Харьков. Обрывок

Ощущение, что в мой дом конкретно и буквально вползла липкая гадина. Огромная липкая гадина. Протянула своё мерзкокожее розово-фиолетовое тело в синих прожилках через все комнаты, коридор-кухню-ваннну-туалет, - все двери настежь. Омерзительно-живо-студенистое. Ходим, переступаем. Рабы? Рыбы воды в рот набравшие. Вмиг не хозяева – некто, которого пока просто терпят - не видят.

Стало  совершенно прочувствованным, почему лидеры, способные организовать народ становятся героями нации.

Нет сил дома. В пять утра – улицы подметены и подметаются, мусор вывезен, флаги прежние висят. Сереет. Чертовский розовый умытый восход. Чистота-красота. И это разбить, засрать? да гавно вопрос! За день управятся.

Вывески, вывески. Раньше бы осознать вполне, что  живём-то, и не так уж плохо живём /или уже жили?/ в зоне двуязычия. Провинционально-глуповатого, но тёплого, родного двуязычия. Украинские названия соседствуют с русскими -  «Салон керамической плитки. Завжди низьки цини». «Готель», … вот это понравится х*ювсраку, а вот «Рецепты живой природы» - эту розтрощать. Как скоро? Аглицкие оставят, это да, это конечно. Как наиболее близкие по букве и духу. Они им нэ кортять. И когда? и с какого такого перепугу мы вдруг Россию невзлюбили? Невзлюбили и сами этого не заметили. Любили, любили и вдруг – бац, Россия ворогог нумер раз? как?

Памятник Ленину снести! Голову отрезать! Самый первый и животрепещущий вопрос. Канешно, не харьковчанам не жалко. Это пусть там во франциях-англиях символы эпох стоят, а мы ж банановая республика – нас раком. Нас можно как уток в зоопарке хлебушком с рук кормить. Не далеко от рыб. Не далеко до рабы немы, мы – рыбы.

Наши-то дёру дали. А утром – да Кутузовы же! Не касаясь их личных морально-волевых качеств, - обидно. Они строили, строили, вычистили, отмыли город, а придёт прежний, который сидел и ни *я не делал, сядет в ещё тёплое кресло своей жопой, крутанётся туда-сюда  и широко улыбнётся: от я царь! от я хозяин!  И хорошо чтобы уехали  - и себя бы спасли и нас от позора, ведь ещё  и по площади голыми прогоним и прутиками постегаем и погикаем. А эти-то сделали, до них и кроме них никто ни…уя тут не делал. Сытый тёплый красивый Харьков. Проспали. Себя проспали. И проработали. Это потом начнём тужить, охать и ахать от притеснений и вандализма. А сейчас: слепой курице и гавно – пшеница.