Каждый из нас - II

Макет оказался сильней... (с) Егор Летов

Ну что же, мой ангел, ты в траурной позе застыл?
Ты знаешь здесь всё: даже больше, чем знает сам Город…
Твой брат с Петропавловки в гости ко мне заходил –
И я навсегда его речью остался распорот.

Он мне рассказал, что сменили трамвайный маршрут,
Что снова на КАДе – ремонт и безумные пробки,
Но главную новость он скрыл: механический шут,
Она затаилась внутри разноцветной коробки.

Однако, поведав о том, что на Ладоге – штиль,
Что в Русском музее скруглили картины кубистов,
Он вдруг перешёл на несвойственный ангелам стиль
И стал говорить непривычно серьёзно и быстро.

«Ты знаешь, – он мне говорил, – что сегодня любой,
Кто раньше кормил своим творчеством только знакомых,
Имеет возможность юродствовать перед толпой,
За стиль выдавая любой поэтический промах?»

«Ты помнишь, – всё спрашивал он, – этот новый поэт,
Который грозился, что жизнь проживёт покороче?
Такой же позёр оказался. И силы в нём нет.
Но все, как обычно, купились на резкие строчки.

Эстетика бунта народу пришлась по душе,
И парень отлично пополнил привычных обойму,
А сквозь лицедейство виднелось всё то же клише.
На это я был поначалу столь мастерски пойман.

Качаясь на сцене, как маятник, с кипой бумаг,
Как с хлебом готовым объевшийся рифмами пекарь,
Он, бывший Шутом, убедил всех вокруг, что он – Маг...
Олицетворение нашего скудного века.

Я дал ему шанс: я стоял у него за спиной
И тихо просил прекратить истеричные вздохи,
Но он не услышал, плескаясь по сцене волной,
Себя, очевидно, считая приметой эпохи.

Эпоху контузил овацией зрительный зал.
Я слабо надеялся – бред этот был не нарочным.
...А в дальнем углу, незамеченный, Бродский стоял,
И с мрачным презрением сравнивал этого с прошлым».