Дорога домой...

(Повествование)

Эх, молодость, молодость, чего ж ты только не знала, и этот сумасшедший мир…
В семье Мусоргских было два сына. Старшего звали Сергей, меньшего Дима, который доработал до отпуска и, чтобы развеяться, решил съездить проведать бабушку.
-Купил билеты? - спросила мама у Димы.
-Да, на четырнадцатое число.
-Значит послезавтра, поедешь, посмотришь, как там наша бабуля поживает.
14 декабря, Ж.Д. вокзал, ст. Ленинская, отправляется электричка в Новосельцево.
Мама говорит: «Передавай всем привет, скажи, что мы их ещё не забыли,
Помним и они пусть не забывают, пишут почаще. Счастливо тебе доехать сынок».
- Хорошо, спасибо, мама, - сказал Дима.
У мамы из глаз потекли слёзы. Ей стало что-то на сердце тревожно. Электричка тронулась. Поезд медленно «поскользил» по рельсам, набирая скорость. В окне быстро пробегали дома и деревья. В этот морозный день солнышко сияло ярким светом. Его лучи играли на поле со снежинками, искрились и сверкали кристально-чистым, необычным светом.
Дима взял с собой две сумки: Одна была с вещами, а во второй лежал
кассетный магнитофон.
Ровно через три часа электричка прибыла в Новосельцево. Нужно было делать пересадку на поезд «Новосельцево-Богдановск», а ехать ему до Вирны, не доезжая до Богдановска.
Дмитрий зашёл в СВ-вагон, поезд тронулся. Он немного задумался и вспомнил, как его в школе дразнили «Моцартом», из-за его фамилии. Почему-то только это пришло ему в голову.
Тут его раздумия прервал разговор проводницы. Рядом с Димой было свободное место, и проводница посадила парня без билета. Он был высокого роста и чем-то похож на Диму.
- Давай познакомимся, что ли, - сказал незнакомец, - меня зовут Андрей.
- Меня Дмитрий, - сказал в ответ ему Дима.
- А ты учишься или работаешь? – спросил Андрей у Димы.
- Работал, но сейчас в отпуске, еду в гости.
- А я на конкурс скрипачей в Богдановск, - потом Андрей достал скрипку и сказал: - мне её в детдоме подарили.
- Так ты из детского дома? – спросил Дима.
- Да, мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне было три года. После этого я жил у бабушки. Но вскоре бабушка умерла, а меня отправили в детский дом.
Андрей замолчал.
- А я стихи пишу, сказал Дима.
- Правда?
- Да.
- Прочти, - попросил Андрей.
- Прочитать? – Дима на мгновение задумался и сказал: - Хорошо, прочту:


Однажды порвётся струна,
Прощальный исполнив аккорд.
В мечтах есть надежда – весна,
Скорей же растает пусть лёд…

Дима закончил и посмотрел на Андрея. Андрей погрузился в раздумия.
- Тебе не понравилось? – спросил Дима.
- Понравилось, - сказал Андрей, - только я вот вспоминаю лицо своей мамы и не могу вспомнить. Она всегда на фотографиях выходила немножко по-другому. Об этом мне бабушка не раз рассказывала. Папу я тоже не помню, но у меня есть несколько фотографий. Моя мама была актриса… (Андрей замолчал), я сначала хотел полететь самолётом, но билеты оказались слишком дорогие, потом – поездом, но уже и на него не было мест, вот спасибо проводнице, хоть она помогла.
Зимой рано начинает смеркаться, в вагоне включили свет.
- Главное, - сказал Андрей, - если ты пишешь стихи, то это прекрасно: пиши, с каждым разом себя усовершенствуй. Писать стихи – это одно, а быть поэтом – это образ жизни. И не смотри на славу. Слава придёт и уйдёт, все гоняются за модой, а истина одна, и она всего дороже, - так говорил мой старший учитель, он был поэтом…
Тут приоткрылась дверь и появилась очаровательная и обворожительная молодая женщина и спросила:
- Ребята, вы нам компанию не составите, мы в соседнем купе сидим с подругой, скучаем.
Андрей посмотрел на Диму и говорит: «Как можно такой прекрасной девушке отказать?» У Андрея была с собой бутылка вина, а у девчонок – шампанское. Одну даму звали Олечкой, вторую Ирой. Они просидели до полуночи. Ира осталась с Андреем, а Оля с Димой.
Утром Андрей вернулся в купе, Оли рядом с Димой не было. А Дима был в «пламенеющем» состоянии. На душе было так легко, и сердце вырывалось из груди. Он в мыслях ещё где-то далеко-далеко летал и не заметил, как зашёл Андрей, Ещё бы, благодаря Олечке, он этой ночью стал мужчиной.
Андрей включил радио. Там передавали последние известия. В них диктор
Сообщил, что самолёт ТУ-154, выполняющий рейс из Новосельцева в Богдановск, потерпел аварию. Все пассажиры и члены экипажа погибли. Причины выясняются. Сказали также, что этим самолётом должен был лететь один скандальный бизнесмен и политик.
Они не могли догадываться, что в последнем с ними вагоне ехал этот «крутой» бизнесмен.
Вдруг раздался взрыв. Точнее два взрыва: один был на мосту, а второй в последнем вагоне. Во время взрыва локомотив был уже посредине моста через реку Тёплая под Вирной.
Андрей выбежал в тамбур и увидел, как пламя пожирало всё кругом. Тут выскочила из дыма горящая женщина. Она бежала и кричала. Андрей накинул на неё свою куртку, чтобы сбить пламя, но всё было тщетно, на Андрее самом загорелась одежда. Дима, очнувшись от взрыва, накрыл Андрея своим плащом, схватил сумку с магнитофоном и что есть силы начал разбивать окно. Стекло задребезжало и рассыпалось на мелкие кусочки. Он взял Андрея под руки и вытолкнул в окно. Это были последствия взрыва в последнем вагоне.
После взрыва на мосту локомотив сошёл с рельсового пути и вагоны один за другим летели вниз в реку Тёплая.
В это год зима выдалась нехолодная, река, поэтому замёрзла не вся.
Дима вылез в разбитое окно, оттолкнувшись от вагона, прыгнул в воду…
Через полчаса на место происшествия прибыли машины «скорой помощи» и милиция, чуть позже – пожарные и спасатели. Удалось спасти 350 человек.
Их доставляли в больницу пгт. Сиреневое.
Через три дня после этого приехала мама Димы в больницу в поисках сына. Но среди пострадавших его не было. Её сердце разрывалось на части: где же Дима, что с ним? Ей стало очень плохо.
Андрей лежал в тяжёлом состоянии в реанимационном отделении с ожогами в городе Вирна. Из последнего вагона, кроме Андрея никого не спасли. Диминой маме сообщили, что у одного парня в плаще нашли паспорт на имя Мусоргский Дмитрий Эдуардович и парень лежит в реанимации. Через полчаса мама Димы, Евгения Анатольевна, приехала в реанимацию.
- Дима, Дима, - обрадовано закричала она. Но её не пустили к нему. Она провела всю ночь в больнице, только утром показали его лицо и то благодаря разрешению главного врача. Парень был действительно похож на Диму, во всяком случае, так ей показалось, тем более он мог знать, что могло случиться с Дмитрием. А ей было очень и очень плохо: на днях похоронила мужа, Эдуарда Николаевича, отца Димы, а тут ещё беда с сыном…
Евгении Анатольевне пришлось выдать этого парня за сына из-за их сходства. Она увезла его в свой город домой, ей так стало его жалко. Ведь он совсем ничего не помнил. Он спрашивал:
- Кто я и где я?
- Ты Дима – мой сын, сейчас ты у себя дома, - отвечала Евгения Анатольевна. - Наш папа умер.
- Умер? Когда?
- Уже больше года прошло с тех пор.
И сама начинала плакать. Она стала считать его своим сыном.



* * *

- Ну, когда же мы поженимся с тобой? – спросила Виталия.
- Скоро, «котик», скоро, - сказал Арсений.
- А когда?
- Хочешь, завтра.
- Хочу, ведь я тебя люблю, а ты меня любишь?
- Конечно, ну как можно такое солнышко, как ты, да не любить, я тебя обожаю, ты же прекрасно это знаешь. А ещё ведь ты мне жизнь спасла.
- А эти ключи, ты помнишь от чего?
- Помнить, не помню, но должно быть от нашего замка, о моя прекрасная принцесса…
Прошло два с половиной месяца.
Однажды Арсений пошёл в магазин. А когда возвращался домой, его зацепила машина, и он упал на асфальт, ударившись головой. Когда поднялся, у него произошло помутнение рассудка. Нашёл где- то веник и палку и начал играть, словно на скрипке. Он громко кричал: «Слушайте все, для вас играю Верди». Подбегал к людям и говорил: «Братан, может тебе -
Чайковского? – Пожалуйста».
Виталия работала в школе учителем истории. Когда Арсения забирали в Вирновскую клинику для душевнобольных, она видела, но ничего не смогла поделать.
Поначалу на него надевали смирительную рубашку, ведь он считал себя Николой Паганини, заставлял слушать, как он «играет на скрипке». По соседству с его «комнатой», в которой он пребывал, слева была «комната» Исаака Ньютона, а справа – «великого колдуна Мерлина».
Клиника представляла собой трёхэтажное здание дореволюционной постройки, ограждённое от всего мира двухметровым забором. Во дворе клиники был небольшой фруктовый сад, куда выводили душевнобольных на прогулку. Комнаты были небольшие. У «великих людей», к которым относился и Арсений были железные кровати, привинченные к полу, маленький столик и стул.
На первом этаже клиники располагались «особо буйные», на втором этаже – «великие люди», третий этаж находился в запустении.
«Ньютон» проводил целые дни в саду, так как среди деревьев сада было несколько яблонь. Он срывал яблоки, приносил их в свою комнату-палату и бросал одно за другим через форточку на улицу и кричал: «Я открыл закон всемирного притяжения! Это я! Я! Открыл!». После этого, когда яблоки кончались, он успокаивался и уходил к «колдуну». А иногда его осеняла какая-то «мысль» и он не носил яблоки в комнату, а кидал их прямо в санитаров, говоря: «Наука никогда не умрёт, она будет жить вечно. И вам её
не погубить».
Говоря о клинике, можно ещё добавить, что она находилась в частных руках.
Виталия поначалу часто приходила в клинику к Арсению, но он её не узнавал, а врачи говорили о сильном сотрясении головного мозга и полной потере памяти. Конкретно ничем помочь ему не могли.
После месячного пребывания в клинике у Арсения открылись внутренние способности играть на скрипке. Это случилось после того, как Виталия принесла ему скрипку.
Спустя некоторое время Арсению начали приходить в голову разные отрывки из детства непонятной ему жизни. Он видел перед глазами детский садик и мальчика, который не выговаривал букву «р».
Погрузившись в воспоминания, он не заметил, как прошёл день. Вдруг приоткрылась дверь и «колдун» с «Ньютоном» в неё вошли и говорят: «Слушай, Паганини, мы тут поспорили с «колдуном», он говорит, что великих музыкантов – муза родила, а я говорю – нет, не может быть, кто из нас не прав?»
Арсений подумал, и говорит: «Колдун прав: меня действительно муза родила».
- А я что говорил! – выкрикнул обрадовано «колдун». – Так что не спорь со мной, не будь я великий колдун Мерлин. Я могу из человека сделать муху, а из мухи – слона.
Мерлин долго ещё хвалился своей «магической силой». А Паганини взял скрипку и начал что-то играть. Но у Ньютона был очень хороший слух и он сказал: «Фальшивишь».
Паганини действительно в этот день фальшивил. За всё своё пребывание в клинике такого с ним ни разу не случалось.
Как-то ночью Арсений долго не спал. Заснул только под утро. Во сне увидел сначала смутно, потом отчётливо лицо какой-то женщины. «Мама! Мамочка моя», - громко крикнул он и проснулся. Он впервые здесь в клинике увидел лицо матери и вспомнил, как она его вела в школу учиться в первый класс, как получил первую свою оценку. Пришёл домой и говорил матери: «Мама, я маленькую «тлоечку»(3) получил». А после вспомнил, когда мама посылала его за братом на улицу, начал спрашивать о брате так: «Вы Селёжку не видели?» А они то ли посмеяться захотели, то ли не поняли его, сказали, что в магазине. Он и пошёл в магазин, а когда вернулся, то им сказал, что его там нет. Друзья брата спросили: «Кого нет?» А он в ответ: «Блата моего». «Так ты брата ищешь?! Так вон он, так бы сразу и сказал, что тебе нужен брат, а мы подумали, что тебе нужна селёдка, так она – в магазине».
С каждым днём Арсению становилось с одной стороны хуже,
с другой – лучше , хуже – потому что плохо получалось играть на скрипке, а лучше – постепенно восстанавливалась утерянная память.
Раз в месяц его осматривали специалисты из Вирны. Они понимали, что дело идёт на поправку.
Однажды у «Ньютона» начался очередной «всплеск эмоций». Как всегда, он начинал санитаров обкидывать яблоками. Но им это уже порядком надоело, и они надели на него «смирительную рубашку». Тогда он громко закричал: «Отпустите меня, «ироды», не то я скажу «колдуну Мерлину» и он вас превратит в свиней, будете ходить тут и хрюкать». Санитары только заулыбались и повели его в палату.
Сам «Исаак Ньютон» был среднего роста, неполный, лицо смуглое, с небольшой бородкой. Его карие глаза смотрели как-то с досадой, можно даже сказать с печалью. На вид он выглядел лет так на пятьдесят, на самом деле ему было значительно меньше, всего тридцать шесть. Шрам над левой бровью чем-то напоминал или выдавал его за учёного.
Эти дни для Арсения летели быстро, словно птицы. Он, как бы невзначай, погружался в воспоминания. Он тогда не понимал, что с ним происходит, и эти воспоминания один раз бывают такие чужие, словно чуждая, по его понятиям, жизнь, а иной раз – такими близкими, что резко влияют на настроение. Он вспоминал, как его брата Сергея призывали в армию, как получили известие о поступлении его в военное училище. А позже, по окончании училища, он женился и уехал по направлению служить в Германию. Больше Арсений не видел своего брата. Лишь только иногда от него приходили письма, у него там родился сын. Арсений вдруг вспомнил, что в детстве мама его называла каким-то мягким именем.
Один раз в беседе с врачами он спросил, как его зовут, ему сказали: «Николо Паганини», а он спросил: «А ещё как?» В ответ услышал имя Арсений. Оно было для него какое-то чужое. Его мама не называла таким именем. А вот каким? Этого он и не мог вспомнить.
Тут прервались его раздумия. «Ньютон» закричал: «Колдун хочет улететь от нас, держите его». «Колдун» очень часто болел, был стар. Седые волосы и борода покрывали его голову. Большие и острые голубые глаза смотрели исподлобья. Взгляд у него был такой пронзительный и одновременно добрый. Нос небольшой, с горбинкой. В своих интонациях он часто разрывал слова на слоги. Ростом был около 5.5 футов, немножко сгорбленный. Про него мало кто что знал, много ходило разных слухов. Одни говорили о том, что он работал на химическом заводе и после взрыва стал таким, другие, что он уголовник, прошёл три лагеря, в том числе и «сталинский», а после этого был амнистирован и попал в эту клинику. Но что из этого, правда, что вымысел, никто не знал. Об «Исааке Ньютоне» говорили, будто он работал в одной из секретных лабораторий. Но после шестого года работы он сошёл с ума и всем стал доказывать, что он – Ньютон, тот самый, который открыл закон, его и забрали в клинику.
А теперь немного отвлечёмся от клиники для душевнобольных и перенесёмся в дом матери Дмитрия.
В Ивановск должен был приехать брат Дмитрия. Мама занята его приездом, готовила угощения. Евгения Анатольевна, забравши парня из больницы, как за собственным сыном, смотрела за ним, называя его Димой. Как-то раз он сидел в кресле и смотрел телевизор, Но вдруг увидел на экране знакомое лицо женщины. Для себя неожиданно он громко крикнул: «Мама!» Тут Евгения Анатольевна вышла из кухни и спросила: «Дима, ты меня звал?»
Он сначала покраснел, потом побледнел, весь затрясся и дрожащим голосом сказал:
- Я не Дима.
- А кто же ты, сынок?
- Я, я не ваш сын… Моя мама погибла, когда я был маленьким в автокатастрофе с папой. Я – Андрей Грачёв. Ваш Дима, когда загорелась на мне одежда, накрыл меня своим плащом, чтобы сбить пламя, разбил своей сумкой окно и вытолкнул меня.
- А Дима, - не выдержала Евгения Анатольевна, - ведь тело его не нашли.
Тогда Андрей, немного помолчав, напрягая свою память, добавил:
- Когда последний вагон был на краю разбитого моста, я смутно видел, что кто-то из вагона прыгнул в воду, но кто это был, не знаю.
Приехал Сергей с женой и сыном в гости к матери. Увидев Андрея, он спросил:
- Мам, а что это за парень сидит, немного похожий на нашего Димку?
- После смерти нашего папы, - заплакав, сказала Евгения Анатольевна, - когда узнала, что случилось с Димой, я тогда не хотела жить. Вдруг мне сказали, что нашёлся Димкин плащ и паспорт у одного парня, который был в тяжёлом состоянии, и ему очень нужна была помощь. Я его забрала к себе, вдруг он что-то вспомнит о нашем Дмитрии. Вчера он вспомнил и сказал, что его зовут Андрей Грачёв. У него мать была актрисой, но она погибла в автокатастрофе вместе с отцом. Андрею тогда было три года. О них вчера передавали по телевизору: о смерти актёрской семьи Грачёва Антона Николаевича и Виктории Шварц, происшедшей пятнадцать лет назад. Показывали их фотографии.
- А что слышно за нашего Димку? – спросил у Андрея Сергей.
Андрей повторил, что сказал Евгении Анатольевне, добавив, что вероятней всего в воду прыгал Дима.


* * *

Наступила весна. В клинике, где находился Арсений, собирались делать капитальный ремонт. Всех пациентов распределили по другим клиникам. «Великие люди» попали в клинику на берегу прекрасного Чёрного моря.
Пациентам не разрешалось выходить за территорию спец. зоны, отведённой под клинику. Но некоторым удавалось на время выходить в посёлок, в пяти милях находившийся от клиники. В ней «отдыхали» в основном бывшее начальство из числа высокопоставленных персон и их родственники, которые были душевнобольными.
Вот с одним из таких Арсению пришлось познакомиться. Это был бывший генерал, «выживший из ума». Звали его здесь «Кутузовым».
Однажды удалось вырваться на пляж троим: «Кутузову», «колдуну Мерлину и их молодому спутнику – «Николе Паганини». Они очень медленно двигались по пляжу. Людей здесь было так много, что негде даже зёрнышку упасть. Арсений почему-то обратил внимание на одну молодую пару, которая между собой о чём-то говорила. Тут ему показался знакомым голос девушки, а когда она повернулась в его сторону, то в его памяти всплыло только одно, ничего не значащее имя – Виталия.
После этого они вернулись в клинику.
Одной ночью Арсений долго не мог заснуть. Ему мерещился какой-то подземный город. А точнее он вспомнил, как пришлось ему работать в шахте, и припомнился рассказ одного начальника участка. Когда он ещё был помощником начальника, пришёл как-то наверх лавы с инспектором. Тогда ещё вверху «били» ниши для разворота комбайна. Инспектор обратился к одному из рабочих, забивавшему деревянную стойку, мол, что ты там тулишь не по паспорту, а он ему достаёт из кармана метр и говорит: «Смотри»…Тогда инспектор спрашивает у помощника: «Это кто, звеньевой?» Каково же было его удивление, когда услышал, что это обыкновенный ГРОЗ.
Ночь пролетела. Пациентов возвращали в клинику под Вирной, где уже завершили ремонт. К тому же и лето закончилось.
Однажды в клинику к Арсению пришла Виталия. В этот день исполнилось два года, как впервые они повстречались. И как она спасла ему жизнь. Конечно, об этом Арсений не помнил. Но она принесла ему подарок
В честь этой даты.
А Арсению вдруг пришло в голову, как он, простившись с мамой, сел в поезд. Она ему рассказала, куда и как проехать до бабушки. Потому что, когда он к ней ездил с папой в последний раз, ему было 10 лет.
Тут его воспоминания прервались: пришла Виталия. Он с ней встретился и спросил у неё, была ли она этим летом на море. Она не стала лгать и сказала, что была. И спросила: « Ты на меня не сердишься, Арсений?», «Нет», - ответил он и попросил у неё денег, но не сказал зачем. Просто сказал, что очень надо. Она сказала, что завтра принесёт. Ещё когда они вместе жили, Арсений заработал кучу денег, С Виталией они мечтали купить машину. На следующий день Виталия принесла небольшой свёрток и передала его Арсению вместе с продуктами.
Как-то приходит к нему в палату «колдун» и говорит:
- Слушай «Паганини», вот что я тебе скажу:

Тот, кто ворует, лишь в страсти живёт,
Злые дела все свои притая.
Верь, по заслугам воздаст всем Господь,
Он наш Учитель и Он наш Судья.

- Ну, как? – спросил «колдун».
- По-моему, не плохо, а главное всё так и будет.
«Колдун» вышел из палаты.
Арсений, забрав свёрток с деньгами, пошёл вниз по лестнице на первый этаж, чтобы выйти во двор, но на зиму двери закрывали и он спустился в подвальное помещение – там было темно. После капитального ремонта в клинике это помещение не закрыли на замок, вниз ведь никто не ходил, а Арсений спускался несколько раз, там кто-то из строителей забыл одежду. Он переоделся. Два раза в неделю на территорию клиники приезжала крытая грузовая машина, привозила продукты. Двери на этажах закрыли, и открыли их на улицу. Арсению удалось залезть в кузов так, чтоб остаться незамеченным. Машину загрузили грязным бельем, и она тронулась, поехав по направлению к Вирне. В городе машина подъехала к прачечной, и женщины-грузчицы начали выгружать бельё. Вдруг из кузова внезапно выпрыгнул Арсений. Одна женщина чуть не упала в обморок от испуга, другая же крикнула: «Держи вора».
Арсений купил себе недорогую одежду, переоделся и поехал на автовокзал. Он, конечно, не знал, что за последние два года его пребывания в клинике в стране появились проблемы с нехваткой бензина. Когда Арсений взял билет до Цветаевска, по радио объявили: «Всем пассажирам с билетами на такое-то время до Арховска, Цветаевска и Нижнего Арховска просим занять места в автобусе «Вирна – Ольховское». Повторяю…» Конечно, мест в автобусе уже не было. По мнению кассира их должно быть 52, хотя на самом деле 45. Так что, пришлось стоять.
Автобус ехал, остался позади Арховск, следующий город должен быть Цветаевск. Немного и людей поубавилось. Кто-то сошёл в Арховске, кто-то – на перекрёстках дороги по направлению к сёлам. Уже и Цветаевск. Улицы с одно и двухэтажными домами протянулись по левую и правую стороны дороги. Вообще-то Цветаевск – небольшой районный городок. Никаких особых достопримечательностей: два кинотеатра, один одноэтажный универмаг, два ресторана. Конечно, в Цветаевске-2 есть свой железнодорожный вокзальчик, но и это не делает город большим.
Автобус остановился у автовокзала. Арсений вышел, немного осмотрелся и пошёл к кассам.
- Скажите, автобус на Лужковку идёт через Марьевку или Дарьевку?
- К вашему сведению, автобусы на Лужковку уже три месяца не ходят, потому что нет бензина.
- А как люди добираются?
- Они ходят пешком.
Арсений отошёл от кассы. Тут подошёл к нему мужчина и говорит: «Вам тоже до Цветаевска-2?» «Нет», - сказал Арсений и вышел на улицу. Немного постояв, он пошёл к диспетчеру автовокзала.
- Простите меня, пожалуйста, вы не подскажите, в какую сторону мне идти, чтобы попасть в Марьевку.
- В Марьевку? Хорошо, подождите немного, сейчас подскажу вам, - в это время звонил телефон и она сняла трубку. Закончив разговор, взяла лист бумаги и начала рисовать.
- Значит, выходишь от вокзала, перейдя дорогу, идёшь направо, идёшь, идёшь, вот дошёл до универмага, тут перекрёсток, направо пошла дорога на Арховск, прямо – на Нижний Арховск, а ты поворачивай налево. Проходишь мимо почты, дальше должна быть небольшая будочка, типа остановки. Если будут стоять люди, можешь с ними постоять, быть может, какая-нибудь машина будет ехать в ту сторону и довезёт, а если не хочешь стоять, то иди прямо и прямо, никуда не сворачивая по асфальту. Там дальше будет развилка, дорога пойдёт налево и направо. Тебе нужно направо. Вот и всё.
- Знаете, огромное вам спасибо! Я возьму этот лист. Скажите ещё, а сколько до Марьевки километров?
- Где-то около десяти.
- Спасибо за всё , ну я «поехал», ещё раз большое спасибо, до свидания.
Арсений вышел из автовокзала и пошёл, как ему объяснили. Конечно, диспетчер, а это была женщина пожилого возраста, волосы седые, на вид бабушка, а может и прабабушка. Она объяснила Арсению, как умела. Возможно, Арсений чего-то не запомнил. Не доходя до остановки, о которой рассказывала ему диспетчер, примерно метров за двадцать, он увидел, что людей на ней не было, только одна молодая женщина, на вид лет 20-25, стояла одиноко на остановке. Арсений подошёл и спросил: «Скажите, в Марьевку я правильно «еду»?» Она заулыбалась и говорит ему: «Правильно, «поехали» вместе. А то я сама идти боюсь. Я вас провожу до Марьевки, мне ещё дальше идти в Становичи. Это примерно ещё километров пять от Марьевки».
Они прошли некоторое расстояние, Арсений говорит: «Я давно в этих местах не был. Мы приезжали сюда с отцом, тогда ходили ещё автобусы. А сейчас приехал, автобусы не «ходят», куда идти, не знаю. Тут на автовокзале мне нарисовали маршрут и я пошёл».
Вдруг какой-то мужчина крикнул: «Нина, а я думал, что ты уже уехала». «Нет, я подумала, что это вы уехали», - обратилась она к мужчине. Из разговоров Арсений узнал, что его попутчики родом из Становичей, девушку зовут Нина и ей приходилось добираться каждый день в Цветаевск на работу в аптеку.
Когда прошли третью часть пути до Марьевки, их подобрала становичская колхозная машина марки ЗИЛ-130. Арсений попросил, чтобы ему остановили в Марьевке возле остановки. Машина была с открытым кузовом, а дело было зимой. Нину посадили в кабину. Хотя поначалу было не очень холодно, но потом уже было не до шуток. Машина остановилась в Марьевке возле остановки, Арсений спрыгнул с машины, не успев поблагодарить водителя.
На улице уже было темно, хоть на часах всего полпятого. Арсений вглядывался в темноту, пытаясь хоть что-то увидеть. Он вспомнил, что перед домом его бабушки было огромное поле, которое засеивали то горохом, то кукурузой, а позже перестали. И люди стали использовать его для выпаса скота. Тут его воспоминания прервала какая-то машина, проезжая мимо по дороге, осветив часть поля. Он увидел, что поле, которое в детстве ему казалось таким огромным, совсем не большое, а скорее – маленькое. Он подошёл поближе к дому, где жила его бабушка. Бабушка жила не одна, с ней проживали тётя Прасковья со своим мужем – дядей Ваней и дочерью Анжелой.
Арсений подошёл к калитке, она была закрыта. Тут залаяла собака. В доме зажёгся свет, включили его и на улице. На пороге появился чей-то силуэт. Это была тётя Прасковья. Она сошла с крыльца и, не дойдя метров, пять до калитки спросила: «Кто здесь?»
- Это я, тётя Прасковья, - сказал Арсений.
- Кто это – я?...Шляются тут всякие. Иди своей дорогой, хлопче, а то сейчас собаку спущу на тебя, - сказала тётя Прасковья и ушла в дом.
Тут Арсений вспомнил своё настоящее имя, фамилию, имена своих родителей и тогда он ещё сильнее застучал в калитку. Тут появился дядя Ваня и сказал:
- Уходи своей дорогой незнакомец, по-хорошему.
- Это я, дядь Вань, Эдуарда сын – Димка, моя фамилия Мусоргский!
- Врёшь, ты никакой не Дима, Димы уже два года как нет в живых, да и самого Эдуарда… Царствие им небесное. Так что уходи своей дорогой, хлопче.
- Как это нет?!
Парень замолчал и отошёл от ворот, у него от боли заныло сердце.
Ночь вступала в свои права, мороз на улице начал усиливаться и метелица пошла вовсю кружить. Он решил возвращаться назад в Цветаевск.



* * *

- Ну, что, пришёл в себя? – спросил доктор.
- Да, понемногу оклемался, - ответила медсестра.
Арсений (Дима) лежал на больничной койке, что-то бормотал, потом спросил:
- Где я?
- В больнице, не бойся, всё уже позади. Сейчас сделаем укольчик, и будет ещё лучше, - сказала медсестра.
- А как я сюда попал?
- Тебя шофёр какой-то утром привёз три дня назад, сказал, что на дороге подобрал.
- Ясно, и что со мной?
- Пока ничего страшного нет, вот доктор придёт и всё расскажет, мне сейчас некогда. А как зовут вас, больной?
- Меня – Арсений, нет, зовут меня Дима.
- Так Арсений или Дима?
- Точно, Дмитрий Мусоргский.
Дима начал вспоминать, как он ехал в поезде, познакомившись с Андреем. О том, как произошла авария, как он вытолкнул Андрея и выпрыгнул из поезда сам. Но что было дальше, он не мог вспомнить, была какая-то тёмная линия в памяти. (К нему приходила в клинику для душевнобольных Виталия, что его с ней связывало, он не мог вспомнить. Но именно она принесла ему деньги. Он напрягал свою память, но ничего пока не получалось).
В это же самое время по областному Вирновскому телевидению и радио говорили, что пропал пациент из клиники для душевнобольных. Имя его Арсений, считает себя «Николой Паганини». И по телевидению показывали его фотографию. Вскоре после этого в Вирновскую клинику приехал дядя Ваня из Марьевки и сказал, что этот парень похож на его племянника Мусоргского Дмитрия Эдуардовича, пропавшего чуть больше двух лет назад, после взрыва поезда под Вирной. Здесь была и Виталия. Она и начала рассказывать, как спасла парня, которого принесло течением реки к её дому – действительно произошло это два года тому назад. «Ниже нашего дома река делилась на два рукава», - говорила Виталия. – «Той зимой река не замёрзла. Я шла мимо речки к мосту, вдруг увидела, словно кто-то проплыл вниз, его несло течением, я, недолго думая, прыгнула в воду. И так спасла этого парня, который назвался Арсением. У меня бабушка большая знахарка по травам, она и вылечила его».
К Виталии обратился дядя Ваня и спросил:
- Извините, можно я вам задам несколько вопросов по поводу Арсения, если вы, конечно, не возражаете.
- Задавайте, я постараюсь ответить.
- Вам не приходила в голову идея, что это парень, пострадавший от взрыва на железной дороге?
- Приходила и не раз. Но авария произошла за три километра выше по реке от моего дома. А Арсений, когда поправился, ни разу не вспомнил об аварии.
- Хорошо! Вы говорите: его зовут Арсений. Уж больно на фотографии действительно он похож на моего племянника Мусоргского Дмитрия.
- Он мне представился Арсением, я об этом говорила уже.
- Надо написать его брату письмо, лучше было бы матери, но мать уже в возрасте, её сначала надо подготовить. Можно, я сделаю копию этой фотографии и вышлю её брату Димки? – обратился он к врачу из клиники.
- Если вам надо, делайте, но побыстрее.
Тут раздался телефонный звонок. Звонили из Цветаевской районной больницы и сказали, что по приметам и показанной фотографии, пациент опознан. В настоящее время он находится у них в райбольнице, у него воспаление лёгких. Этот разговор слышали дядя Ваня и Виталия.
«Бедная, бедная моя мама, - бормотал Дима, - я знаю, что ты меня уже не ждёшь, когда, наконец, я к тебе приеду?»
В Цветаевскую больницу приехала Виталия вместе с дядей Ваней и доктором из клиники для душевнобольных. Доктор из клиники спорил возле Диминой палаты с дядей Ваней. Дядя Ваня говорил, что если это Дима, то мы его заберём из вашей клиники, а доктор говорил: «Кто бы он ни был, он наш пациент – душевнобольной, в обратном меня трудно убедить, ему место в нашей клинике». Позже они зашли в палату, глянули на него и сказали друг другу: «Это он» и вышли на улицу. Дима всё слышал и это его не обрадовало. Он решил ехать домой в Ивановск к матери.
Ивановск - районный город, конечно, побольше Цветаевска. Железнодорожная станция, с которой отправлялся Дима, была Ленинская. Её назвали так, потому что по слухам, когда-то поезд с В.И.Лениным на минутку останавливался здесь. Главная отрасль, на которой и вырос город – угольная. Город Ивановск находился в Жунтарской области.
В это время Дима вспоминал о том, как познакомился с Виталией, как она его спасла, и об их взаимоотношениях. Дима лежал в палате и думал: пока не забрали его в клинику обратно, надо сматываться побыстрее. Ведь мама моя не знает обо мне, что я жив, нужно ехать домой, но как? Автобусы через раз ходят в Вирну. Тут лежала на тумбочке газета «Патриот», районная газета г. Цветаевска. В ней было написано: «Пользуйтесь услугами ж.д. станции Цветаевск-2» и небольшой перечень станций, куда можно взять билет на поезд. Ниже было написано: «Телефоны, по которым можно заказать билет». А ещё ниже: « От Волховска до Вирны через каждые три часа ходят электрички через Цветаевск-2».
Во время тихого часа в больнице Дмитрий вышел в коридор из своей палаты… Никого нигде не было, а у главврача была дверь приоткрыта. Дима заглянул в кабинет – никого. Он подошёл к столу, взял телефонную трубку и набрал номер, указанный в газете. На столе лежал календарь, было пятое февраля. Тут из трубки раздался женский голос:
- Алло!
- Девушка, скажите, это ж.д. вокзал Цветаевск-2?
- Да, предварительная касса продажи билетов к вашим услугам.
- Мне нужен один билет до Жунтарска на девятое февраля.
- На девятое число билетов нет, есть на десятое.
- Давайте на десятое.
- Как ваша фамилия?
- Моя фамилия Мусоргский.
- Вам необходимо приехать и до восьмого включительно забрать свой заказ.
- Хорошо, спасибо. До свидания!
- До свидания!
Дима вернулся к себе в палату. Не успел он удобно лечь, как приходит доктор с медсестрой и спрашивает: «Как себя чувствуете больной?»
- Спасибо, доктор, уже лучше, только кашель одолевает, - сказал Дима.
- А по вечерам ещё температура поднимается, - добавила медсестра.
- Доктор, скажите, долго мне ещё здесь лежать?
- Не волнуйтесь, долго мы здесь никого не держим. Думаю, недельку ещё полечитесь (наступила пауза), а потом мы вас выпишем. Деньги ж у вас есть?!

Больница, в которой лежал Дима, была одноэтажной. Дима лежал и думал, как бы съездить за билетом, ведь было восьмое число. Тут на его счастье из Вирны приехала Виталия с доктором из клиники. Пока коллеги-медики между собою беседовали, Виталия пошла в палату к Диме.
- Привет, Виталия.
- Здравствуй, ты меня узнал?
- А почему я не должен тебя узнать? Я же тебя люблю, ты мне жизнь спасла.
Он подошёл к ней, хотел её поцеловать, но она сказала:
- Не сейчас, потом, тебя хотят упрятать в «психушку». Здесь доктор из клиники, лучше беги, пока не поздно.
- Хорошо, ты должна мне помочь. Поедь, пожалуйста, в Цветаевск-2 на ж.д. вокзал и забери мой заказ. Я заказал на десятое февраля билет до Жунтарска на фамилию Мусоргский.
- Так ты не Арсений, ты – Дима?
- Да, я вспомнил, что я Дима Мусоргский, тебе денег дать?
- Не надо, я же тебе их принесла.
Виталия ушла.
Через полчаса приходит доктор из клиники. Пока Виталия была с Димой, коллеги договорились между собою перевести его с десятого числа в Вирновскую областную больницу. Чтобы оттуда было легче «забрать его» в клинику.
- Ну, как вы себя чувствуете больной? – спросил доктор у Димы.
- Плохо, очень плохо, - ответил Дима.
- Как я вас понимаю, - улыбнувшись, доктор добавил, - С 10 февраля вас переведут в областную больницу, - и вышел из палаты.
Тут появилась Виталия и сказала:
- Вот, возьми билет, поезд отправляется из Вирны в 15.20, а электричка из Цветаевска-2 – в 10 часов. Лучше возьми такси и езжай на железнодорожный вокзал, чем будешь ждать автобуса. Я тороплюсь, доктор из клиники меня ждёт на улице в машине, он подвезёт меня до Вирны, прощай.
- Почему прощай? Разве мы больше не увидимся? – Дима дал ей лист бумаги. – Вот возьми, это мой адрес в Ивановске, так что приезжай ко мне, любимая, а если сможешь, приходи в Вирну десятого меня проводить.
Она поцеловала его и сказала:
- Мне пора, любимый.
Настал долгожданный день, десятое февраля, как всегда день в больнице начинался с семи утра. Диме зав. отделением сказал, что за ним сегодня должны приехать из Вирны, примерно часов в десять.
Прошёл час. Дима пытался что-нибудь придумать, как улизнуть из больницы. Из палаты не выйдешь в коридор, сидит медсестра, что же делать?
Во двор больницы приехала машина и начала сигналить. Доктор вошёл в палату к Диме и сказал: «Собирайтесь, это за вами приехали из Вирны». У Димы чуть сердце из груди не выскочило. Думает себе: вот уже и сбежал, уехал, от них разве убежишь? Как они уже «достали».
Медсестра вышла на улицу и узнала: оказывается, эта машина привезла больного. Пока они занимались новопоступившим, Дима решил сматываться. Без десяти десять он был уже на железнодорожном вокзале Цветаевск-2, сел в электричку и поехал.
Примерно в это же время в больницу из Вирны приехала за Димой машина. Кинулись было его искать, а его нигде нет. Доктор из больницы сказал:
- Я позвоню в Вирну, в клинику для душевнобольных, пусть сами его разыскивают, а мне нужно заниматься своими больными, - и ушёл звонить.
После звонка врач из больницы вышел на улицу к санитарам из Вирновском клиники и сказал:
- Вам сказали, чтоб вы ехали, догоняли автобус на Вирну, а коллега из клиники объявит розыск и выедет к вам навстречу из областного центра.
Доктор из клиники ехал и ругался:
- Мне кажется: это дело рук, так называемых родственничков больного, тут не обошлось без них. Они за всё ответят.
Электричка приехала в Вирну на ж.д. вокзал около часа дня. Дима вышел, смотрит – стоит Виталия.
- Здравствуй, рад тебя видеть, - сказал Дима.
- Здравствуй, - ответила Виталия, - ты, наверное, голодный, есть ещё время, поехали со мной.
У Виталии, недалеко от вокзала, жила подруга. Она уехала во Францию работать. Квартиру оставила под её присмотром.
Прошёл час.
- Тебя там уже обыскались, правда, милый? – спросила Виталия.
- Ещё бы, давай не будем об этом, - прошептал Дима.
- Как я по тебе скучала, мой «Арсений», но Дима – лучше, - прошептала Виталия.
Они коснулись губами друг друга, так после длительной дороги путник утоляет свою жажду. Нахлынуло лёгкое головокружение. От возбуждения они прикрыли глаза, продолжая свой начатый полёт… Приятное, нежное тепло овладело телами, как будто они погрузились в тёплую морскую волну.
Их сердца, как голоса, сливались в одно звучание.
И вдруг поднялся сильный шторм. С огромным натиском катились волны, омывая знойные тела…
Их бурная страсть и чувства достигли сказочного наслаждения.
«Какая же прелесть любить тебя», - подумала Виталия, обнимая сильные плечи Дмитрия.
- Надо собираться, - сказал Дима.
- Жалко, но надо, возьми ключи свои, ты, же помнишь, отчего они?
- Конечно, помню, от нашего замка, а если серьёзно, то от квартиры в Ивановске., адрес у тебя мой есть, приезжай, буду ждать.
Они пошли на ж.д. вокзал.
В этот день пришла телеграмма из Жунтарска от Димкиного брата. В ней он сообщил, что мама тоже знает правду, а сам он вместе с Андреем выехал в Вирну, будет 10-го на месте.
Объявлена посадка на скорый поезд, следующий из Вирны в Жунтарск.
Дима с Виталией вышли на перрон. Виталия говорит:
- Смотри, твой дядя Ваня здесь.
- Что он тут делает?
- Кажется, я догадываюсь. Он написал письмо твоему брату Сергею в Жунтарск и выслал твою фотографию, что была в клинике. Видно, он твоего брата встречает. Ты прости меня, что я тебе не сказала раньше.
- Да, ладно. Ты лучше приезжай, я буду ждать, любимая.
- Если смогу, то приеду. До свидания
Поезд тронулся.
Виталия подошла к дяде Ване и говорит:
- Здравствуйте, вы кого-то ждёте?
- Здравствуй, Виталия. Должен приехать Димкин старший брат.
- Вы меня простите, Дима просил никому не говорить, но он только что уехал в Жунтарск. Я его сама посадила на поезд. Вы только не говорите врачам из клиники. Они его хотели сегодня перевести из Цветаевска в Вирну, а потом снова в «психушку». Так что его ищут.
- Я всё понимаю, поэтому ничего им не скажу.
Тут появился доктор из клиники для душевнобольных и говорит:
- Так, прекрасно, прекрасно. Мы уже с ног сбились все, поставили органы милиции «на уши», никак не можем найти «сумасшедшего пациента», а вы его скрываете от нас, да?
- О ком это вы? – спросил дядя Ваня.
- Как это о ком? О нашем пациенте и о вашем родственничке – Арсении или как там его ещё зовут.
- А разве он не в больнице?
- В какой больнице, он ещё с девяти утра оттуда сбежал.
- Как сбежал? А сегодня его брат приезжает. Вот мы его и встречаем.
- Этого нам ещё не хватало. Так вы не знаете где он?
- Конечно, не знаем, откуда нам знать, это ж ваш пациент.
- Ладно, мне пора, - доктор ушёл.
Дядя Ваня говорит:
- Всё не плохо, но что мы скажем Сергею?
- Скажем как есть, - ответила Виталия.


* * *

У Димы в поезде было нижнее место. Пожилая женщина попросила его поменяться местами, у неё было верхнее. Дима согласился. Из вещей у него была одна барсетка, которую он положил под подушку. Утром в 8.30 поезд прибыл в Жунтарск. На вокзале людей было не много. «Эх, Жунтарск, областной центр, как давно я здесь не был», - подумал Дима. Вышел в город и сел на трамвай, на котором доехал до самого автовокзала. Здесь многое переменилось. Также из-за нехватки бензина много рейсов отменили. Но до Ивановска всё-таки добраться можно. Он у них как бы в «почёте» был. Дима взял билет на 10.20. Автобус набился до отказа. Раньше инспектора ГАИ, если увидят, что в автобусе кто-то стоит, останавливали и наказывали водителя, а сейчас даже в кассах автовокзала билеты продают без мест, «стоячие». Конечно, людям тоже ехать надо, не оставаться же. Вот из толпы говорит кто-то: «Я не понимаю, откуда у наших людей столько денег, правительство цены поднимает всё и поднимает, а люди всё живут и живут?!» «Интересно, - думал Дима, - что скажет мама, когда я покажусь дома?
Вот уже и Ивановск. За три остановки до автовокзала Дима вышел из автобуса. Всё вокруг ему показалось с одной стороны новым, а с другой – улицы, дома все знакомые и такие родные. Прошёл мимо магазинов: вроде бы всё по-старому, как в прежние времена, только витрины сильно отличаются. Раньше они не были такими яркими и броскими, с иностранными надписями. Улица, на которой жил Дима, была под наклоном. С самого начала её можно было сесть на велосипед и не крутить педали, ехать до самого конца.
Дмитрий поднялся на свой этаж, посмотрел на дверь: замки остались прежними. Он позвонил раз, потом другой, но ему никто не открыл. Тогда он достал ключи и открыл дверь. Первое впечатление, которое испытал Дима, трудно передать. Он увидел: в гостиной на столе стояло два портрета: один был в чёрной рамке, парень сразу же узнал на нём своего отца – Эдуарда, и заплакал. На портрете была надпись года рождения и года смерти. Дима взглянул и ужаснулся, год смерти был годом той аварии на железной дороге, после которой он «пропал». «Бедные мои родители, они не знали, что я жив. Наверное, из-за этого не выдержал мой папа». Рядом стоял Димкин портрет, по-видимому, он тоже был в чёрной рамке, но с него её сняли. Значит, действительно, дядя Ваня ждал на вокзале в Вирне моего брата.
Тут раздалось бряцанье ключей, дверь открылась, и на пороге появилась Евгения Анатольевна, мама Димы.
- Дим-ма, сы-но-к, дорогой. Где ж ты так долго был? А впрочем, нет, не надо, не говори, главное, что ты живой и здоровый. – И начала целовать Диму, у неё из глаз полились слёзы.
Больше она ничего не могла выговорить. Молчание длилось несколько минут. «А я ведь каждое воскресенье в церковь ходила. Господу молилась о тебе. Дима, что с тобой, ты весь огнём горишь?» - спросила Евгения Анатольевна.
«Да меня в Цветаевской больнице не долечили, я оттуда сбежал», - сказал Дима. «А мне Сергей сказал, что ты живой… и фотографию дядя Ваня прислал. Давай-ка я тебя быстренько разотру и спать», - сказала мама.


* * *

Вернёмся обратно в Вирну к приезду Сергея. Дядя Ваня стоит вместе с Виталией и беседуют:
- Вот ума не приложу, Сергей приедет вместе с Андреем, а Димки нет.
- Давайте я схожу, возьму два билета обратно. Только я одного не пойму: Сергей – Димкин старший брат, а Андрей – кто такой?
- Как писала Женя, мать Димы, перед аварией Димка с ним ехал в одном вагоне, там и познакомился и подружился, а во время аварии (взрыва), он спас Андрею жизнь, а сам, как мы считали, погиб. Благодаря вам, Виталия, он остался жив.
- Теперь ясно. Может, пусть они у меня переночуют, у вас же автобусы до сих пор не «ходят». Возьмите мой адрес, а я пойду, возьму билеты.
Объявляют: «Скорый поезд №22, следующий из Жунтарска в Вирну, пребывает на четвёртый путь. Нумерация вагонов с головы поезда. Повторяю…»
Дядя Ваня вышел на перрон. Среди толпы увидел Сергея. Они подошли с Андреем и поздоровались.
- Вынужден вас огорчить. Димки здесь уже нет. Он сегодня уехал в Жунтарск, так что Женя увидит его раньше вас. А сейчас решайте сами, куда вы поедете: к нам в Марьевку или останетесь ночевать здесь. Тут живёт Димкина жена, вот её адрес. Она пошла, покупать билеты для вас.
- Так он уже женился? – спросил Андрей.
- Официально, нет. Но она спасла ему жизнь и он вместе с ней жил некоторое время, назвавшись Арсением. А после случилась новая беда, его сбила машина. У него произошло сотрясение мозга, и он полностью утратил память. Я ж вам писал, как он угодил в клинику для душевнобольных. Забыв даже про Виталию, свою жену.
- А как он сейчас себя чувствует? – спросил Сергей.
- Сейчас он помнит всё. Я с ним разговаривал, когда он вечером приехал к нам в Марьевку, но мы считали, что он умер, поэтому не узнали, жаль, конечно, но из-за нас он попал в Цветаевскую больницу с воспалением лёгких. А сейчас ещё одна беда ему грозит. Его снова хотят поместить в клинику для душевнобольных. Они говорили: «Мы не уверены, что он здоров, нам нужно его тщательно обследовать, разобраться, понаблюдать за его поведением» Это их обследование затянется надолго. Поэтому он убежал.
- Теперь понятно, я думаю, что лучше нам остаться в городе, мне надо кое с кем из своих старых друзей поговорить: они здесь в Вирне, - сказал Сергей. – Я думаю, что они помогут нам в Димкином деле разобраться.
- Я поеду к себе в Марьевку, напишете тогда, что у вас вышло. – И дядя Ваня ушёл.
- Когда я учился в военном училище, со мною учились два брата близнеца, а их отец тогда ещё был зам. министра обороны (генерал КГБ). Они-то классные парни. Сейчас их отец в отставке, один сынок в той же структуре занимает нерядовое место, а второй – взял «вольный диплом» по окончании училища и сейчас народный депутат, - сказал Сергей.
И они пошли по нужным адресам, чтобы уладить дела.


* * *


- Дима, что с тобой, сынок? Может скорую вызвать? – спросила у Димы мама.
- Не надо, дай лучше телеграмму Виталии. Запиши её адрес, - сказал Дима.
- А Виталия, это та девушка, которая тебя спасла, да?
- Да, она меня спасла, и всё это время была со мной, во всём мне помогала. Она - моя любимая.
Мама ушла. Дмитрий встал и пошёл в гостиную, там на столе лежала Библия. Он взял и открыл «Евангелие от Матфея» там, где говорилось:
«Молитесь же так…» (Незадолго до катастрофы он прочитал Библию). Стал на колени и начал молиться…
Два дня пролежал в бреду. На третий день ему стало легче. Евгения Анатольевна была сама медсестрой когда-то: делала уколы и растирала спиртом. Через неделю приехали Сергей, Андрей и Виталия. Поздоровались с хозяйкой дома и познакомили её с Виталией.
- Дима ещё болеет? – спросил Сергей.
- Было совсем плохо, но теперь, слава Богу, ему стало немного лучше. Я ходила давать телеграмму, прихожу, а он без сознания лежит возле кровати. А сейчас, потише, он спит.
- Мама! Я уже не сплю. Кто там пришёл? – спросил Дима.
- Это твои друзья: Сергей, Андрей и Виталия.
В дверях гостиной показался Дима, мама показывала Виталии его детские фотографии.
- По-моему вся команда в сборе, - сказал Дима, - для начала, я хотел бы поговорить со своим братом. Скажи, давно ли ты приехал в Жунтарск, насколько я помню, ты в Германии жил со своей женой и сыном.
- Все наши войска с Германии давно вывели, так я оказался на гражданке. Год назад мы купили в Жунтарске квартиру.
- Это ж, сколько моему племяннику лет?
- Седьмой год, скоро в школу.
- С тобой всё ясно. Я готов, задавайте мне свои вопросы, если хотите, а потом я вам что-то скажу.
- Про тебя нам всё известно, - сказал Андрей, - кое-что рассказал дядя Ваня в своём письме, а Виталия дополнила остальное, чего мы не знали.
- Раз вам всё обо мне известно, а маме я рассказал вчера сам, то слушаю ваши новости.
Тут Сергей, Андрей и Виталия переглянулись между собой и начали рассказывать.
- Мы позавчера были в клинике для душевнобольных в Вирне, - начала Виталия. – Благодаря друзьям Сергея, встретились с главным врачом. Зам. министра здравоохранения его очень «попросил» пойти нам на уступки, поэтому тебя выписали «досрочно».
- В наше время, - продолжил Сергей, - если попадёшь к ним в пациенты, трудно будет доказать обратное.
- Не хотелось тебе говорить, но твой сосед по палате умер, - добавила Виталия.
- Как его звали?
- Там его называли «колдуном Мерлином»…
- Мы забрали твои вещи из клиники, твои тетради и скрипку.
- Андрей, сыграй что-нибудь, ты же хорошо играешь.
Андрей сначала не хотел, но потом начал…
- Среди твоих тетрадей со стихами лежала ещё одна на иностранном языке, - добавила Виталия, - похоже на латынь.
Дима взял тетрадь и начал читать: была одна единственная надпись на русском языке: « Моему названному брату от В.К.М.».
- Это тетрадь «великого колдуна Мерлина». Он, наверное, догадывался что меня «выпишут» и тетрадь попадёт ко мне, дабы её не выкинули и не сожгли. Теперь я вам скажу, как мне не больно говорить, но надо.

Я был на пороге жизни и смерти, многое пришлось пережить, в том числе аварию и её последствия. Много думал, размышлял, что этот кровожадный мир. А наша страна – страна воров, где простые люди абсолютно никому не нужны. Поэтому я решил уйти из мирской жизни, чтобы послужить Господу, живя в монастыре, это мой выбор. И моя дорога домой.
Тут Дима вышел на балкон, за ним вышла Виталия.
- Послушай меня, Дима, и не сердись, - заговорила она, - через неделю я уезжаю во Францию. Моя подружка Вика месяц назад приезжала в Вирну вместе со своим мужем и его меньшим братом Питером. Я ему очень понравилась, и он сделал мне предложение – выйти за него замуж.
-А ты, ты его любишь? – спросил Дима.
- Я не знаю, что сказать, он неплохой мужчина. У меня нет больше здесь близких, надёжных друзей, ты уходишь…Бабушка моя умерла…
- Я тебе от всей души желаю счастья, верь мне.
Тут приехала жена Сергея с сыном.
- Вот теперь все в сборе. Можно идти фотографироваться. А потом, потом я хочу сходить на папину могилу, сказал Дима.
- Может и мне пойти с тобой, сынок? – спросила мама.
- Не надо, мама, я сам найду.
Ещё об одном сказал Дима, обращаясь ко всем:
- Живите и здравствуйте, а я буду молиться за вас.

* * *

…Содержание тетради, которую «колдун» отдал Диме (Арсению).
«Моему названному брату от В.К.М.»
« Я родился в 1920 году. В семье священника. Я не учился в школе, как все, а помогал своему отцу проводить службу. С детства отец учил меня латыни.
В 1937 году нашу церковь разрушили. Отца посадили и через год расстреляли как «врага народа».
В это же время люди выносили на улицу и жгли иконы. Я их пытался образумить…Но всё напрасно, они не хотели меня слушать. Через неделю за мною пришли, по-видимому, кто-то написал донос, меня обвиняли в продолжении «дел» моего отца. И посадили в тюрьму.
Начался 1941 год, Великая Отечественная, так я попал в штрафбат. В одном из боёв меня контузило, и я попал к немцам в плен. Во время пребывания в тюрьме и в концлагере я всё время не переставал молиться Господу.
Немцы заставляли нас работать. Я даже не мог предположить тогда, чем это всё обернётся…
В 1944 году Советские войска нас освободили, но на свободе не долго инее было быть..В июне 45-го посадили в лагерь, как «изменника Родины». Незадолго до освобождения, в 1953 году, меня избили воры.
Когда освободили, я и слова не мог говорить, только кидался на санитаров, поэтому меня и направили в клинику для душевнобольных, так получилось, что под Вирной.
Прошли годы, я смог всё вспомнить, а главное начал говорить. И однажды решил написать о себе. Хотя, кто поверит душевнобольному?
Когда ты появился у нас в клинике, я за тобой понаблюдал, и понял, что ты скоро поправишься, и не ошибся.
Я прошёл долгий путь, и если бы со мной не было Господа, вряд ли бы дожил до сих дней, пройдя через такие испытания.
Ты помнишь, что я тебе говорил:

Тот, кто ворует лишь в страсти живёт,
Злые дела все свои притая.
Верь по «заслугам» воздаст всем Господь,
Он наш Учитель и Он наш Судья.

Помни всегда об этом. Когда я окончательно выздоровел, то был уже в летах. Да я б и не смог доказать, что абсолютно здоров. Так что не обращай внимания, если ты встретил формулы в моей тетради, я их писал для отвода глаз. Пусть думают, что им думается. Всё равно не каждый знает латынь. А ты, мой брат, я уверен, что переведёшь когда-нибудь это всё и прочитаешь.
В этом мире, как правило, нет счастья. Да и откуда ему взяться, если здесь живёт ложь, насилие, ненависть, зло. Многие принимают желаемое за действительное, считая, что только в деньгах счастье. Вы спросите, как же тогда жить в мире? В каждом правиле есть своё исключение, его-то и подарил нам Господь Иисус, победив смерть на кресте. Он принёс Себя самого в жертву за искупление наших заблудших душ.
Нам нужно покаяться и принять Его в сердце своё – Спасителем. Он даёт нам жизнь, которую не может принять вещественный этот мир.
Каждый знает, что однажды придёт к Господу, но лучше это сделать ещё сегодня, чем завтра. Хотя «каждой вещи своё время…»


* * *

На этом и заканчивалась тетрадь, которую отец Дмитрий перевёл с латыни, живя в монастыре.

Виталии во Франции не повезло. Питер оказался обыкновенным сутенёром. Вика там «работала». К огромному счастью, мир не без добрых людей, может, помогли молитвы Дмитрия. Но так или иначе, Виталия в Италии нашла свою любовь…