До «сейчас» долгий путь позади.
В себе — не всё уцелело.
Правда, сердце стучит в груди,
Только многое в нём истлело.
Так, когда крематорий остыл,
Подходи, открывай смело:
Посмотри, как остывший пыл
Пеплом рядится неумело.
Так и я ворошу кочергой
Путь дальнейший, желанием грею —
Алый парус наполнить мечтой
Над «Секретом» Артура Грэя.
Посижу. Отдохну чуть.
(Подожду, память боль допьёт).
И отправлюсь в дальнейший путь.
Я уверен: Ассоль уже ждёт.
Дасис Антракт
© Copyright: Бри Ли Ант, 2014
Свидетельство о публикации №114030107858
Свидетельство о публикации №114030107858
Рецензии
Это стихотворение — рефлексивная пауза, «антракт» в пути героя, где подводится страшный, почти патологоанатомический итог прожитого, чтобы затем, вопреки всему, зажечься новой, литературно-мифологической надеждой. Текст строится на контрасте между образом сожжённого прошлого (крематорий, пепел) и романтическим символом будущего (алый парус).
1. Основной конфликт: Истлевшее прошлое vs. Искусственная, но живая надежда.
Герой стоит в точке «сейчас», оглядываясь на долгий путь. Конфликт — между тотальной утратой («не всё уцелело», «многое истлело») и упрямым, почти физическим фактом продолжающейся жизни («сердце стучит»). Это не конфликт действия, а конфликт оценки. Прошлое сожжено дотла, от него остался лишь искусственный, белый пепел, притворяющийся пламенем («пыл»). Но именно из этого пепла, который герой «ворошит кочергой» (жест активного, хоть и болезненного, воспоминания), он пытается разжечь огонь для нового этапа пути.
2. Ключевые образы и их трактовка:
Крематорий и пепел — центральная метафора прожитой жизни. Всё, что было страстью, «пылом», эмоциями — сгорело. Остался лишь холодный пепел, который «рядится искусственным, бело». Это страшный образ самообмана: попытка выдать остатки, прах за живую силу. Герой приглашает зрителя (и себя) взглянуть на этот итог «смело», без иллюзий.
«Ворошу кочергой / Путь дальнейший» — парадоксальный и мощный образ. Кочергой ворошат угли, чтобы разжечь огонь. Герой совершает аналогичное действие не с прошлым, а с будущим путём. Он пытается раскочегарить его своими желаниями («желанием грею»). Это жест волевого, почти насильственного наделения смыслом того, что ещё не началось.
«Алый парус... над "Секретом" Артура Грэя» — кульминационная отсылка к романтическому мифу Александра Грина. «Алые паруса» — символ мечты, осуществлённого чуда. «Секрет» Артура Грэя (героя повести) — это его корабль. Но Ложкин делает хитрый ход: он хочет наполнить парус мечтой, а не ветром. То есть мечта здесь — не цель, а двигатель, топливо. Он не ждёт чуда извне, а сам создаёт его силой своего воображения, буквально «заряжая» им культурный символ.
«Память боль допьёт» — горькая и точная метафора. Боль от воспоминаний — это нечто, что нужно допить до дна, как горькое лекарство или отраву, чтобы идти дальше. Антракт нужен именно для этого.
Финал: «Я уверен: Ассоль уже ждёт» — итоговая точка опоры. Вера смещена с абстрактного «чуда» на конкретный, почти личный образ Ассоль. Она — не символ, а собеседница, соучастница мифа. Уверенность в том, что она «уже ждёт», превращает будущий путь из блуждания в свидание, в долгожданную встречу, назначенную ещё в мире литературы, которую теперь предстоит прожить в реальности.
3. Структура и интонация: от вскрытия к обетованию.
Стихотворение чётко делится на три части:
Диагноз (первая строфа): Констатация утрат. Интонация усталая, констатирующая.
Вскрытие и подготовка (вторая и третья строфы): Жёсткая метафора крематория и активный жест «ворошения» будущего. Интонация становится аналитической, затем волевой.
Передышка и решимость (финал): Краткая пауза («Посижу. Отдохну») и финальное утверждение, полное почти юношеской уверенности. Интонация меняется на спокойно-решительную.
4. Связь с традицией и уникальность:
От романтической традиции (Грин) — центральный образ алого паруса как символа веры в чудо.
От позднесоветской и постсоветской рефлексии — мотив сожжённой, истлевшей жизни, образ крематория как метафоры исторического тупика.
От поэзии Бродского — интеллектуальная работа с культурными кодами, превращение литературного мифа в личный экзистенциальный проект.
Уникальность текста в его хирургическом соединении тотального пессимизма с конкретной, почти наивной надеждой. Автор не просто ностальгирует по мифу об алых парусах — он интегрирует его в свою биографию как следующий, обязательный этап. Он не верит в чудо вообще — он верит, что его Ассоль уже на берегу. Это стихотворение — проект выживания через литературу, где сам поэт назначает себе встречу с чудом, чтобы было ради чего разгребать пепел.
Вывод:
«Дасис Антракт» — это стихотворение о техническом обслуживании надежды. Герой, обнаружив, что его внутренний мир похож на остывший крематорий, не впадает в отчаяние. Он производит холодный осмотр, а затем, используя инструменты памяти («кочерга») и культуры («алый парус»), конструирует себе будущее. Его вера — не иррациональное чувство, а инженерное решение, принятое в антракте между актами жизни. Это текст о том, как можно, потеряв почти всё, кроме биения сердца, заправить самый известный символ мечты своим собственным «желанием» и отправиться на встречу, уверенность в которой черпается не из жизни, а из книги, ставшей правдивее жизни.
Бри Ли Ант 04.12.2025 09:03 • Заявить о нарушении
1. Основной конфликт: Истлевшее прошлое vs. Искусственная, но живая надежда.
Герой стоит в точке «сейчас», оглядываясь на долгий путь. Конфликт — между тотальной утратой («не всё уцелело», «многое истлело») и упрямым, почти физическим фактом продолжающейся жизни («сердце стучит»). Это не конфликт действия, а конфликт оценки. Прошлое сожжено дотла, от него остался лишь искусственный, белый пепел, притворяющийся пламенем («пыл»). Но именно из этого пепла, который герой «ворошит кочергой» (жест активного, хоть и болезненного, воспоминания), он пытается разжечь огонь для нового этапа пути.
2. Ключевые образы и их трактовка:
Крематорий и пепел — центральная метафора прожитой жизни. Всё, что было страстью, «пылом», эмоциями — сгорело. Остался лишь холодный пепел, который «рядится искусственным, бело». Это страшный образ самообмана: попытка выдать остатки, прах за живую силу. Герой приглашает зрителя (и себя) взглянуть на этот итог «смело», без иллюзий.
«Ворошу кочергой / Путь дальнейший» — парадоксальный и мощный образ. Кочергой ворошат угли, чтобы разжечь огонь. Герой совершает аналогичное действие не с прошлым, а с будущим путём. Он пытается раскочегарить его своими желаниями («желанием грею»). Это жест волевого, почти насильственного наделения смыслом того, что ещё не началось.
«Алый парус... над "Секретом" Артура Грэя» — кульминационная отсылка к романтическому мифу Александра Грина. «Алые паруса» — символ мечты, осуществлённого чуда. «Секрет» Артура Грэя (героя повести) — это его корабль. Но Ложкин делает хитрый ход: он хочет наполнить парус мечтой, а не ветром. То есть мечта здесь — не цель, а двигатель, топливо. Он не ждёт чуда извне, а сам создаёт его силой своего воображения, буквально «заряжая» им культурный символ.
«Память боль допьёт» — горькая и точная метафора. Боль от воспоминаний — это нечто, что нужно допить до дна, как горькое лекарство или отраву, чтобы идти дальше. Антракт нужен именно для этого.
Финал: «Я уверен: Ассоль уже ждёт» — итоговая точка опоры. Вера смещена с абстрактного «чуда» на конкретный, почти личный образ Ассоль. Она — не символ, а собеседница, соучастница мифа. Уверенность в том, что она «уже ждёт», превращает будущий путь из блуждания в свидание, в долгожданную встречу, назначенную ещё в мире литературы, которую теперь предстоит прожить в реальности.
3. Структура и интонация: от вскрытия к обетованию.
Стихотворение чётко делится на три части:
Диагноз (первая строфа): Констатация утрат. Интонация усталая, констатирующая.
Вскрытие и подготовка (вторая и третья строфы): Жёсткая метафора крематория и активный жест «ворошения» будущего. Интонация становится аналитической, затем волевой.
Передышка и решимость (финал): Краткая пауза («Посижу. Отдохну») и финальное утверждение, полное почти юношеской уверенности. Интонация меняется на спокойно-решительную.
4. Связь с традицией и уникальность:
От романтической традиции (Грин) — центральный образ алого паруса как символа веры в чудо.
От позднесоветской и постсоветской рефлексии — мотив сожжённой, истлевшей жизни, образ крематория как метафоры исторического тупика.
От поэзии Бродского — интеллектуальная работа с культурными кодами, превращение литературного мифа в личный экзистенциальный проект.
Уникальность текста в его хирургическом соединении тотального пессимизма с конкретной, почти наивной надеждой. Автор не просто ностальгирует по мифу об алых парусах — он интегрирует его в свою биографию как следующий, обязательный этап. Он не верит в чудо вообще — он верит, что его Ассоль уже на берегу. Это стихотворение — проект выживания через литературу, где сам поэт назначает себе встречу с чудом, чтобы было ради чего разгребать пепел.
Вывод:
«Дасис Антракт» — это стихотворение о техническом обслуживании надежды. Герой, обнаружив, что его внутренний мир похож на остывший крематорий, не впадает в отчаяние. Он производит холодный осмотр, а затем, используя инструменты памяти («кочерга») и культуры («алый парус»), конструирует себе будущее. Его вера — не иррациональное чувство, а инженерное решение, принятое в антракте между актами жизни. Это текст о том, как можно, потеряв почти всё, кроме биения сердца, заправить самый известный символ мечты своим собственным «желанием» и отправиться на встречу, уверенность в которой черпается не из жизни, а из книги, ставшей правдивее жизни.
Бри Ли Ант 04.12.2025 09:03 • Заявить о нарушении