Поэма о чёрной рябине

Я на солнечном закате
(руки в небо, пальцы стынут!)
собираю чёрную рябину...


Простите, но я хочу памятник при жизни!
Господи, Ты ведь знаешь, я его заслужила!
Вот и Библию на стол положила,
а молитвенник и Завет Новый – рядом:
всё, как надо.

А люди скажут: «Пусть помрёт сперва!»
А я скажу: «Да за то, что ещё жива
и живу! Здесь и сейчас.
Среди вас.
А не там и тогда...
Вот случится со мной беда,
и потом эту жизнь подвигом назовут,
когда поймут.

Он создал душу, а живу, как тело.
И, видно, любил – с душой делал,
не пожалел тонкой материи.
Вот и маюсь маятником: день – истЕрии,
а другой – стихи.

Надо в ножки: «Батюшка, отпусти грехи,
а то в памятники не пустят!»
Послушает – и отпустит:
«Иди себе с Богом!»
(а вслед чьи-то глаза – строго...)

Пойду... а вокруг – судьи,
смотрят и судят:
«Не коси под Марину, с какой стати?
и ахматовской нету стати!»

А я знаю, они бы поняли:
с вышеупомянутыми у меня общие корни.
И земля одна. Только цветы вырастают разные –
белые, чёрные, красные,
здесь – красивые, там – безобразные.
Или наоборот. Перепутала понятия
в революциях ваша и наша братия!

Анна Андреевна, Ваше Высочество,
у моей прабабушки было такое же имя и отчество,
а её фамилию я себе, как и Вы, взяла
на такие, вот, поэтические дела.
И не меньше Вашего пережила:
материнской линии так досталось,
что и мне большое наследство осталось.

А с той ещё проще, с Мариной, –
у меня с ней общее имя,
и запретные мысли
над изголовьем её петлёю повисли,
как один вопрос и один ответ:
мне в современности места нет!

У Вас, пророчицы, по сыну, и у меня – двое,
а сейчас, знаете, что это такое?
У Вас говорили: мир и война,
а у нас говорят теперь – война одна.
Она, говорят, всё время рядом,
а не где-то там, за оградой...
Вот мать дитя в школу проводила,
а там – могила...

(Надо на пол: «Прости за грехи!
Господи, не карай за стихи:
ведь сама не была в Беслане,
и моих не пытали присягать на Коране!»)

А ещё говорят, когда сыновей призывают,
то они демократию защищают,
наше или чьё-то отечество.
Или всё человечество?
Я точно сказать не могу,
когда возвращают их в цинковом гробу.

И другая есть у нас война:
Матушка-Россия больна
от края до края – широка страна!
Вот – хоронят, а вот – так лежат.
А народу говорят:
«Нет настоящей человечности!»,
«надо думать о Вечности!»,
и мимо глядят, не смеют.
А вокруг такие лица,
что без репрессий хочется застрелиться!
И дети от злого крика немеют...

А Москва-красна выше всех мухомором стоит!
 ... беспризорники и сироты, детоньки мои...

Прости, Заступница, не отдам я сына,
чтоб развеять тучу над такой Россией!
Не приходи ко мне, Муза,
бедная моя подруга и обуза!
Мне детей своих надо накормить,
а ты просишь пить.
Белый камень*) для Анны, красный – для Марины,
а мне – цвета чёрной рябины...

Но я б поставила памятник самой Жизни!
Все его заслужили,
никто не осудит, и все поймут.
И такие толпы к нему пойдут!

А под ним – земля,
в ней лежать буду и я...
 

... Я на солнечном закате
(руки в небо, пальцы стынут!)
собираю чёрную рябину...

(2004)

В поэме использованы цитаты из стихотворений и писем Марины Цветаевой и Анны Ахматовой
*) "Белый камень" - вокальный цикл автора поэмы на стихи А.Ахматовой


Рецензии