Илиада Пушкина. Александр Сигачёв

Музыкальная пьеса.
Моей небесной драгоценности, доченьке Натали.

Действующие лица и исполнители:

Пушкин А.С.
Жуковский В.А.
Кольцов А.В.
Семён – ямщик
Оленин – конармеец
Расин – гусар
Белый ангел
Кольцо - цыган

В сценах – гости, крестьяне, столичные и деревенские жители, жандармы.
Место действия: Москва, Санкт-Петербург, Болдино.
Время действия (1830-1837гг.)


АКТ ПЕРВЫЙ.
СЦЕНА ПЕРВАЯ.

(В московском доме Жуковского В.А.  Жуковский сидит за письменным столом, в своём кабинете. Входит Пушкин.)

ЖУКОВСКИЙ.
Привет, мой баловень! Привет, мой Пушкин!
Уж сколько зим не виделись и лет!..

(Обнимаются.)

ПУШКИН.
Жуковский брат! Мой лучший друг из лучших!
Как много лет прошло! Привет! Привет!..

ЖУКОВСКИЙ.
Рассказывай, рассказывай, брат Пушкин! –
Прошу, брат, не молчи, как зимний лес…
Гляди, товарищ, свадьба - не игрушки, -
Она достойна всех свечей небес!
Ошибки в этом не должно случиться;
Венчание – достойная жар-птица!..

ПУШКИН.
Да что ты, брат, нет куражу в помине, -
И в мыслях не грешу уж я отныне.
Совсем другим я человеком стал,
Мысль о невесте - чище, чем кристалл.
Моя невеста – ангел светлый, чистый,
И взгляд её, как блеск звёзды лучистый,
Я сердцем её тайны прочитал:
Мне Натали - на радость Бог послал!..

ЖУКОВСКИЙ.
В благополучье за тобою дело,
Опорой стань, мой друг, в её судьбе.
Но всё ж не забывай ты, между делом,
Чтоб свой мальчишник ты не проглядел.
Не избегай традиций налегке, -
Не зажимай мальчишник в кулаке.

ПУШКИН.
Не говори так, друг… Святое дело –
Опричь друзей я разве согрешу?!
Мне в Болдино пора… Именьем ведать
До свадьбы с порученьем поспешу.
Москве теперь всем сердцем буду предан,
Москвой одной живу, Москвой - дышу…

ЖУКОВСКИЙ.
Ну, что же, друг, в путь добрый, Бог поможет
Со всем управиться…

ПУШКИН. (Вздыхает.)
Но, ох! мой друг, и ох…
В пути порой, такая скука гложет,
С ней, кажется, не справился б и Бог…
От Петербурга до Москвы, признаться,
Дорожный путь я выдержал едва…
До Болдино-то дальше… Может статься, -
Умру с тоски я – раз и навсегда!..

ЖУКОВСКИЙ. (Ободряющим тоном.)
Как хорошо, что ты сказал об этом,
Могу по старой дружбе, так и быть.
Сейчас представить юного поэта,
Он в сказку превратит любую быль…

ПУШКИН. (Оживляясь.)
Вот это да!..  Но я, признаться, малость
Поиздержался…

ЖУКОВСКИЙ.
Это не беда.
Ты вспомни, мы с тобой, не раз случалось,
Богаче брали золотые города!..
Не утруждай себя грошовою заботой,
Когда, поэт, святым ты пламенем горим,
Я о твоих затратах позабочусь,
Пусть все они рассеются, как дым.

ПУШКИН.
Но времени, чтоб друга ждать, так мало,
Приходиться минутой дорожить…

ЖУКОВСКИЙ.
Он у меня гостит, твой друг желанный,
Ведь на ловца и нужный зверь бежит…

(Смеются, обнимаются. Жуковский выходит из комнаты и быстро возвращается с поэтом Кольцовым. Жуковский представляет Кольцова Пушкину.)

Кольцова Алексея представляю…
С тобою встреч искал он…

КОЛЬЦОВ. Очень рад!

ЖУКОВСКИЙ.
Я соловьём Кольцова величаю,
Он песнями народными богат…
Тебе в пути, он будет друг желанный,
Поёт Кольцов прекрасно несказанно!..

ПУШКИН.
Поэт Кольцов, он вылитый Онегин,
Дух Илиады Пушкина живой!
Мальчишник, верю, будет наш на славу
Ручаюсь я своею головой.

ЖУКОВСКИЙ. (Обращается к Кольцову.)
Друг, Алексей, прошу: нам песню спой.

(Вручает Кольцову гитару.)

КОЛЬЦОВ. (Поёт.)
Тьму ночи уже озаряет восход,
И новая жизнь настаёт.
Пусть рушатся мрачные стены тюрьмы, -
Цветком расцветают умы…

И, вновь обретённый, наш певчий язык,
Пусть более станет велик!
И, как от весны золотой урожай, -
Родной пробуждается край!..

Дождь ливневый, лейся сильней надо мной! –
Хвалю я поток дождевой…
Душа, как цветок золотой распустилась,
А тело оделось листвой!

Порфирной всё древо оделось листвой,
Вкус знает воды дождевой.
Сухие деревья и в дождь все скрепят,
Но я дождевым ливням рад…

Души распускайся полнее цветок,
В цветении не одинок!
Омывшись, прекрасный водой дождевой,
Приветствует день золотой!..

СЦЕНА ВТОРАЯ.
 
 (Пушкин и Кольцов на привале по пути из Москвы в Болдино, Нижегородской губернии. Ямщик Семён кормит лошадь овсом, осматривает колёса кибитки.)

ПУШКИН.  (Обращается к Кольцову.)
Спой для души мне что-нибудь, Алёша,
Развей на сердце грусти холодок…
Прошу напой мне, будь такой хороший,
Гляди, уж первый осени ледок.
Ах, осень, осень, муза золотая,
Хоть грустен, но приятен холодок;
Луч солнца, будто нехотя играет,
Прощальный луч льёт нам на повозок…
Ах, как влюблён я в осень золотую!
Грусть тихую, всем сердцем я люблю…

КОЛЬЦОВ.
Поэтому, не песню удалую,
Но тихой грусти песню пропою.
(Берёт гитару. Поёт негромко, задушевно.)

* * *
Соловьем залетным
Юность пролетела,
Волной в непогоду
Радость прошумела.
Пора золотая
Была, да сокрылась;
Сила молодая
С телом износилась.

От кручины-думы
В сердце кровь застыла,
Что любил, как душу, -
И то изменило.
Как былинку, ветер
Молодца шатает,
Зима лицо знобит,
Солнце сожигает.

До поры, до время
Всем я весь изжился,
И кафтан мой синий
С плеч долой свалился.
Без любви, без счастья
По миру скитаюсь:
Разойдусь с бедою -
С горем повстречаюсь!
 
 (Заслушавшись, Пушкин плачет.)

Алёша, дорогой мой друг,  желанный,
Мне эта песнь любима несказанно.
Лишь грустью песен, грусть души развею.
Ах, вдохновлён я песнею твоею…

(Словно прислушивается.)

Однако, что за шум в дали мне слышен,
Толпа крестьян идёт сюда, я вижу…

КОЛЬЦОВ.
Семён ямщик толпе навстречу вышел,
И бас его отчётливо я слышу.
И слышен мне: конфуз какой-то вышел.

(Слышится басистый голос ямщика Семёна.)

Прошу покорно, люди, без собраний,
Проездом отдохнуть решил здесь барин…

ПЕРВЫЙ КРЕСТЬЯНИН.
Какой он барин, наш народный Пушкин,
Нам разглядеть, хоть издали, получше…

ВТОРОЙ КРЕСТЬЯНИН.
Пронёсся слух о нём, хоть осторожный,
В мешке, ведь шила утаить не можно.
Гуторят: едет в Болдино сам Пушкин,
И вот он здесь, у леса на опушке…

ПЕРВЫЙ КРЕСТЬЯНИН.
Нас задержать к нему, Семён, не можешь,
Поможем мы ему, кто сколько сможет…

ВТОРОЙ КРЕСТЬЯНИН.
Семён, прошу тебя, сойди с пути,
Дай к самому нам, к Пушкину пройти…

СЕМЁН.
Пройти к нему, поверь, никак не можно…
Постойте здесь, спрошу я осторожно…

(Семён подбегает к Пушкину с Кольцовым, говорит взволнованно, запыхавшись.)

Помилуй, барин, просятся крестьяне
К Вам, все с дарами, с мёдом, с пирогами…

(Пушкин с Кольцовым громко смеются.)

ПУШКИН. (Поднимаясь с поваленного дерева.) 
У нас всего и так полно с избытком,
Но пропусти гостей к моей кибитке.

(Семён радостный убегает к крестьянам, жестами приглашает их подойти к дорожной кибитке Пушкина. К удивлению Пушкина и Кольцова, толпа крестьян стала приближаться к кибитке с песнями и плясками. Поют хором.)

ПЕРВАЯ КРЕСТЬЯНКА.
Сшей-ка ты мне, матушка, к свадьбе сарафан…

ВТОРАЯ КРЕСТЬЯНКА.
Сшей ты мне, голубушка, к свадьбе сарафан…

ХОР.
Сарафан, сарафан, сарафанчик, -
Лопушок, одуван-одуванчик. – 2 раза.

ПЕРВАЯ КРЕСТЬЯНКА.
Да какой же, дитятко, сшить мне сарафан?

ВТОРАЯ КРЕСТЬЯНКА.
Из чего мне, милая, пошить сарафан?

ХОР.
Сарафан, сарафан, сарафанчик, -
Лопушок, одуван-одуванчик. – 2 раза.

ПЕРВАЯ КРЕСТЬЯНКА.
Ты сорви мне, матушка, к свадьбе лопушок…

ВТОРАЯ КРЕСТЬЯНКА.
Сарафанчик мне пошей к свадебке, дружок.

ХОР.
Сарафан, сарафан, сарафанчик, -
Лопушок, одуван-одуванчик. – 2 раза.

(Крестьяне подходят к кибитке по-очереди, одаривая Пушкина и Кольцова различными подарками, не прекращая пения.)

ПЕРВАЯ КРЕСТЬЯНКА.
Ой, спешу Наталеньке сшить я сарафан.

ВТОРАЯ КРЕСТЬЯНКА.
Шью с душой Наталеньке к свадьбе сарафан.

ХОР.
Сарафан, сарафан, сарафанчик, -
Лопушок, одуван-одуванчик. – 2 раза.

ПЕРВАЯ КРЕСТЬЯНКА.
Вот тебе, Наталенька, к свадьбе сарафан!

ВТОРАЯ КРЕСТЬЯНКА.
Носи, душа-девица, ой да не марай!

ХОР.
Сарафан, сарафан, сарафанчик, -
Лопушок, одуван-одуванчик. – 2 раза.

(Пушкин и Кольцов благодарят крестьян, садятся в кибитку.)

ПЕРВЫЙ КРЕСТЬЯНИН. (Обращается к Пушкину.)
Ты позволь нам, барин, на прощанье
«Виноградье» нашенское спеть.

ВТОРОЙ КРЕСТЬЯНИН.
Пусть тебе народное посланье –
Все в пути поможет одолеть…

(Пушкин одобрительно кивает головой. Кибитка трогается с места. Хор идёт следом за кибиткой, поёт «Виноградье».)

Ты позволь, сударь-хозяин, виноградье спеть,
Виноградье красно-зелено моё. *

Ты позволишь, не позволишь – мы и прочь пойдём.
Виноградье красно-зелено моё.

Как хозяин во дому, как Адам во раю,
Виноградье красно-зелено моё.

Как хозяюшка в дому, как оладушка в меду,
Виноградье красно-зелено моё.

Малы детки в дому, словно пчёлы во меду,
Виноградье красно-зелено моё.

Сам хозяин выходил, нам по рюмке выносил,
Виноградье красно-зелено моё.

А хозяюшка идёт, штоф наливочки несёт,
Виноградье красно-зелено моё.

Малы детушки идут, нам по гривенке несут,
Виноградье красно-зелено моё.

Мы не дорого берём: три копейки серебром,
Виноградье! Ох, красно-зелено моё!..

* Припевает хор


АКТ ВТОРОЙ.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ.

(Скромная комната в Болдинском имении А.С. Пушкина. Александр Сергеевич грустный стоит у окна.)

ПУШКИН. (Речитатив.)
Уж, коль не повезёт, ты хоть убейся,
Ты, хоть умри, - не повезёт – беда…
Холера, наступив на горло песне,
Заставила замолкнуть города.

Холера на Руси. Во всём – запреты,
И не проехать в ней, и не пройти…
Любовь моя, ты песнею неспетой,
Осталась биться трепетно в груди…

Любовь моя, я в клетке, как невольник
Сижу один и плачу у окна…
Холера на Руси и невозможно,
Пробиться из деревни в города.

А там, вдали, - в багрянец лес одетый,
Моей печалью красота полна;
И, журавлиной песней обогрета -
Моя душа и милая страна…

Благословенны осени мгновенья, -
Царит недолго эта красота.
Душа моя, волшебным сновиденьем,
Прекрасным - зачаруешь навсегда!

(За окном послышалась негромкая песня. Пел ямщик Семён. С грусти ли, с тоски ль, или просто так, для души, вступил он в песню.)

Ой, да ты, кали-и-и-нуш-ка…

(Спел он задумчивым голосом и на мгновение смолк, будто желая прибавить душевной теплоты.)

Раз-ма-а- ли-и и-нуш-ка.

(Прилаживался Семён душою к песне.)

Ой, да ты не сто-о-ой, не стой,
На горе–е-е крутой…

(Окончил он куплет с замиранием сердца, в глубокой задумчивости о своей любимой сторонушке.)

Ой, да не спуща-а-ай листа…

(Прибавлялось силы и уверенности в голосе.)

Во си-и-не-е-е море…
Ой, да, как во си-и-нем море –
Корабе-е-ель плывёт…

ПУШКИН. (Заслушавшись, вздыхает.)
Так вот какая русская-то песня!
Ей ни начала нет, и нет конца.
Русь певчая, грустиночкой сердечной,
Как ты волнуешь души и сердца!..

(Пушкин распахивает окно. Послышался дальний колокольный перезвон. Пушкин, напевая садится в кресло. Музыкальный речитатив.)
 
Гори, гори, багрянца лес осенний,
Пока не воцарились холода.
Не уходи, прекрасное мгновенье,
Цари, картина, в сердце навсегда!

Холера, наступив на горло песне,
Злорадное справляет торжество…
Душа, воспрянь мелодией чудесной,
Я верю: к нам пребудет божество…

(Неожиданно, в комнате появляется Белый Ангел.)

АВТОР. (Речитатив.)
И вот во всём своём великолепье –
Ему предстало божество. Воспеть ей
В обычных не представится словах,
Невольно сердце восклицает: «Ах!»

Какая стать и царственность движений,
В очах блистает чистый света Гений!
Она вошла, вокруг всё засияло!
Заговорила - реченька журчала.

АНГЕЛ.
Преодолел ты, Пушкин, мельтешенья,
Возню людскую, зависть, копошенья,
Всех состязаний глупых суетню, -
Всю эту мутную бездарную струю…

И здесь тобой воспета жизнь сама –
Заканчивай поэму, всю сполна.
Заканчивай в спокойствии творенье,
Великое – все всякого сомненья.

Евгения Онегина поэму,
Здесь и сейчас пиши без промедленья.
Раскрой в поэме тайны мирозданья,
Не распыляй на мелочь дарованье.

Пиши во имя истин золотых,
Оставь  в забвенье рой забот пустых
Смотри сюда, в раскрытое окно,
Картин нерукотворных полотно.

Они напомнят, что забыл давно,
И мыслей не проросшее зерно…
А также многое покажет из того, -
И в мыслях вовсе не было чего…

ПУШКИН. (Глубоко потрясённый увиденным и услышанным.)
Мой Ангел, видеть чудно это дело,
Блаженству моему, поверь мне, - нет предела!
Стою я поражённый у окна,
И чувствует, как жизнь моя полна!

И понял вдруг, - моё в чём назначенье
Познал я тайну этого ученья.
Вела ты мудро проповедь такую,
Венчая ей заслугу здесь земную.

Смогла с лихвою мастеру воздать, -
Умеет Небо  щедро награждать!..
Да так оно умеет награждать,
Что хочется всем людям передать

Об этом несказанно дивном чуде,
Да так, что умный в этом не осудит:
В один поэму увяжу орнамент,
На прочный её выставлю фундамент,

Чтоб, видя это – сердце живо пело,
Ни червь, ни моль поэмы бы не съела...
Душевного хватило б только пыла,
Чтоб точной мысли с мудростью хватило!

И чувствую, что так пойдут дела,
Чтоб кругом голова моя пошла!..

АНГЕЛ.
Сегодня же, в ночь осени глухую,
Главу девятую пиши большую;
Последнюю главу своей поэмы,
Пусть выйдет в свет Онегин твой Евгений…

Названья глав советую отбросить,
Спеши прославить Болдинскую осень.
Чтоб к двадцать пятому ты сентября
Венчал поэмой день календаря!

Друг Пушкин, ты, ведь так, как твой Онегин,
Проводишь утро на постели в неге,
А вечерами – в креслах театральных, -
Любитель опер, друг мелодий давний…

Приветствую уход из романтизма,
Ты черпаешь сюжеты все из жизни,
Пусть не смутят тебя, мой добрый гений,
Косые взгляды всех предубеждений…

ПУШКИН. (Поёт взволнованно.)
Поверь, мой ангел, разобравшись с этим,
С достоинством косые взгляды встречу.
Во всей правдивости я описал мой век,
В нём мой герой – обычный человек.
От романтизма он освобождённый,
Как заново, в нём человек рождённый.
Жизнь современную я взял такой, как есть,
Со всею прозою принять имею честь!
И, ради поэтических мгновений,
Не тратил жизнь на них герой Евгений.

И чьё-нибудь он сердце тронет;
И сохранённая  судьбой,
Быть может, в Лете не потонет
Строфа, слагаемая мной;
Быто может (лестная надежда!),
Укажет будущий невежда
На мой прославленный портрет
И молвит: то-то был поэт!
Прими ж мои благодаренья,
Поклонник мирных аонид  [1],
О тфы, чья память сохранит
Мои летучие творенья,
Чья благосклонная рука
Потреплет лавры старика!

АНГЕЛ.
А что, скажи мне вправду, Пушкин мой,
С восьмой решил ты сотворить главой?
Как мне известно, резки в ней сужденья
Евгения об Аракчеевых военных поселеньях.

Не лучше ль, ту главу предать забвенью,
Главой девятой обновить твореньем.
И между ними зашифруй целой главой,
Как путешествовал Онегин, твой герой.

Пропущенные строфы в той главе, -
Умножат лишь врагов, поверь ты мне…
И о восстанье декабристов, друг ты мой,
Пересмотри, - рискуешь головой…

ПУШКИН.
Об этом мыслил я упрямою главой,
Соблазна избежать, дано одно судьбой.
Главу девятую я сделаю восьмой,
Закончу труд последнею строфой.

(Говорит речитативом.)

Пора: перо покоя просит;
Я девять песен написал;
На берег радостный выносит,
Мою главу девятый вал…

АНГЕЛ. (Протягивает Пушкину флейту.)
Возьми, друг мой, вот флейта для начала!

(Флейта сама собою звучит.)

Не зря сама, вдруг, флейта зазвучала!
Легко пусть песни сами у певца,
Слагаются, волнуя всем сердца!
Пойдёшь ли в лес, гуляя средь дубов,
Ты будешь пить нектар безмолвья слов:
Осенней роскоши – и красок и прохлады, -
Всего того, что дарит нам отраду;
За благородный певчий труд в награду…
Пусть возликует пламенно душа,
Жизнь наша сменой счастья хороша!..
Пить радость, Пушкин, надо не спешить:
Слагая песни, стоит песней жить!..

(Ангел исчезает из виду.)

 
ПУШКИН.
Что, Ангел, в жизни лучше может быть:
И жить - как петь, и петь – как жить!..
Журчи, живой ручей, шуми и пой!
Созвучен песне этот говор твой!..
Приют лесной пуская взволнует кровь!..
Начну сегодня жить я, словно вновь;
И пусть под звёздами в тиши лесной
Звучит ещё отрадней голос мой:
«Моя лачужка здесь – моя страна,
Костром горит осенняя листва!
Здесь ель сама мне лапу подаёт,
Пусть муза на пир песен позовёт…»

 Не зря, не зря молва в народе ходит:
Что в песнях вечно дух свободы бродит!…

(Вдали послышалась песня цыгана: «Не уезжай ты, мой голубчик».)

Не уезжай ты, мой голубчик!
Печальна жизнь мне без тебя.
Дай на прощанье обещанье,
Что не забудешь ты меня.

Скажи ты мне, скажи ты мне,
Что любишь меня, что любишь меня…

Когда порой тебя не вижу,
Грустна, задумчива хожу.
Когда речей твоих не слышу,
Мне кажется, я не живу.

Скажи ты мне, скажи ты мне,
Что любишь меня, что любишь меня…

(После трепетного вслушивания в песню цыгана, Пушкин говорит музыкальным речитативом.)

Ах, как поёт потомок исполинов,
Стремясь мечтой к созвездиям небес!
Душа, свершая свой полёт орлиный, -
Забыла мир и вторит песне лес!..

Ах, жаль умолкла эта песня пира,
Покой и сон теперь царят над миром…
Я шлю приветствие своё тому,
Кто, отгоняя сон, глядит во тьму…

Кому пригрезился в ночи безмолвной
В пустыне караван, иль океана волны…
Смотреть и слушать, и мечтаньем жить, -
Что лучшее на свете может быть?!

Ни что не может в жизни лучше быть,
Чем тихую сторонушку любить?!
Когда с восходом Солнца тает мгла
И в искрах чувств рождаются слова:

«О Господи! Какая ж в этом сила,
Когда встаёт над Родиной Светило!..
И новый день зовёт для жизни новой,
Всегда для песен радостных готовый.

Пусть мирный край цветёт и счастьем дышит,
А зло, пусть и листочка не колышет.
Храни, Господь, лелей мою Державу!
Пролей своё Величье – ей во славу!»

СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ.

    (Карточный стол в доме московского конармейца Оленина. Раннее утро. Закончилась карточная игра. Проигравшие понуры и молчаливы. Выигравшие разговорчивые, веселы.)

ОЛЕНИН.
Да что вы, братцы-гости, приуныли?

РАСИН.
Кто выиграл, тот весел и речист.

ОЛЕНИН.
Ты что, дружище Расин, в самом деле?
Сегодня я речист, а завтра буду чист…
Что деньги нам? Мы здесь не ради денег,
А дружбы ради. Дружбу крепит вист…
Позвольте, братцы, вспрыснуть вист шампанским?!

(Проигравшие заметно оживились, приосанились.)

Вот это дело! Будь бодрее, Расин!
Подать вина! Живее жизнь пойдёт!
Как жалки - кто шампанское не пьёт!..

РАСИН.
Согласен я, Оленин брат, согласен,
Что жалок, кто шампанское не пьёт.
Велю цыгану спеть повеселее,
Когда поёт он, - жизнь вдвойне милее…

ОЛЕНИН.
Нет, Расин, пусть он грустное споёт,
Лишь грустное - мне за сердце берёт!..
Давай, Иван, зови скорей цыгана,
А выпить никогда – ни поздно нам, ни рано…

(Иван лакей уходит, живо возвращается с шампанским в бокалах на подносе.)

РАСИН. (Обращается к цыгану Кольцо.)
Играй и пой, не подведи, цыган!..

КОЛЬЦО. (Поёт.)

Соколовский хор у "Яра"
Был когда-то знаменит.
Соколовского гитара -
До сих пор в ушах звенит.
Тройки лихо мчатся к "Яру",
Сердце рвалось на простор,
Чтоб забыться под гитару,
Услыхать цыганский хор.

Там была цыганка Зайда.
Запоёт - долой печаль!
С нею жизнь казалась краше,
И страдать по ней не жаль.
Но судьба распорядилась,
Ведь судьба порою зла -
Зайда, как-то простудилась
И бедняжка - умерла.

Все по Зайде тосковали,
Яр по Зайде тосковал…
Взял гитару втихомолку,
И пошёл – переломал…
И когда приедешь к "Яру" -
Грусть-тоска тебя возьмёт:
Соколовского гитара
Никому уж не споёт.

(Смолкла песня. Гусары молча, угрюмо пьют вино.)
 
ОЛЕНИН.
Не зря горят неугасимые лампады,
Из-за холеры опустела вся Москва…

РАСИН.
Монаха мне запомнились слова:
Холера – за распутство нам в награду…

ОЛЕНИН.
Прискорбны на Руси сейчас дела:
Холере этой, братцы, нет преграды,
Необорима на Руси она…

РАСИН.
Нам по делам и честь, сказать по-правде,
Иного не заслуживают люди…
Оставим эту тему… Скажем лучше:
Слыхал ли кто: «В Москву явился ль Пушкин?»

ПЕРВЫЙ ГОСТЬ.
Неужто, впрямь из Болдино явился
В Москву чумную?

ОЛЕНИН.
Я слыхивал: женился…

РАСИН.
Нет! Помолвлен только он на Натали,
Для приданного - маму одарил
Немалой суммой… Будущая тёща,
Всё ж не в восторге… На поэта ропщет…
Конечно, он совсем не без греха,
Дом Гончаровых глух для жениха…

ВТОРОЙ ГОСТЬ.
Слыхали ль вы, -  роман его окончен,
Вслед за «Онегина» «Египетские ночи»
Поэта занимают ныне ум, -
Воистину, он повелитель дум…
Сам избирает он предметы песен,
И вдохновеньем управлять нам неуместно…

РАСИН.
Слыхал я, что Онегин, сам же Пушкин,
В нём муза задушевная его.
И нет фантазии на свете лучше –
В поэме пышным цветом зацвело!
Поняв поэму, мы поймём поэта,
Так будем благодарными за это,
Что в ней, он душу всю свою раскрыл,
И не ослабил этим музы крыл.

ОЛЕНИТН.
Окончив этот труд свой многолетний,
Запел он с новой силою чудесной;
И я подумал, может, наперёд, -
Не Небо ль ему руку подаёт?!

РАСИН.
Одно сказать осмелюсь вам, друзья,
Жаль, с нами Пушкина теперь не вижу я…
Он памятник воздвиг себе чудесный,
Превыше всех, - своим стихом и песней!

СЦЕНА ПЯТАЯ.

(У дома Пушкина в Петербурге, на Мойке, сразу после его дуэли с Дантесом, собралось множество простого народа.)

ПЕРВЫЙ ЖАНДАРМ. (Обращается ко второму жандарму.)
Что за оказия у нас, что за тоска?
Народу, лучше хлеба – ни куска,
Дай только повод, - потолкаться рады,
А нам, лишь головная боль в награду.

ВТОРОЙ ЖАНДАРМ. (В тон первому.)

Откуда только люди разузнали,
Что Пушкин на дуэли тяжко ранен?
Мне невдомёк, хоть вы меня казните, -
За что народец любит так пиита?

ПЕРВЫЙ ЖАНДАРМ.

Как думаешь: разгоном или бранью,
Утихомирим это мы собранье?

ВТОРОЙ ЖАНДАРМ. (Махнул с негодованием рукой.)

Ох, тяжкое же время на Руси;
Не надо хуже, - боже упаси…
То – декабристы, то – разбой, дуэли…
За что напасть такая, в самом деле?

ПЕРВЫЙ ЖАНДАРМ.
А Пушкин подстрекает в людях спесь…

ВТОРОЙ ЖАНДАРМ.
Да, африканец, африканец он и есть…
А Африканцам надо понимать,
Прикажут врозь  от нас людей стоять…

ПЕРВЫЙ ЖАНДАРМ.
Стоять им всем по левой стороне,
Поближе к пеклу, прямо на земле…


ВТОРОЙ ЖАНДАРМ.
А, между тем, народец пребывает,
На конников, неужто напирает…

ПЕРВЫЙ ЖАНДАРМ.
До дела до такого не дойдёт,
Покладистый и терпелив народ…

НИЩИЙ. (В отрёпьях взбирается на сани.)

Да что же это делается, братцы,
У нас, нас избивают иностранцы!
Французов к нам на службу нанимают,
Наёмники те, наших убивают…

СТУДЕНТ. (Резко вскакивает на сани, становится рядом с нищим.)
Да, как его земля наша носила, -
Стрелять в поэта первого в России?!
Он руку на святое поднимал,
Тем, чувства мать России оскорблял.
Зачем не обезвредили Дантеса,
Развратника, заморского повесу?
Зачем у нас жандармы на Руси,
Чтоб сладко есть и пить, мундир носить?
И мало, что травил поэта клеветою,
Ещё взял и убил преступною рукою…
Уже ли некому за это зло спросить?!
Развратник поднял руку на святое,
За это - лютой гибели достоин,
Но беззаботно по Руси гуляет,
Кто Русь с бесстыдством хамски попирает…

ГОЛОС ИЗ ТОЛПЫ.
Не послужить Руси грядут они,
Но истребить дух русский изнутри…

ВТОРОЙ ГОЛОС.
Довольно нам терпеть врагов Руси!
Отец Дантеса, сплетник Геккерен.
Зову гнездо его разрушить непременно,
Притон Дантеса – замок Геккерена!..

ПЕРВЫЙ ЖАНДАРМ.  (Обращается ко второму жандарму.)
Пора бы укротить все вопли от народа,
Нам не удастся чернь очистить благородно…
Гляди, гляди: поэт столбом стал на крыльцо,
Никак запеть надумалось Кольцову…

ВТОРОЙ ЖАНДАРМ.
Кольцов умеет, знаю по служенью, -
Умеет сглаживать людское напряженье.

КОЛЬЦОВ. (Вдохновенно поёт.)
«Иные нужно мне картины*
Люблю песчаный косогор.
Перед избушкой две рябины,
Ведут нехитрый разговор…

На небе серенькие тучи,
Перед гумном соломы кучи –
Да пруд под сенью ив густых,
Раздолье уток молодых…

Скажи, фонтан Бахчисарая!
Таков ли был я, расцветая?
Такие ль мысли мне на ум,
Навёл твой бесконечный шум?

Пора: перо покоя просит;
Я девять песен написал.
На берег радостный выносит
Мою ладью девятый вал…»

* Неопубликованные отрывки из «Путешествия Онегина».