Чумное милосердие

Бог нисходит. Спускается. Бог является.
Но что ему до усталого постояльца?

Постоялец храпит на тяжёлой кровати, не сняв сапог.
Но он отвалил столько монет, что хозяину пох.

Постоялец брёл две недели, загнал коня в начале пути.
Пояс набит золотыми, да только негде их прокутить.

Даже волчьи стаи, жадно чавкающие из тьмы,
Не трогали путника: хватало трупов от бубонной чумы.

По утрам он мылся голым в ручьях, хотя это грех и блуд.
Но путник знал: святоши и лекари врут.

Прадед, сдавшийся сарацинам в Святой Земле,
Жил, как шейх, имел гарем и ходил в хамам - ву парле?

В родную землю прадед привёз с собой Фариду:
Местные синдереллы даже не умели подбрить п и з д у.

Но его потомок снова оскотинел
В этом аристократическом французском говне. 

...Вокруг полно мертвяков, их не успевают ни сжечь, ни зарыть.
Он пытался прорваться, он гнал во всю прыть.

Но что тут попишешь? Как говорят, не свезло:
Коня пристрелил и бросил седло.

Наконец, набрёл на какую-то убогую дыру,
Выпил, пожрал, но надо валить к утру.

За спиной хозяина он разглядел Чуму.
Гость развязывает узел, достаёт кривой нож и чалму.

И тут он видит Бога. Машет рукой: "Вот только не надо!
Отче, разве лучше им сдохнуть среди гноя и смрада?".

Спаситель подходит к разбойнику, берёт за плечи,
Чуть слышно шепчет: "ТЫ СКАЗАЛ, ЧЕЛОВЕЧЕ".

Бог подбрасывает одну из ссыпанных на стол монет.
Монета виснет в воздухе. Пахнет ладаном. Бога нет.

2014, 1 марта