К свету

Мы долго улыбаясь шли
На фоне красного забора.
Какой-то пьяный или хворый
Вслед матерился и тошнил.

Забор, как мы потом узнали,
Был удивительный забор.
Его кроили словно знамя,
Его творили как прибор.

Он беспрерывно продолжался,
И бесконечный транспарант,
Почти неразличим на красном,
Был на груди его распят.

В заборе не было щелей,
Парадный выход был, однако,
И несколько очередей
Тянулись к выходу, и брякал

Тяжёлой цепью тощий пёс,
Недавно принятый на должность.
Он был суров и насторожен.
Ему протягивали кость

С большим куском парного мяса,
И уверяли: «Кость ничья!»,
Но пёс рычал и огрызался,
И удивлялся, что рычал.

А мы всё шли. Навстречу рос
Ещё один забор, и вскоре
Мы оказались в коридоре.
Здесь нам увидеть довелось

Его. Он мял во рту былинку,
Босой, смотрел, набычив взгляд,
Как девушка сверкавшей финкой
Косила жертвенных телят,

Которых свежевали тут же
Два дошколёнка, и забой
Девичью плоть, телячьи туши
Кровавой застил пеленой.

Две одинаковые тени
Дорогу расчищали нам
И, обвивая нам колени,
К земле струились по ногам.

Второй забор окрашен не был
И был дырявым как дуршлаг.
Из-за него манили хлебом
И — чем — не вымолвить никак.

Лукавый доносился шёпот
На незнакомом языке,
И словно дрогнуло в нас что-то,
Но мы приблизились к реке.

Река неведомо откуда
Текла неведомо куда,
И мелкой судорогой зуда
Змеилась мутная вода.

На берегу сухую зелень
Поблёкших трав жевал верблюд,
Горбом единственным нацелен
В чужой заоблачный уют.

К реке, петляя рядом с нами
Крыш черепичною волной,
Скользил кирпичными домами
Посёлок с улицей одной.

Вдоль улицы стоял народ,
А поперёк гуляли кошки —
Мы призадумались немножко,
Но снова двинулись вперёд.

Хрестоматийный мальчуган
Бежал за нами пол квартала,
И на бегу из «Капитала»
Кричал чего-то по слогам.

Нам выносила ключевой
Одна слезливая старуха
И пела, всхлипывая глухо:
«И мой, покойничек, и мой…»

Стемнело. Мы спустились вниз.
Тянуло сыростью и тленьем.
Подняв над речкой зонтик брызг,
Вода впустила наши тени.

И звёзды падали красиво
На вовремя раскрытый зонт,
И, весь заросший шерстью сивой,
Дремал над миром горизонт.