Старик

Борису Каганскому

Запоздалые воспоминания

Так звал когда-то верного я друга,
Что в давней юности судьбу делил со мной.
Мы родились с ним под одной звездой
И мчались, как и все, по замкнутому кругу.

Был неказист он, небольшого роста
С печатью вечной грусти на лице.
Одет всегда был нарочито просто,
Но голова казалась в гения венце.

Мой славный друг, покой его Господь!
Мы с ним вдвоем в запой стихи читали.
И уносило нас в сиреневые дали,
И омывали там и душу мы, и плоть!

Учил меня он излагать и мыслить.
Я постигал с ним смысл и суть вещей.
Он не давал мне в суете прокиснуть!
Он - гуру давней юности моей!

Казалось, не расстанемся мы с ним,
Не разбежимся ни за что на свете.
Гордились мы воистину мужским,
До гробовой доски,
священным братством этим.

Надежды рухнули, когда настал черёд
Брать верх коварным брачным узам.
«Cherche la femme!», как говорят французы.
Союз наш треснул, как на речке лёд.

Шли годы, не встречал я Старика,
Семьёй, работой, бытом поглощённый.
Нас развели уже не годы, а века,
И эмиграция на перепутье чёрном.

Немало утекло с тех пор воды
В реке Разлуки и в реке Забвенья
Десятки вёсен уж цвели мои сады
На скудной почве посреди каменьев.

Порою память мне дарила чудеса,
Во снах, иль наяву мне грезились картины -
Старик и я, в желаниях едины,
Летим куда-то вверх под небеса.

И наших песен радостный напев
Звучал так явственно, так безупречно гладко,
Что ущипнуть себя хотелось мне украдкой,
От наваждения внезапно обомлев.

Минуло сорок, даже с лишним, лет,
(Совсем, как в тех скитаньях Моисея),
Гостил в Европе у своих друзей я,
И там случайно Старика нашёл я след.

Он, как и я, тревогою гонимый,
Границы мест родимых пересёк.
Нашёл приют и свыкся на чужбине,
И от меня в тот раз весьма был недалёк.

С волненьем вспоминаю нашу встречу,
ОбнЯлись крепко, капнула слеза.
- Здорово, Старина!
- О, Мавр!
И задрожали плечи,
И замолчали мы, застыв, глаза в глаза.

Он всё такой, ничуть не изменился,
Лишь голова покрылась серебром,
У глаз пучок морщин чуть разветвился,
Да губы сжались над упрямым ртом.

Трёх дней общения, конечно, было мало
В беседах о былом, пережитОм,
Нас поражал Старик в музейных залах,
И на прогулках городских пешком.

И дом его был так гостеприимен!
И будто не было тех необщенья лет.
И было решено: весной предпримем
Алаверды - приём у нас в ответ.

Но строить планы - рассмешить лишь Бога.
К нам был жесток Он и несправедлив.
Зима дождями драила дороги,
И роковой февраль ветрищами нудил.

Не стало Старика - ушёл мой славный друг.
На сердце пустота и на душе тревога.
В который раз молил я слёзно Бога,
Но... не сумел прервать смертельный круг.

И понял я, увы, на склоне лет -
Лишь юность сводит родственные души.
Не раз хотел я это правило нарушить,
Но исключений, к сожаленью (или к счастью), нет.

20.08.2012
.............................................
Иллюстрация из Интернета