Ноктюрн Осенний вечер Третий

Как недалёк печальный август,
В котором падали созвездья,
Но всё исправней жёлтый Аргус
Приходит в парки и предместья,
Соря красиво и безбожно
Ненужной хрупкостью растений
Среди потерь неосторожных
И обретений

Иного качества значений
Шкалы полуденного Цейса
И перманентных огорчений
От обгоревшей части гнейсов —
Спешат, спешат спалить былое
Звезда, а больше люди, люди,
Как будто ставшее золою
Да не убудет,

А возвратится со светилом
Назавтра прежнею любовью,
Остывшим летом — дезертиром
Из золочённого сословья
Уже сгоревших чувств и листьев
В одном пожарище заката
Двоих расставшихся статистов
И листопада.

От близорукости несчастья
В незамещённых ареалах
Мрачнее кажется ненастье
И исполненье на цымбалах
Тоскливой влажности рефрена,
Что всё пройдёт и всё проходит,
Как эта осень несомненно
И по погоде,

С которой вместе перетерпим,
Пересопливим, перепашем,
Теплолюбивые, как стерхи,
Напялив кофты и гамаши
В похолодевших моционах
Среды роскошного старенья
И затянувшихся канцонах
Влагопаденья.

Разрывна связь земли и неба,
А строчка лишь движенье точки,
И на проход октябрьской требы
Зонты готовьте и платочки;
И макинтошик с нафталином,
Сезон назад забытой моды
Ещё сгодится пилигримам
Для непогоды

Бродить в неубранных проспектах
Среди таких же, незнакомых
И несдающихся ландскнехтов,
Зачем-то вышедших из дома,
В одной промокшей ипостаси:
От низких туч и луж-подельцев
До малахольных безобразий
Автовладельцев.

Но всё пройдёт и всё проходит,
И скоро высохнув, бульвары
Удвоят кучность периодик
В уже опавших кулуарах,
Где и сгорит тщетой гордыни
Всё золотое превосходство,
Как преходящее доныне
От первородства.

И сам в промокшей эстафете —
То под зонтом, то в плащ-палатке —
Следишь за тем, как встречный ветер
Срывает жалкие остатки,
Метя в квартальные чертоги,
Где матерятся синдереллы
И тополя стоят, как боги,
Окаменелы.

И словно старая пластинка,
Звучит осенний вечер в кронах
Для потерявших половинку
В недавних  ливнях и муссонах
Печалью глиняной жалейки
В порывах, вздохах или всхлипах
Холодной песни белошвейки
В озябших липах.

Прощенье кажется искомым,
Но нет в прощении возврата
Ни к тёплым дням, ни к насекомым,
Ни к чистоте дуумвирата,
В котором прошлое статично,
Которым есть и существуем,
Какие есть, но непривычно
Без поцелуев.

Портрет смеётся, память гложет,
А те, кто счастлив на портрете,
Не сомневаются ничтоже
За те мгновения и эти,
Не помышляя о грядущем
В объятьях снов и райских кущей,
Что кто-то станет предыдущим
И предыдущей,

Что всё закончится однажды
И эта блажь фотопортрета
Рождает плач полнометражный
Вполне обычного сюжета,
Как эта слякоть или стужа
В текущих белых переделах,
Когда один другой не нужен
Во всех пределах.

Но всё пройдёт и всё проходит
С досадной долей вероятий:
Тоска равелевских рапсодий
И эта осень без объятий,
И этот город, обезлюдев,
Ушёл в прохладные постели
То сновидений, то прелюдий,
То casus belli.

И повторимость постоянна,
Как дежа вю, и всё знакомо:
Заставки синего экрана
В случайных кадрах полудрёмы,
Где все явившиеся лица
Проходят царственным аллюром,
А ночь устроилась тигрицей
За абажуром.
19.11.2003