Кладбище

Таинственность, призрачность, серость и сырость манящего
в невиданность, бело-туманную глубь безнадежно минувшего.
Как странно в покойном пространстве навек уходящего -
едва ли умершего… Но тихо и сладко уснувшего.

Кладбищенский холод замшелых могил откровением
врывается с гулкостью эха в сознанье мое одинокое.
Здесь песни ветров для меня стали отдохновением,
я здесь наслаждаюсь беспечностью – скорбно поблёклою.

Я воздух вдыхаю, пропитанный нежной истомою;
и грустно ли, горько ли мне, но спешу в это место печальное –
тропою, поросшею временем, небом ведомою,
где молятся ангелов сонмы за души опальные.

Мне с детства радушна услада приюта нетленного -
под сенью дерев и во власти простора безмолвно-могильного.
Люблю побродить между ветхих крестов незабвенного,
астрального мира; взглянуть в очи прошлому пыльному.

Под пылью времен всё смотреть в рыжину фотографии –
дождями ль, слезами омытую, зноем ли, горем спалённую…
Но кто эти лица? (уже не прочесть эпитафии…)
Их взгляды - застывшие в лед, в пустоту устремленные.

Надгробные плиты печатью лежат над историей –
что было давно настоящим, неведомым будущим – ранее,
исчезло, растаяло, стало святой аллегорией
земного конца да небесных высот начинания.