Венок сонетов

I

Мой незабвенный, да хранит Вас бог.
Откуда Вы пришли? Мне показалось,
Оттуда, где растёт зелёный мох
В забытых анфиладах древних залов.

Кто Вы такой, умеющий читать
Тяжёлым, удивлённым, долгим взглядом
И в мыслях, и в душе? Куда бежать
От этих глаз? – они всё время рядом.

Куда бежать? Вы знаете меня
С рождения, и всё, чего не знала
Я прежде: как колокола звенят,
Как птицы с криком мечутся по скалам.

И монотонно океан ревёт.
Не знала я, как сладок дикий мёд.


II

Не знала я, как сладок дикий мёд,
И не встречала на пустынном пляже
Над океаном солнечный восход.
Прядите Вашу сказочную пряжу.

Я буду слушать Вас и узнавать
Себя, свои же россказни ребячьи,
Обеты, что вольна была давать
И забывала так или иначе…

Вы знаете, что я совсем не та,
Какой кажусь провидцам и прохожим;
Вы знаете, что Ваша прямота
На святотатство для меня похожа.

Чуть, уходя, перешагну порог, -
Как жалко станет самых жалких крох!


III

Как жалко станет самых жалких крох,
Когда, решив, что я устала слушать
И что задаток был не так уж плох,
Вы у меня потребуете душу.

Взамен всего,  что можете мне дать,
Вы вымолите – это бесподобно –
Гораздо больше, чем способны взять,
Хотя и взять Вы многое способны.

Но об одном прошу – оставьте мне
Мои никем не слышанные строки,
И свет у друга старого в окне,
И жизнь мою, и память одиноких

И просветлённых дум под Новый год,
Когда промозглым утром снег пойдёт.


IV

Когда промозглым утром снег пойдёт,
Все путники потянутся к приюту,
К теплу, и в круговерть дневных забот
Уйдут, чтобы спастись от стужи лютой.

Я к Вам стремлюсь, как путник к очагу,
Как мастер к неоконченной работе,
Так страстно, так легко – и не могу
Надеяться, что Вы меня поймёте.

Возможно ль две души соединить –
Мою, пока ещё мою, и Вашу, -
И не сломать, не ранить, не убить,
Возможно ли? А если нет – мне страшно;

Что станет, если через пару лет
Проснёшься ты, а счастья больше нет?


V

Проснёшься ты, а счастья больше нет.
Есть только боль, и пустота, и праздность,
И неприкаянность. Да наших бед
И радостей чудовищная разность.

Когда всё это в тот же миг поймёшь,
Ты по развалинам своей вселенной
Растерянно и смутно побредёшь,
Беспомощный, усталый и смиренный.

Я не хочу. Я возвращаюсь вспять,
Припоминая каждую подробность.
Сейчас я так боюсь Вас потерять,
А вместе с этим потерять способность

Надеяться, – но именно сейчас
Моя смятенность удивляет Вас.


VI

Моя смятенность удивляет Вас?
Вам ведомо, что счастье бесконечно.
Оно пребудет в тот же день и час
Таким же безмятежным – вечно, вечно!

Вам ведомо: покуда не умру,
Его я охранять от грязи буду,
Как маленькое пламя на ветру
Мы укрываем – трепетное чудо.

Вы как-то раз сказали мне шутя:
Я – Ваш покой и тайная тревога,
Я Ваше неудачное дитя,
Ослушница, смешная, недотрога…

Ещё сказал: «Чудес на свете нет».
Но почему? Я вижу тот же свет.


VI

Но почему я вижу тот же свет
И не тянусь к нему, когда я с Вами,
А был он – одиночество и бред,
Чужой костёр за дальними ветвями.

В глухом бору по смоляным стволам
Проносятся огня живые тени.
Мы празднуем обещанное Вам –
Мы празднуем моё перерожденье.

Последние мгновения огня,
Крик чёрной птицы, в темноту летящей,
Последние мгновения меня –
Сегодняшней, всегдашней, настоящей.

Последний отблеск пламени погас,
О монсиньор,  в сияньи Ваших глаз.


VIII

О монсиньор, в сияньи Ваших глаз,
В речах, в беспечности прикосновений
Есть нечто, возвышающее Вас,
Спасающее душу от сомнений.

Но в сказки снов и в сладость  наших встреч,
В невозместимость будущей потери
И в эту жизнь в неверном блеске свеч –
Вы верите  ли так, как я в них верю?

Или пребудет каждый при своем?
А я сейчас поклясться Вам готова:
В отчаянном неверии моём
Отчаяния не было такого.

И горечь мне сладка, и ночь светла,
И время мчится лодкой без весла.


IX

И время мчится лодкой без весла,
Бесстрашно устремляясь к водопаду.
Я сердце Вам в ладонях принесла,
Надеясь Ваше получить в награду.

Я счастлива, Вы слышите? И сны
Я вижу наяву, и сплю ночами,
Почти не видя снов, в аду весны
Больна и одержима только Вами,

Рассудок умирает, не скорбя,
С улыбкой ясной, бедный сумасшедший,
Вверяю Вашей нежности себя –
Небывшей, уходящей и ушедшей.

Не знает тот, кто шепчет мне: не верь,
Как многое доступно Вам теперь.


X

Как многое доступно Вам теперь!
Моё же безрассудство Вам позволит:
Когда Вас ждут – не постучаться в дверь,
Смолчать, когда у Вас ответа молят,

Солгать, когда поверю до конца,
Взгляд отвести, но после, как обычно,
Прядь отодвинув с моего лица,
Поцеловать в висок, и тем привычно

Унять мою тревогу, а потом
Уйти спокойно в тёплый зыбкий вечер,
Чтобы забыть меня назавтра днём
И не узнать на улице при встрече.

Моя ж судьба – за это ей хвала –
Мне лишь долготерпение дала.


XI

Мне лишь долготерпение дала
Какая-то неведомая сила,
Та, что меня так страшно вознесла
И бросила. И вдребезги разбила.

Что потеряла я, что обрела?
Чего ждала и жду теперь не меньше,
Но безнадежнее стократ? Тепла
Золы и слов из писем догоревших?

Терпение, когда напрасно ждёшь,
Становится все больше бесконечным.
Смеркается, и ошалелый дождь
Стучит в окно с упорством человечьим.

Я помню: так же билась в эту дверь
Когда-то горечь первой из потерь.


XII

Когда-то горечь первой из потерь
Пришла ко мне и жить со мной осталась.
Как беззащитный большеглазый зверь,
Она по душной комнате металась,

Не находя пристанища. Потом
Затихла и калачиком свернулась,
Забылась чутким беспокойным сном
 И только утром -  вздрогнула - проснулась.

Я странное немое существо
Упорно, терпеливо приручала,
Себя к нему, или к себе – его,
Но всё же постепенно приучала.

И даже научила пить с руки
В тот светлый праздник, пьяный от тоски.


XIII

В тот светлый праздник, пьяный от тоски,
Хотелось долгим воплем захлебнуться,
Бежать, куда глаза глядят – ни зги,
Пусть! - В черноту упасть и не вернуться.

Туда, где голубой табачный дым
В высоких зеркалах, и звон бокалов,
И смех, который мне невыносим,
Зачем он?! Если б можно всё - сначала!

Ведь музыка – о нас двоих – живёт,
Стучит в висках, колдует… До рассвета
Она меня задушит, изомнёт!
Забыть бесследно – господи! - всё это:

И снег, и календарные листки,
И мысль, что мы всегда близки, близки!


XIV

И мысль, что мы всегда близки, близки,
Меня уже, наверно, не покинет,
И память не изменит – вопреки
Моим мольбам отчаянным. Отныне

Она мне стала лучшей из подруг,
Она мне стала злейшим из проклятий,
Хранящая касанья Ваших рук
От времени за тысячью печатей.

Огни мостов теряются вдали.
По рельсам, по шоссе, над облаками
Я уношусь от Вас на край земли,
А кажется – спешу на встречу с Вами.

На перекрёстке всех земных дорог,
Мой незабвенный, да хранит Вас бог!


XV

Мой незабвенный, да хранит Вас бог.
Не знала я, как сладок дикий мёд,
Как жалко станет самых жалких крох,
Когда промозглым утром снег пойдёт;

Проснёшься ты, а счастья больше нет.
Моя смятенность удивляет Вас?
Но почему я вижу тот же свет,
О монсиньор, в сияньи Ваших глаз?

И время мчится лодкой без весла.
Как многое доступно Вам теперь!
Мне – лишь долготерпение дала
Когда-то горечь первой из потерь

В тот светлый праздник, пьяный от тоски, -
И мысль, что мы всегда близки, близки…