви былой хранить.

4.6  Европа – Азия.

Когда в душе шатанья и разброд,
Когда в груди тоска живет как дома,
Я вырываюсь из своих забот
В густую суету аэродрома.

И снова в такт своим часам,
А он под стать галопу,
Несусь из Средней Азии
В Восточную Европу.

Из мира опостылевших обид,
В зените грез и чувства апогее,
Я совершаю сказочный кульбит,
К своей  далекой ненаглядной фее.

И вновь часы взахлеб мне бьют
Привычный ритм галопа,
И вновь Европа - Азия,
Азия - Европа.

Из южных экзотических широт,
Несут меня "борты", ломая время,
В тот город, где никто меня не ждет.
И я давно не жду, но клятве верен.

И снова позади твой дом,
А впереди аэродром,
Где ждет меня оказия
На путь Европа-Азия.

4.7  Галопом свадьба пронеслась…

Галопом свадьба пронеслась,
Вторя велению времени,
Но на секунду лишь зажгла
Звезду в кромешной темени.
И снова беспросветный мрак,
Твоей окутал жизни путь,
И ты сама себе как враг,
Да только вспять не повернуть.
Тебе досталось злой судьбой,
Дитя растить родимого,
И быть любимою женой
У мужа нелюбимого.

4.8  Татьяна.

По полузабытому городу
За день промелькнул тенью прошлого,
И вышло, что сдуру и смолоду,
Лишь шаг от смешного до пошлого.

От женского крика истошного,
Метнулся, как дьявол от ладана,
В утробу вагона роскошного,
Как было судьбой мне загадано.

И бьет мне на стыках по темени,
Дорожная разноголосица,
И ноет душа не ко времени,
Бунтует, и к паперти просится.

Я годы листал в упоении,
А где-то Татьяна, по совести,
Ждала в благородном смятении
Конца недописанной повести.

Истории блажь мне неведома, -
Я молод и глуп до безумия.
Одно лишь известно заведомо,
Я - Женьки ожившая мумия.

Скрипит колесо мироздания,
Спирали мотая истории,
В которых, в извечном скитании,
Онегин в веков бутафории.

По полузабытому городу,
За день промелькнул тенью прошлого,
И вышло, что сдуру и смолоду
Лишь шаг от святого до пошлого.

4.9  Я снова улетаю на Восток.

Я снова улетаю на Восток,
По трассам, утрамбованным годами.
Мой путь по ним и жесток и жесток,
Но так заведено однажды нами.

Я не могу и не хочу понять,
Насколько это выглядит нелепо,
Мне надо видеть, слышать, осязать,
И верить. Безответственно и слепо.

У каждого из нас своя судьба,
Однажды предначертанная Богом,
Но мне творца узорная резьба
По мясу и костям, выходит боком.

Я бьюсь, как зверь, попавшийся в капкан,
И рву зубами всех кто бьется рядом.
А ты, мой вечный, пламенный тиран,
Меня своим подкармливаешь ядом.

Мы встречи мимолетные любя,
Мечтаем изловить в них детства блики,
И остается траверзом семья,
В которой  мы желанны, но безлики.

Все схвачено давно и наперед,
И боль разлук, и радость новой встречи,
Всему на свете будет свой черед,
И руки Бог возложит нам на плечи.

4.10  Девочке моей.

Я из армии ушел в чине капитана,
Оставляя за спиной отблески Афгана,
Замолил свои грехи по монастырям,
Занеможил от тоски и отдался Вам.

Ой, трудно будет девочка нам с тобой,
Не хожу я торною колеей,
Трудным и извилистым будет путь,
Ты его полюбишь когда-нибудь.

Ты еще поймешь меня, может - быть.
Это не мальчишек своих любить,
Это свято верить и вечно ждать,
Знать, что я не склонен Вам изменять.

И мечтать о том, что на склоне лет,
Положив на сердце больной букет,
Я устану грезить и воевать,
Сяду мемуары свои писать.

Но готов удариться об заклад:
Я тому раскладу не буду рад, -
Если станет тихо в семье у нас, -
То меня разлюбишь ты в тот же час.

4.11  Про орла и голубку.

Любовь крепка, когда подруга рядом,
А у меня пошло наоборот.
Свободы я насквозь пропитан ядом,
Я раб своих заоблачных высот.

Орлиным взором с высоты все вижу:
Где их гнездо, и сколько в нем птенцов,
Но слишком горд, и честь их не обижу, -
Она и так из связанных концов.

Голубку звал в полет под облаками,
Но нет в ней сил так высоко летать,
А я не голубь, жить меж каблуками, -
Лицом к лицу лица не увидать.

Попробовал спуститься чуть пониже,
Но термики судьбы бросали вверх.
Прочь, унося от голубиной крыши
На головокружительный успех.

На каждом круге поднимаюсь выше, -
Чем выше - тем надежней падать вниз.
Чтоб крылья распластать по этой крыше,
Ударив в шпиль и окропив карниз.

4.12  2х2. (дважды два.)

С тобою мы сравнялись вмиг
Теперь как ни крути:
У нас два сына на двоих
И вечность впереди.
Ошибки нет. Все вехи лет
Расставлены давно.
Мелькает черно-белый цвет
Затертого кино.

Свечи огарком жизнь горит,
Оплыв не по годам,
И дрожью паника бежит
По телу и зубам,
А ревность выгрызает дух,
Кроша его в труху,
И бьют набатом мысли вслух,
Поя мою тоску.

Она плодится и цветет,
Сжирая прошлый день,
И по пятам за мной ведет
Всех тех, кому не лень.
А им не лень, и прут толпой
За мной, как дураки:
Измены, Глупости, Разбой
И Злые Языки.

Беда, Разлука, Пьянство, Ложь,
Предательство, Разврат,
И хоровод Бесстыжих Рож,
Приросших наугад.
Любовь моя шлифует стих,
Отбросив их с пути.
У нас два сына на двоих,
И вечность впереди.

4.13  Олечка.

Закружила, запуржила, завьюжила,
И поземкой по душе промела,
Мне морщины на лице отутюжила,
Ко двору пришлась, - как вечно была.

Моя Оля, Ольга, Оленька, Олюшка,
Сизокрылая голубка моя.
Не судьба тебе досталась, а долюшка,
В чистом поле моего жития.

Надоело жить одной только памятью,
У судьбы сидеть как псу на цепи.
Набивать себе оскомину сладостью,
Вкуса меда из полынной степи.

Моя Оля, Ольга, Оленька, Олечка,
Сизокрылая голубка моя.
Верит мне и не боится нисколечко
Злую нынешнюю суть бытия.

4.14  Оля.

Дурную женщину любил,
Благословлял, боготворил,
Среди чумы устраивал пиры.
Но прочь от них ведут меня,
Родная добрая земля,
И Оля - воля вольная моя.

Чужая выпала стезя,
Но не идти по ней нельзя,
Там лиры вьется мертвая петля.
Но правит буквы букваря,
И трет ошибки жития,
Мне Оля - доля сладкая моя.

Пятнадцать лет коту под хвост,
Недалеко уже погост,
Теперь он ближе на пятнадцать лет.
И нет управы на меня,
На остром пике бытия,
Лишь Оля – доля добрая моя.

4.15  Дело в шляпе.

Говорят всё дело в шляпе.
Очень даже может быть.
Только я одну девчонку
Не могу никак забыть,
И красива, и строптива,
И до глупости верна,
Своим детским идеалам,
И они в ней как стена.
Я завидую ей очень,
И немножечко люблю,
За бесхитростные очи
И за душу чистую,
За незыблемую веру
В силу правды и добра,
Да за то, что знает меру,
И на выдумку хитра.
Это камень преткновенья
В моей бешеной судьбе,
Пусть меня за эту ересь,
Черти вздернут на дыбе,
Только хочется мне снова,
Невзначай, когда-нибудь,
Свою дьявольскую душу
К ангелочку повернуть.

4.16  Безумие в постели

В безумии метаюсь по постели,
И зубы от бессилия трещат,
Сегодня в ледяной твоей купели
Страстей моих остатки дошипят

Ты валишься со своего Олимпа
А жаль, - я ясно помню времена,
Где в ореоле солнечного нимба
Жила Любовь, надежна и верна.

Все верно. Время нам залижет раны,
Но язвы не затянет никогда.
И будет вечно  ныть любовь Татьяны
На крик души, срываясь  иногда.

Что до меня - все просто здесь и ясно:
Я должен жить, любить, страдать и петь,
И помнить, что иметь тебя прекрасно,
Но так иметь - уж лучше не иметь.

4.17  Другие женщины

Я сотворен тобой,
Но брошен как изгой
На произвол судьбы
Коварно и жестоко.
Но в памяти людской
Оставил образ твой,
Как символ моей нежности истока.

Я помню наизусть
Все сладкие мечты,
Которые тобою мне обещаны,
Но слушали меня,
И слышали меня,
И поняли меня другие женщины.

Я строг и одинок,
Коварен и жесток,
Как волк,
Флажками красными обложенный.
И многим невдомек,
Что мой закончен срок,-
Я гость теперь желанный, но непрошенный.

И дни теперь текут
Неспешной чередой,
И время зализало эти трещины.
Здесь жили за тебя,
Любили за тебя,
Но пили «ЗА ТЕБЯ!» другие женщины.

4.18  Воздухом одним...

Воздухом одним с тобой подышу.
Извинюсь. Скажу, что спешу.
И пойду по городу гулять,
Четки  своих дней перебирать,
И над каждой четкой напевать ...
песенки куплет.
Нежность от руки твоей удержу,
Чтобы не забыть, посажу,
В самой глубине своей души,
В сказочно-загадочной глуши,
С болью незатронутой тиши ...
памяти моей.
Зубы стисну, ком больной проглочу.
Мне бы закричать. Промолчу.
Сам всю эту кашу заварил,
Сам любовь и веру загубил,
Значит, недостаточно любил...
вот и поделом.
Две судьбы сцепились борт в борт,
И ведут любимой эскорт.
У него богаче и сильней,
У меня  напористей и злей,
Да только все равно, решать-то ей ...
кто кого возьмет.
Если и пойду на дно,- то в борьбе.
С просьбою одной на губе:
Извини меня, мой милый Бог,
Я хотел как лучше, да не смог,

Так дозволь поцеловать порог...
мудрости твоей.
Лучше не ищу - не найти,
Слишком затянулись пути.
Всем, что в жизни есть, обязан ей,
Песнями и всполохом страстей,
Даже криком будущих детей ...
если доживу...
песенки куплет...
кашу заварил…
Так тебе и надо!

4.19  На краю мечты.

По краю мечты ты гуляешь над пропастью,
По лезвию бритвы, но с шиком и гордостью,
Любовь неземная, святая и чистая ...
Родная - чужая, далекая - близкая.

Немеет рука сдернуть занавес с памяти,
В которой любовь учит первой нас грамоте:
Ослепнуть  боюсь от сиянья лучистого...
Родного - чужого, далекого - близкого.

Крутая судьба колдуном мне пророчится,
И выпить до дна мне придется и хочется
Вино золотое, в бокале игристое ...
Родное - чужое, далекое - близкое.

Пусть вся наша жизнь, как у кобры с мангустами,
По всем падежам я склоняю без устали
Ту вечную тему, дилемму  патрицкую...
Родную - чужую, далекую - близкую.

4.20  Прощальная гастроль артиста

Я одной поглощен заботою:
Панихиду себе пою.
Я в историю сам потопаю,
И за здравие отмолю.
Что задумал я - то исполнилось:
Я любимым был и любил.
И мечта моя  узаконилась,
И любовь  моя в цвете сил.
Я захлопну ворота памяти
Перед носом пустых зевак.
Ложку гадости в бочку радости
Я от них получу и так.
Я забацаю Саше Танину
Песни новые - пусть поет.
Пусть с колдобины на ухабину
Жизнь постылую волокет.
И уйду по своей тропиночке
От соблазнов и корешей
К сероглазой своей блондиночке,-
К злой колдунье судьбы моей.
Я протопал дорогой  терною
За манящей ее рукой.
Отслужил я ей  службу верную,
И пора бы мне на покой.

4.21  Баллада о стране моей Любви.

В стране моей Любви ненастная погода,
В стране моей Любви опять идут дожди.
И так давным-давно, в любое время года
Не шепчет мне любовь: "Надейся, верь и жди!"

И так годами тянется разлука  между нами.
Надолго ли? Не знаю. Все рассудят времена.
И дрогнет, продуваема насквозь семью ветрами,
Страна моей Любви -  прекрасная страна.

Здесь гости пьют: Во Здравие! За Верность! И На Славу!
А путники  качают изумленно головой,
Осматривая тронную, почти пустую залу,
Здесь занят трон, всего один, - который подо мной.

И так с годами копятся обиды между нами,
Соседний трон пустой стоит и троны для детей.
Но тихо шепчет мне любовь разбитыми губами:
"Терпи, до свадьбы заживет, бывало и больней!"

В стране моей Любви места есть заповедные,
На сотни дней назад в былые времена
Мы правили страной с женой, супруги верные,
Страна моей  Любви - была ее страна.

А нынче годы кубарем куда-то быстро катятся,
И чьи - то голоса кричат: " Хватай! Держи! Лови!"
Да только я не побегу. Страна моя мне нравится.
Пусть я просто Рыцарь в ней поруганной Любви.

Вот  так.
Тихонько и живу. То в радости, то в гневе.
Ведомый глупою мечтой о сказках наяву,
И памятью об изгнанной когда-то королеве,
Прославленной жестокостью и предавшей страну...

4.22  Таинственной незнакомке.

Лишь миг, мадам, я видел вас,
Но вспоминал потом не раз.
Еще бы - я без боя был разбит!
Одним лишь взглядом наповал
Сражен, и дрогнул идеал,
Вчера еще надежный, как гранит.

Я думал, что душой я стар,
И этот мимолетный дар
Исчезнул, растворившись за спиной.
Но память остается мне
И я топлю ее в вине, 
Как всякий состоявшийся изгой.

Я на себе поставил крест.
Давно. Еще с тех самых мест,
Где души жжет гражданская война.
За этот мимолетный взгляд
Спасибо Вам, - он  сладкий яд,
Он Ваш нектар и выпит мной до дна.

4.23  Мадам.

Я благодарен Вам, мадам,
За то, что стал таким как есть,
За то, что честь сумел учесть
В кровавой сутолоке дней.
Страстей познал  безумных шквал,
Крестил и души отпевал,
И умирал, и воскресал,
И убивал, и воскрешал.
Я благодарен Вам, мадам,
За сотни пройденных дорог,
Петлял их путь, как только мог.
Но упирался в Ваш порог,
За ним души моей острог,
Взломать который я не смог.
Я благодарен Вам, мадам,
За дивный святотатства храм,
В нем срам и стыд,
В нем боль и грех,
А в нем дикий, сумасшедший смех,
В нем честь, в нем слава, в нем успех,
В нем Вы - владыка вся и всех.
Я эти строки не предам,
Мадам. Я благодарен Вам.

4.24  Злой рок.

Привет! Злой рок моей судьбы.
Мольбы мои остались безответны,
И тщетны все усилия борьбы,
Гробы готовы, думы беспросветны.

Я в первый гроб заколочу любовь,
И ненависть взлелею на могиле.
Любви сегодня в рифму - только кровь,
Я ей залью все небыли и были.

Я в гроб второй заколочу себя,
Да  изнутри, чтоб гвозди не содрало.
Закон: не унижаются  любя,
На шкуре гордость мне сгравировала.

Прощай! Злой рок моей судьбы.
Жизнь коротка, дороги наши бренны.
Мы оказались дерзки и грубы,
И в глупости безмерной беспредельны.

4.25  Опять печали и напасти...

Опять печали и напасти
Творят по жизни беспредел.
Пускай давно в моей ты власти,
Опять я робок и несмел.
Опять тревожно сердце бьется,
Совсем как много лет назад,
Душа в полон к тебе сдается,
И отвожу  смущенно взгляд.
Но как - бы  жизнь не повернула,
Я буду петь наверняка,
Пока пригрелась и уснула,
В моей руке твоя рука.

4.26  Здравствуйте, я снова на земле...

Здравствуйте, я снова на земле.
Тихо здесь, светло и непривычно,
С дневником поступков на столе
И с надеждой получить "отлично"

Здравствуй, моя первая любовь.
В шалаше обещанного рая,
Строки приговора приготовь.
Я иду к тебе, его не зная.

Здравствуй, Тата! Больше я не бог.
Не богиня ты и в том расплата,
За грехи, в которых черт помог
Нам, витавшим в облаках когда-то.

Здравствуй, долгожданный новый мир.
Здравствуй, моя бывшая богиня.
Никакой тебе я не кумир:
Я - твой раб, раз ты моя рабыня.

4.27  Вечерняя звезда.

Опять горит вечерняя звезда,
И мзда с души взимается без меры.
За веры свет, зажженный навсегда
Огнем моей единственной Венеры.

Кого и как я ждал - не в этом суть.
Мой путь тобой начертан от истока.
Срока прошли, и в них осела муть,
На рыцаря без страха и упрека.

Срока прошли, и первая любовь
Мне вновь вещает голосом пророка:
"Пока ты жив, я - плоть твоя и кровь,
Но я мертва, пока я одинока".

Я груз своих сомнений сбросил с плеч,
И лечь костьми готов за эту веру:
Не умершую память наших встреч,
Где можно пить любовь, не зная меру.

4.28  Аристократка.

Я снова вспомнил Вас, моя подружка,
И Вы опять забрали первый приз,
Аристократка Вы, а не простушка,
В регалиях положенный каприз.

Зачем  смотреть в лицо мне так надменно?
Я помню взор ко мне совсем  иной,
Но взять реванш должны Вы непременно,
И увлеклись Вы этою игрой.

Ну что вы, право, так бесцеремонны?
На все вопросы есть один ответ:
Вам славу вознесли мои колонны,
И прочно подпирают много лет.

Я жду, пока насытитесь Вы местью,
Ко мне, и всем, кто любит Вас сейчас,
И пусть насквозь пропитаны Вы спесью,
Господь рассудит и разбудит Вас.

4.29  Талисман.

Храни меня мой талисман -
Моя цепочка золотая.
Залог исчезнувшего рая
Тому, что он вернется вновь.

Храни меня моя любовь,
Моя богиня неземная,
И ты  моя вполне  земная
Родная, нежная  жена.

Храни меня моя страна,
Враждой разодранная в клочья,
Храни моя  порода волчья
Нутром все чуять наперед.

Храни меня и мой народ
Моя прекрасная планета,
Весну души и радость лета,
Татьяну, маму и отца

Храни любимые сердца
В  любви, в согласии и мире,
И никогда не будь в надире
Моя счастливая звезда.

4.30  Фаворитка.

Мне нужен фаворит. Хотя нет. Лучше фаворитка!
Пусть на ухабах жизнь скрипит, как старая кибитка.
Я ухожу вперед кромсать мечами жизни время,
И Вам не надо провожать меня, держась за стремя.

Я был свободен и всегда дороже мне свобода.
Рвет губы лошади узда, блестя в лучах восхода.
Мне нужен бог, чтоб не угас в походах на чужбину.
Вы мне нужны как строгий глаз, всегда смотрящий в спину.

Вы мне нужны, чтоб ради Вас я дрался на дуэлях,
И был уверен каждый раз в достойных боя целях.
Я - рыцарь, мушкетер, ковбой. Зовите, как хотите.
Зачем Вам знать, кто я такой? Я не вернусь, не ждите.

Пройдут года, и град имен мое завалит имя.
Я ухожу, не сдав знамен, под барабаны ливня.
Я уношу свой идеал. Он будет мне звездою ...
    Ваш верноподданный вассал. Вам преданный душою.

4.31  Полная луна.

На небе полная луна,
Ее терпеть  не можешь ты
Я снова вылакал до дна
Две чаши - веры и мечты.

На небе полная луна
И веселиться нет причин.
Опять всосал водоворот
Тоски, печалей и кручин.

На небе полная луна
И гложет нас ночи тоска.
Я здесь один, ты там одна,
Внимаем мудрость дурака.

4.32  Банально, но так ...

Банально, но так, - свято место не будет пустым,
И если не я попадусь, значит, кто-то другой,
Печально, но факт - этот мир нам казался простым,
А нынче ты стала владыкой, а я стал слугой.

Но я улетаю опять неизвестно куда,
Кружа в хороводе безумных, бредовых идей,
И снова вечерняя, злая мне светит звезда,-
Звезда заколдованной  дьяволом жизни моей.

И снова печально и тихо в квартире пустой,
И в воздухе кружит еще не рожденный мотив,
И все в этом мире пропитано только тобой,
И я непривычно сегодня красив и учтив.

Но я улетаю опять неизвестно куда,
Кружа в хороводе безумных, бредовых идей.
И снова вечерняя злая мне светит звезда,
Звезда заколдованной дьяволом жизни моей.

В трех соснах  блуждаю и знаю, что глуп этот путь.
Да только с него не свернуть, - заколдованный он.
И время ушло, и тебя  мне назад не вернуть,
А даже и если вернуть, - то какой в том резон?

И я улетаю опять неизвестно куда,
Кружа в хороводе безумных, бредовых идей,
А в небе вечерняя, злая мне светит звезда,
Звезда заколдованной дьяволом жизни моей.

4.33  На воск оплавленной свечи...

На воск оплавленной свечи,
Ложится мастера резец.
Как странно в сумраке ночи
Быть озаренным, наконец.

Шедевры лепят на заказ,
И  жизнь податлива, как воск.
Зубов оскалом напоказ
Она лишь держит внешний лоск.

А изнутри она мягка,
И по большому счету брать-
Мечтой, которая крепка,
Вполне возможно жизнь строгать.

Я режу жизнь резцом мечты.
И уповаю на себя.
На край стола мои листы
Ложатся Славой для тебя.

4.34  Обыкновенная ночь.

Ночь, да и ночь - ничего в той ночи необычного,
Просто, наверно, во сне задрожала рука.
В тщетных, несбывшихся поисках тела привычного
И захихикал над ухом лукавый Лука.

Темная ночь. Потолок растворен в бесконечности
В полном отказе мозолить узором глаза.
Лишь по губе объективной реалией вечности,
С привкусом горько-соленым сползает слеза.

Темная - темная ночь. Тишина оглушительна.
Жизни машина сердечно стучит  по вискам.
Только тоска, как всегда, неприлично общительна,
Напрочь язык, развязав и дав волю рукам.

Долгая - долгая жизнь между прошлым и будущим.
Я для столетий никто, но имне не до них.
Жить без изъяна хочу в своем мире блефующем,
Правят которым Татьяна, гитара и стих.

Косточки наши не раз перемоют историки,
Ложь  перепутают с правдой и с радостью  боль.
Но на фамильном мы все припаркуемся дворике,
Сделав без бисов, по занавес главную роль.

Все мои грезы и сны обязательно сбудутся,
Если чего-то хотеть, то хотеть так чтоб мочь.
Глупые споры годами разлуки рассудятся
И разведется со мной одинокая ночь.

Ночь, да и ночь - нечего в той ночи необычного...

4.35  Ша! Танюша.

Ша! Танюша! Не дерзи. Стоп.
Я привычно ухожу в ночь.
Мне всегда, что по лбу, что в лоб,
Все равно мой путь лежит прочь.

Меж тобой и мной стоит муж,
Между мною и тобой сын,
Страсти мутят чистоту душ,
Упирая путь мой в твой тын.

Я люблю тебя,- и в том суть.
Остальное в мире все - блаж.
Я себе предначертал путь,
И любовь в нем как святой страж.

Повезло тебе, как пить дать:
Захлебнулась бы в любви той.
Ой! Неправа была твоя мать,
Что венец твой должен быть мой.

Я для плоти заказал смех.
Для души я заказал боль.
Свято я люблю людей всех,
Может в том и есть моя соль?

Снова в трещину забит клин,
И разверзлась небесов хлябь,
Впереди аэродром Клин,
Гладь мечты и суеты рябь.

Да, Танюша. Не сердись. Стоп.
Все равно я ухожу прочь.
Мне что по лбу нынче, что в лоб,
И опять мой путь лежит в ночь.

4.36  У подножия пика Любви.

Ты копила любовь свою
Для кого-то, а я тебе
Посвящал суматоху дней,
И тоскливый покой ночей.
Ты топтала любовь мою
Просто так, а не по злобе.
Свою боль я тебе пою,
И дрожит она на губе.

Наворачивал на кардан
Наши души двадцатый век,
Выжимая из них обман,
И фортуна меняла бег.
То скакала вдаль, то плелась,
А потом с места, да в карьер.
Но бывало и мордой в грязь,
Когда ноги ломал барьер.

Все стерпела и все снесла,
Та любовь, что Господь нам дал.
Мне любовь нелюбовь спасла,-
Нелюбовь до любви ласкал.
Ты копила слова свои,
Для кого-то. А я все ждал.
И с подножья твоей любви,
Тихо полз я на пьедестал.

Опалила меня любовь,
Обожгла до мозга костей,
Изодрав мою душу в кровь,
Бурным взрывом твоих страстей.
Я сорвался когда-то вниз,
До вершины почти дойдя,
И теперь омывает грязь
Мне с лица пелена дождя.

Я омою с любви беду
Ради жизни своих детей,
Стисну зубы и вновь пойду,
На вершину Любви Твоей.

4.37  В кошмарном сне.

Я побывал в кошмарном сне,
                Мне грезился подвох  извне,
Да только враг сидел во мне
                Теперь понятен сон  вполне:
Не длиться в вечности весне,
                И звону в лопнувшей струне,
И счет деньгам есть в золотом руне.

Я был наказан по вине,
                И было тяжелей вдвойне,
И ей и мне
                В тоскливой тишине,
Поскольку не сошлись в цене
                Два друга на дурной войне
За право одиночества в семье.

Я снова буду на коне
                В грядущем после ночи дне,
Скакать навстречу белизне
                В судьбы непознанной стране...
Я волком буду петь Луне,
             О том, что затаил на дне,
В поблекших глаз бездонной синеве.

4.38  Цена любви.

Все в этом мире покупается.
Все в этом мире  продается.
Любовь твоя о том не кается,
И лишь моей никак неймется.

Я знаю женщин привлекательных,
Очаровательных и страстных,
Богатых, знатных и старательных,
В своих стремлениях напрасных.

Я окружен твоими масками,
И пьян своими же стихами,
Мой мир твоими писан красками,
И вышит лживыми словами.

Таких узоров наворочено,
Что залюбуешься невольно,
И незаметна чревоточина,
И ложь весьма собой довольна.

Твоя любовь не покупается,-
Она за деньги продается.
И в том давно уже не кается,
А вот моей никак неймется.

4.39  Привет из маленького рая.

Привет тебе из маленького рая,
Он создан специально для тебя,
Но ты живешь, о нем совсем не зная,-
А значит, что нисколько не любя.

Ты помнишь наизусть его дороги,
Поросшие быльем давным-давно.
И чувствами досады и тревоги
Ты путаешь все то, что все равно.

На прошлое, посеяв добродетель,
Когда-нибудь сниму я урожай.
Господь тому ручитель и свидетель,
А мой талант залог, ты так и знай.

Взлетела и бесславно закатилась
Карьера безрассудства моего,
И в доме нашем эхо затаилось,
Стыдясь годов сиротства своего.

Но как не страшен темный лес из сказки,
Когда-нибудь придет ему конец.
И верят все, что принц для сероглазки
Давно припас корону и венец.

4.40  Мужу жены.

Я добрых песен не писал. Не мой был стиль.
Вся жизнь была сплошной аврал и водевиль.
Со мной любовь по жизни шла. Всегда одна,
Но эта женщина была твоя жена.

Мы с ней повенчаны судьбой давным-давно,
Но было выпито тобой мое вино,
Да только это не вино, а сок хмельной,
А то, что мне судьбой дано - оно со мной.

Всему на свете есть цена. Всему свой срок.
Пусть не твоя тому вина - твой срок истек.
Я басурман, и мне плевать на ваш закон.
Я украду ее опять. В том есть резон.

И есть с тобою рядом тот, который знал,
Все до конца и наперед, но промолчал,
Ну что ж Господь ему судья, судьба палач,
Тебе заботы и друзья. И время врач.

Я добрых песен напишу, - не в том вопрос.
К себе пощады не прошу, - с меня весь спрос.
Жаль, развернуться до конца не хватит дней,
Судьбе упрямого творца любви своей.

4.41  Сашеньке.

Ночь тихонько занавесит землю темным покрывалом,
И мечты уйдут устало в набегающую тень.
Наша Саша тихо спросит, где папашу ее носит,
Только носит моя крошка, не папашу, а тебя.
С бестолковою мамашей заварил папаша кашу,
И теперь он ищет ложку эту кашу расхлебать,
Не волнуйся моя крошка, все равно найдется ложка,
Все равно всю эту кашу мы когда-нибудь съедим.
Будут счастливы бабули, будут радостны дедули,
Будет мамочка довольна и папаша невредим.
Моя маленькая Саша, ты не будешь суралмаша,
Мы сюрприз готовим маме, только это наш Секрет.
Моя маленькая крошка потерпи еще немножко,
Мы помиримся с мамашкой, и родим тебя на свет.

4.42  Далеко – далеко.

Далеко-далеко где-то муж и жена,
Ясно, просто, легко пить бокалы без дна.
Нескончаемый дым дорогих сигарет,
Ярко-красных гвоздик молчаливый букет.

Окружного шоссе темно-мокрый асфальт.
Словно рай на душе, с переливами альт.
Развалившийся в прах отчужденья барьер,
Застоявшихся чувств толпы с места в карьер.

Заскорузлый клубок боли, яви, мечты,
Этот новый мирок, где живем я и ты.
А вдали где-то бродят, снимая свой куш.
Моя фея жена. Заграничный твой муж.

4.43  Кабацкая.

Снова я сижу один в трактире,
Взглядом подперев стакан вина.
Тихо и спокойно в этом мире,
Не дает мне жить моя вина.

Люди все поймут и не осудят,
Я творю сегодня самосуд.
Пусть меня на полную раскрутят,
Бабоньки кабацкие и пьют.

Тише люди, я прошу вас, тише,
Я скажу: «Гуляем, капитан!"
Заберу у стойки стул повыше,
И в кабак ворвется ураган.

Из моих то злых, то добрых песен.
В них моей души печальный стон.
Мне официант сто грамм отвесит.
Я отвешу публике поклон.

Все мои печали переварит
Ласковое чрево кабака,
Выплеснет наружу и одарит,
Болью головною у виска

4.44  Штоф тоски.

Я снова ухожу на юг,
Куплет рифмуя в стук колес,
Тебе принять нас недосуг,
И снова черт меня понес.

И я опять спешу туда,
Где с родников журчит вода.
Туда, где я желанный всем кудесник.
Прощай мой старый добрый друг,
Тебе принять нас недосуг:
Меня, мою любовь, стихи и песни.

Любовь я нянчу как дитя,
Оберегая от невзгод.
Кто знает, сколько лет спустя,
К тебе прозрение придет.

И ты начнешь сюда опять,
Истосковавшись прилетать,
Любить, ласкать, но знать, что нет возврата.
К тому счастливому пути,
Которым довелось пройти,
Нам на восходе зрелости когда-то.

Все люди, каждый на себе,
По жизни волокут свой крест,
Но души падают в мольбе,
О счастии желанных мест.

Опять напьются мужики,
Взглянув в бездонный штоф тоски,
Для каждого близки мои секреты.
И женщины замолкнут вдруг,
Когда произнесу я вслух,
Тебе одной понятные куплеты.

4.45  Танцевальная.

Снова печали, снова напасти,
Снова в любви бестолковой власти,
Снова в геенны огненной пасти
Плавятся мысли, чувства, страсти.

То приезжала, то уезжала,
Где-то, кому-то детей рожала,
И унижала, и обижала,
Только ей было этого мало.
Вечно хотела, так неумело,
Душу отдельно держать от тела,
И закрутила, и завертела,
Бешено, гиблое это дело.

Комом стоит в горле дилемма:
Или семья - или богема.
Колом осиновым вбита проблема
Рабства души. Вечная тема.

То приезжала, то уезжала,
Где-то, кому-то детей рожала,
И унижала, и обижала,
Только ей было это мало.
Вечно хотела, так неумело,
Душу отдельно держать от тела,
И закрутила, и завертела…
Бешено. Гиблое это дело.

4.46  Скорпион.

Цыплят по осени считаю,
А осень – вот она идет.
Опять ноябрь заряжает
Своих дождей водоворот.

И тихий шелест листопада
Нам завораживает слух,
И километры не преграда
Когда любовь калит наш дух.

Для скорпиона, как награда,
Его дождливая пора.
Он и ужалит, если надо,
И заласкает до утра.

Его порыв непредсказуем.
И тем прекрасен скорпион,
Что он действительно безумен,
Когда действительно влюблен.


4.47  В промозглом декабре.

Уговорила, Лена, напишу,
Как улетал в промозглом декабре.
Спешил, но говорил, что не спешу.
Ведь ей не впрок, И не хотелось мне.

Вернуться во вчера хочу,
Да только нет пути назад,
Курю, вздыхаю и молчу,
Уже который день подряд.

Уговорила, Таня, ухожу,
Один в нелегкий, но привычный путь.
И веру в то на сердце уношу,
Что ты любовь не сможешь обмануть.

Метнуться во вчера хочу,
Да только нет пути назад,
Курю, вздыхаю и молчу
Уже который год подряд.

4.48  Эликсир.

В дикой скачке моей сквозь года,
Понимаешь меня только ты.
Как ни странно везде и всегда,
Даже там, за пределом мечты.
Даже там, за пределом мечты.

Свято веришь в мою правоту,
Даже если я в корне не прав.
Заполняя, где есть пустоту,
Эликсиром из ласки и трав.
Эликсиром из ласки и трав.

Мой тернистый, извилистый путь,
Неизменно выводит к тебе,
Чтоб душой от души отдохнуть,
И опять заперечить судьбе.
И опять заперечить судьбе.

В дикой спешке моей сквозь года,
Понимаешь меня только ты.
Как ни странно везде и всегда,
Даже там, за пределом мечты.
Даже там, за пределом мечты.

4.49  Лейтенант.

По неписаным жизни законам,
В сорок лет отворяют Сезам.
Звезды клеятся к нашим погонам,
Воздавая заслуги годам.

Тормозит буйной жизни рулетка,
Чтоб сорвать ослепительный грант.
Так по жизни бывает нередко:
Он - полковник. Она - лейтенант.

Ей плевать, что считает соседка.
И на черные слухи плевать.
Злые люди подметили едко.
«ПодПолковником» начали звать.

Сплетник – это дурак, а не кровник.
Ветер лет пронесет «вариант».
Не волнуйся, товарищ полковник,
И гордись, что она лейтенант.

4.50  Снежная королева.

Как-то раз в небесной канцелярии,
В сферах управления судьбой.
Ангелы-хранители поспорили,
И «забили стрелку» под Москвой.

Снежная моя ты, Дева Снежная.
Королева Снежная моя.
С Крайнего ты опустилась севера.
С Крайнего поднялся Юга я.

Жизни тропки разбегались веером,
Но сошлись и заплелись в одну.
Знойный Юг живет с морозным Севером,
В Подмосковье делая Весну.

Снежная моя ты, Дева Снежная.
Королева Снежная моя.
С Крайнего ты опустилась Севера.
С Крайнего поднялся Юга я.

4.51  Здравствуй, Малыш…

Здравствуй, Малыш. Я решил вернуть всё на круги своя.
Как бы там ни был труден путь, сейчас выдам,  не тая.
Надо как Сашка шашкою, узел полосонуть.
Так я сейчас и сделаю... Эх! Только бы не свернуть.

Да нет. Не сверну. Поджарили южные рубежи.
А помнишь курсанта юного, трепет его души.
Вежливо и изыскано ты отвечала «Нет».
В этом, пожалуй, и был секрет первых твоих побед.

Мы друг за другом бегали больше десятка лет.
Жгли те мосты, что делали, и говорили бред.
Жизнь нас рвала неистово, снег заметал наш след.
И из-за тумана мглистого мерк путеводный свет.

И разбивая в крошево судьбы своих друзей
Мы продавались дешево в рабство дурных идей,
Ты упивалась сценою, мир, приторочив к ней.
А я выбирал ареною южный наш Колизей.

Может оно и к лучшему, что от былых побед
Жизнь выводила к худшему, нас, и трещал хребет…
Я воздаю Всевышнему Честь, что возврата нет
К темному, злому прошлому этих безумных лет.

Вот и всё. Собирайся, милая, выбора больше нет.
Да нет, подожди, я дам тебе добрый ещё совет.
Если когда что делаешь в жизни мне поперёк,
То постарайся сделать так, чтоб я узнать не смог.

4.52   Звёздный ас.

Вокруг вода из края в край,
Гори огонь не затухай.
Давай поближе подплывём
И  будем всё мы знать о нем.

По морю жизни мы плывём,
Веслом судьбы по ней гребём,
Таких немного огоньков,
Давай посмотрим кто таков.

Во мраке ночи он горит
Холодным светом и молчит.
Когда-то чистый как алмаз,
Не раз он предан и угас.

Он никому не говорил,
Как сильно девушку любил,
Он был не просто звёздный ас,
Пред ним любой из асов гас.

Он появлялся и опять
Девчонка шла его встречать,
Об этом знал весь белый свет,
А он не знал ни Да, ни Нет.

Потом он снова уходил,
Черёд другого приходил.
И убеждался каждый раз,
Что он не слышал про отказ.

Но скоро лжи конец настал.
Случайно он о ней узнал.
Он усмехнулся и ушел
Туда где свой удел нашел.

С тех пор прошло немало лет.
Его не видел больше свет
Лишь дальней связи корабли
Его доклады в мир несли….

И если ты и впрямь герой-
Всегда дерись с самим собой
Мерцай, пока ты жив, но знай-
Вокруг вода из края в край….

4.53 Живу я не шикуя и не бедствуя…

Живу я не шикуя и не бедствуя,
Варюсь тихонько в собственном соку,
И строго пред историей ответствую,
За каждый шаг и каждую строку.

Я не виню её ни в коем случае,
Всё было так, как было быть должно,
При видимом для всех благополучии,
И пересудах, где взялось оно.

Нас не заворожили и не сглазили,
Мы охранялись силами любви,
Нас злые языки лишь приукрасили,
Коварным взлётом колдовской брови.

Всё было просто и вполне сознательно,
Я не хотел, и не могла она.
Меня заставить жить непритязательно
В миру, где правят рифма и струна.

Живу я, не шикую и не бедствую,
Насколько это можно совместить.
И строго пред историей ответствую.
Раз что решил,- то так тому и быть.

4.54 На обиженных возят воду…

На обиженных водят воду,
Здесь на все сто пудов я прав.
Я служу своему народу,
А не спеси твоих забав.
Помянут меня добрым словом
Может быть и когда-нибудь.
Я неведомым вижу взором
Свой тернистый, в ухабах путь.

Твои дерзости и нападки
Добрым словом не назовешь.
Ты по жизни мои раскладки
Не рассудишь и не поймешь.
Ты ласкаешь достатком тело
Перед богом кривя душой
Понесло тебя, завертело…
Но люблю я тебя любой.

Твоя жизнь, словно злая сказка
Будет время тебе судья.
У тебя лишь одна отмазка,
Что такой тебя сделал я.

4.55 Жизни крутой вираж

Я круто заложил вираж и выхожу из пьянки.
Судьбы сгущается коллаж и стал по ветру нос.
Вопрос меня затронул Ваш ножом среди гулянки
И захлебнулся ералаш из глупостей и грёз.

Прощайте старые друзья и прошлые обиды.
Меня слезой не прошибешь, - я сам не лыком шит.
Прощайте те, кто на меня имел когда-то виды
И те, кому я был всегда надежный, верный щит.

Как ни крути, но все пути, всегда идут к погосту
И трудно увязать любовь с мечтой нормально жить.
И возвращаясь к только что изложенному тосту,
Скажу, что раз я что решил, то так тому и быть.

Другой замешан я судьбой и из другого теста,
Обученный нырять в рассвет и розовый туман.
Обидно лишь, что мне в её душе не будет места.
Там властвуют и здравствуют лишь деньги и обман.

Мне борода легла на грудь в знак верности обета.
Я слишком сильно постарел всего за пару лет.
И славу громкую сыскал придворного поэта.
При том дворе, которого и не было и нет.

Сквозь призму одиноких лет любовь иначе видишь.
Оркестр замыкает чувств торжественный парад.
За промежуточным столом, я сделал нынче финиш
И выхожу из-за него опять на новый старт.


4.56  Полет по замкнутому кругу.

Не осуждайте никогда
Мои немного злые песни.
Пройдут когда-нибудь года,
Но всё равно мы будем вместе.

Она ведущая моя
В полёте замкнутого круга.
Она мне больше чем жена,
Она мне больше чем подруга.

Она маячит впереди,
И не даёт стрелять по цели…
Пора, Танюша, уходи.
Я жду его в своём прицеле.

Я оказать себе могу
Неоценимую услугу:
Он отвернёт, а я уйду
Нестись по замкнутому кругу.

Она ему вцепилась в хвост,
А я иду её ведомым…..
И пусть полёт по кругу прост,
Он с каждым кругом будет новым !













5. Весело о грустном

5.1  Выпускная.

Дни последние считаем
По листкам календаря,
И харчи в ночи метаем,
В тусклом свете фонаря.
Замполит рычит, как тигр,
Разгоняя наш гарем,
Рвет и мечет, души лечит,
Хитроплеткам пошлых тем.

Зубы, стертые о книги,
Тусклый свет безумных глаз.
В голове от «вумных» мыслей
Церебральный копростаз.
Бум добычи меланина
В мире солнца и воды.
Пляжи в плац утрамбовали
Наши голые следы.

Наши "кони" мочат вилы
Про корову в борозде.
Мол, когда бредет корова
Поперек, - то быть беде.
Болт забит по помидоры
Нами всюду и везде.
Что ни ночь, на сон грядущий
Разговоры о еде.

Толстый Гена "Анаболик"
Признает лишь баб и "кач",
Сеет семя, где попало
Пожинает бабий плач.
И в "гадюжнике", в который
Ходим мы как в зоопарк.
Ходят слухи, что такого
Мнения любой "слушак".

В воскресенье, словно крысы,
Разбредались кто - куда.
Вечной спутницей нам были,
То победа, то беда.
Веселились мы, и каждый
Был по-своему двулик.
Залетали. Но спасала
Недостаточность улик.

Мы по этой части "доки",
Нас нахрапом не возьмешь.
В сутках слиты, как в стакане,
Водка, женщины, балдеж ...
Появились не случайно,
И не сразу, и не вдруг,
Слезы горькие печали
Наших горьковских подруг.

5.2  Песенка алкаша - интеллектуала
(Под лозунгом: "Хочешь петь – пей!»)

Я снова погружаюсь в Царство Вагуса,
В печально знаменитый Час Быка.
Проходит жизнь моя в восторгах Бахуса,
И скоро мне каюк наверняка.

Но я не лыком шит, и нет затрещины,
Способной выбить мне всю эту блаж.
И водка ткет на сердце моем трещины,
Но жизнь моя течет как ералаш.

Я высосал из книг всю подноготную,
О вредности С2Н5ОН,
Но завернуть судьбу водковоротную,
Мне просто лень. Алкаш, - он есть алкаш.

Я пью подобострастно и сознательно,
Мой культ и быт творит зеленый змей.
И жизнь течет легко и развлекательно,
Под лозунгом: "Коль хочешь петь - то пей".

Я не гурман, но мамы воспитания,
Претят мне пить тройной одеколон.
Но от бурды заморской испытания
С копыт долой уедет даже слон.

Мне наплевать на бабы причитания, -
Куда ей уходить, коль вся в мехах?
И как гласят мне мудрые писания, -
Возлюбит. Не на совесть, - так на страх.

Я пью всегда в кругу интеллигенции.
Нам всем толкать науку недосуг.
Я знаю все азы юриспруденции,
А местный наш шериф - мой лучший друг.

Я не боюсь молвы и наказания.
Я сам себе и кум, и сват, и брат...
Кто на меня настрочит показания,
Тот будет долго-долго сам не рад.

И высших эти два образования,
Доступных мне, и всем моим друзьям.
Понять должны, что нет у нас призвания
Жить так, как подобает жить князьям.

5.3  Клятва жене.

Клянусь тебе, с вершины колокольни,
Своих неполных двадцати семи,
Второй своей придерживаться роли,
И жить всегда для дома, для семьи.

Клянусь не заводить себе любовниц,
Клянусь Татьяну навсегда забыть,
Клянусь не пить, и не плевать в колодец,
И юбки твои верно сторожить.

Клянусь не шляться никогда по бабам,
Со службы очень рано приходить.
По горным не слоняться перевалам,
И риск из жизни навсегда изжить.

Клянусь, что бестолковым завыванием,
Не буду больше портить я кассет.
Не буду докучать подъемом ранним,
Не буду заставлять варить обед.

Клянусь не приставать к тебе в постели,
Дитя всю ночь баюкать и кормить.
Повеситься клянусь к концу недели…
Ведь нафига оно сталось так жить.

5.4  Брачные узы.

Я говорю на весь Союз:
Отныне раб я брачных уз,
И груз моей галеры предрешен.
Сражен и взят на абордаж,
Мой детства трепетный мираж,
Вояж по белу свету завершен.

Ожил почти забытый сон:
Моя судьба на твой фасон,
И в унисон звучит отныне смех.
Успех и боль напополам,
Фортуне грех перечить нам,
Тебя я покорил и сдался сам.

Широкий круг моих подруг
Замрет, узнав про этот слух,
Потух для них навек манящий луч,
И ключ к моей шальной судьбе
Принадлежит одной тебе...
Смотри, не уколись, ведь я колюч.

Ведь до безумия живуч
Во мне призыв скалистых круч,
И шелест куполов над головой.
Немного взбалмошной и злой,
Но с давних лет тебе родной,
Всегда забитой разной ерундой.

Я оставляю позади
Скитаний зов в моей груди,
Не надо, не суди меня за то,
Что возвращаюсь иногда
Туда, где ждут меня всегда
Не знаю как, куда, зачем и что.

Друзья, я оставляю вам
Своих прекрасных, чистых дам,
Не дам я их в обиду никогда.
Они моя святая грусть,
И пусть я с ними не сойдусь,
Я не таюсь, - они со мной всегда.

5.5  Транспортная  мафия.

Засадила непогода самолеты
Всепогодной нашей славы под арест,
И по норам  разбрелись вчера пилоты,
Чтобы  завтра говорили все окрест:

Что транспортная мафия купила все вокруг,
Что тесна география, и что правак - лопух,
Как штурман брел вчера домой, включив автопилот,
И всех представил женсовет на "микроэшафот".

Непогода- это будущие дети,
Непогода - это пьянка до утра,
Тары-бары меж собой про все на свете,
Даже то, что знают только доктора.

А транспортная мафия живет себе и пьет,
Кому что причитается - по морде воздает.
Такая биография у каждого из нас.
Мы - " транспортная мафия".
Мы - свой, особый, класс.

5.6  После третьего стакана.

Мужики скупы на речи,
Но всегда гордятся тем,
Что в речах застольной встречи
Безграничен выбор тем.
Голова идет по кругу,
От таких крутых речей,
Наливаем мы друг другу,
Обсудив до мелочей:
Кто, кому и сколько продал
На толкучке барахла,
Что жена того урода,
Вышла родом из хамла.
У кого кривые ноги,
У кого начальник - зверь,
Что разбитые дороги
Окружают город Тверь.
У кого страшней и злее
Был на службе старшина,
У кого в родне евреи,
И к чему идет страна ...
Я скажу вам, без обмана,
Врать - оно мне не с руки…
После третьего стакана
Хуже  бабы мужики.

5.7  Калининскому АСК.

ДОСААФ. Ноябрь. Дождь.
АСК. Наш новый вождь.
Много шума. Веер слов.
Командир звена Попов.

Парашютный класс. Укладка.
Купол. Стропы. Конус. Лямка.
Турникеты. Газыри.
Снег. Декабрь. Снегири.

Подвесная. Развороты.
Смех в углу. Идут зачеты.
Карасев кричит: « Дурак!
Ветер справа. Всё не так.»

Борода – начальник склада.
Все ворчит. С ним нету сладу.
Ёлки – палки! Ё моё!
У него на нас чутьё.

Зайку в клубе знают все.
Девка в теле и красе.
Это точно. В доску свой.
Человек! Ко всем с душой.

Ветер. Поле. Мы припёрлись.
Облизнулись. И утёрлись.
В третий раз призывники,
Тучи, ветер. Боль тоски.

Как ни странно наш черёд.
Нас не гонят. Вот везёт!
Тучи. Ветер в колпаке.
Лес. Зеваки вдалеке.

На осмотре инструктаж.
Мой инструктор входит в раж.
Всё понятно – я болван.
Тихий вздох. Посадка в АН.

Вид на землю с неба. Клёво!
Ориентир. Ба! Лечу в Змеёво.
Видно что-то не учёл
Мой инструктор Вова «Пчёл»…


А впереди Команда, Сборы.
Поученья. Дружба. Ссоры.
Будни. Праздники. Стишки.
И прыжки, прыжки, прыжки…

Жизнь. Дороги. Паровоз.
Словно «термик» нас разнёс.
Пусть прошло немало лет.
Всех вас помню. Всем привет!

5.8  Шарлатаны.

Одолели шарлатаны, экстрасенсы, колдуны,
Ставят всюду мне капканы, да в масштабах всей страны.
Я нисколько им не верю, хоть и хочется порой,
Потому что, что ни диво, происходит не со мной.

Эка видаль, ведьма в ступе, - это ж просто гравилет.
И Кощей Бессмертный робот, а иголка - электрод.
Водяной откинул ласты - оказался водолаз:
Век научного прогресса был давным-давно до нас.

Но молва людская губит достиженья тех людей:
Вышел дядя, чиркнул спичкой, - оказался Прометей.
Зевс стрелял по всем из пушки. Черти - это маскарад.
А русалки, - это девки. В заключении. За разврат.

В мире все предельно просто, - просто так все не понять.
Знать душа не хочет тела без причины покидать.
Видно в этом теле надо задержаться до поры,
Потому что ниже Царства Мертвых только Тартары.

Как привыкли мы в бесчинстве попирать своих отцов,
Дедов, прадедов и прочих, растворенных во тьме веков.
Призываем их к ответу. Сами вроде за истца.
А они ведь жизнь прожили. И дожили. До конца.

5.9  Сцилла и Харибда.

Я сегодня, как всегда, весь до блеска выдраен
И сверкаю как отбитый только что пятак.
Только братцы, в том беда, что талант мой вытравлен,
И фортуна завертелась наперекосяк.

Так оно или не так,- вам судить ребятушки,
Только гложет жизнь мою родная жена.
Ой, заложит, как в ломбард. Ой, спасите, братушки.
Все чем грежу, что пою, и тогда хана.

Между тещей и сестрой (Сциллою с Харибдою)
Я верчусь как между вил всем известный уж.
Я давно забыл покой, праздну  спутал с тризною
Дали б волю, я б завыл во спасенье душ.

А она твердит одно, Как пластинка терная…
Да видно ей дорожку сбил старый патефон
Важен тон и суть важна. Я княжна, наверное….
Ну а ты простой дебил, дрянь и солдафон.

Не дарю я ей колец, не пляшу под дудочку.
И не драю начисто ложки и полы.
Муж ей нужен холодец. Сшить бы ему юбочку.
Слуг в придачу (штук бы сто). И чтоб внимал хулы.

Заворачивает жизнь мне круговоротицу,
Даже на уши и то, заплетая вязь.
Ярким светом солнце брызнь в мудрую пословицу……
То из грязи в князи… То … из князей … и в грязь.