Собаки в Павловском парке

Я часто возвращаюсь в край былой:
Зимой и летом, летом и зимой.
В примерном постоянстве там бываю,
И постоянно вот что наблюдаю.

Все высятся, как встарь, дворцы и парки,
Гуляют там "дворяне" и "дворянки",
Снуют угодливо доверчивые "слуги",
Как можно догадаться, их подруги.

Здесь нищих не увидишь - не пристало.
И даже разночинных очень мало.
Не то, что в городе, где сворой все живут.
Просторно здесь, великолепно тут.

Здесь сторожа - зверье с немыслимым оскалом.
Пугаюсь их, посторонюсь, бывало.

Вот милая красавица-девица,
Сбежавшая недавно из темницы,
Происхожденья редкого, вещала.
Здесь лайка с колли, видно, ночевала.

А родословной вот не сохранили.
За то ее в темницу посадили.
Теперь гуляет вольно на свободе,
Веселый взгляд, и мех лоснится, вроде.

Крахмально-белая под горлышком манишка,
Такие же атласные штанишки.
Осанка! ножки! ушки! а прическа!
И чуть приспущенная над бровями челка.

Как независима, прекрасна и горда,
Не подступись иные господа.

А вот и рыжий, весь как волк, дворецкий.
Он выступает словно знатный герцог.
Обходит всех небрежно стороной
И не желает кланяться со мной.

Ползут на брюхе тощие шакалы.
Сколь ни корми, всегда им будет мало.
Хитры, неблагодарны, гадки.
Глаза замасленные, будто лижут пятки.

От них ты с омерзеньем отвернешься.
Посмотришь на других - и улыбнешься:
Вот дворянин-борзой с какой-то сучкой,
Как в упряже, гуляет неразлучно.

А на другой аллее, под фонтаном,
Любезничают двое с атаманом.
И разговаривают медленно и чинно.
О, это настоящие мужчины!

А где-то в стороне, под нежной тенью,
Два важных лорда лгут стихотворенья.

Воспитанный на западный манер,
Шустрит за дамой щеголь-кавалер,
И хвост, как трость, выкручивает лихо,
И подступается настойчиво и тихо.

А дамы-душки вовсе не бегут,
Ухаживать уверенно дают.
Не постыдят грядущее родством.
Здесь лишних нет, здесь каждый молодцом.
               * * *
По праздникам сюда народ пускают.
Людишки радостно, как господа, гуляют.
Ну, морды, мордочки и моськи... Хоть куда!
И корчатся... Ну, прямо господа.

Жилетки, ленточки и бантики пестрят.
И чуть не по-французски говорят!

Вот беленькая лапочка-болонка,
Пушистенькая, семенит сторонкой.
Глазенки-бусинки, японский веер-хвостик.
Принарядилась баловница в гости.

Вот такса важная - сиреневый чулок.
Укусит, если не понравится сапог.
Глаза-очки устремлены вперед.
И топочит, торопится народ.

Вот ржавый сеттер - встрепанный нахал.
Схватил он что-то и в кустах пропал.
Бульдог с прокисшей миной сделал нюни,
И распустил старик несчастный слюни.

Догиня и нахальна и резва.
Она, по крайней мере, хоть трезва.

А этот негодяй, кобель паршивый
Чего-то нализался торопливо
И лезет к каждой, не считаясь с мастью;
Другой вынюхивает, где чего украсть бы.

А в общем, все прилично, все нарядны.
И тужатся, и пыжатся изрядно.
И демонстрирует невежество свое
Необразованное жадное зверье.

           * * *

Дворяне эти дни им уступают
И в эти дни по парку не гуляют.
Уходят на охоту, на луга
Искать добычу, побеждать врага.

И носятся, хвосты трубой, по полю,
Гудят, рычат, сражаются на воле.
И яростные битвы затевают,
И на больших гуляниях гуляют.

Справляют свадьбы, щенятся, пируют,
И весело играют, и жируют.

           * * *

По будням весь народ идет на службу.
Дворяне в парке кланяются дружно.
А те, людишки - шпицы, доги...(тварь),
Болонки, таксы-модницы, их псарь

И всякое собачье барахло
Сидят в квартирах и повизгивают зло.
И сторожат какое-то имущество,
И ценят свое дело и могущество.

           * * *

Я рождена дворнягой. Бог со мной.
Я редко прихожу теперь домой.
Меня воспитывал весь петербургский двор,
И я люблю приличный разговор.

Я приезжаю в Павловск в выходной
Встречаться с бывшею дворянкою одной.
Она продлит мое образованье.
Ее люблю. И очень жду свиданья.