На пиресялення

На  пиресяленьня.
 
                С редакционной правкой П.Безъязычного.

Глава 1.

Наша  сяло.

Мы  в  сваём  сяле
Век  свой  вековали,
Ну  такой  нуды,
Як  нам  у  Сибири,
Нашы  дяды  й  прадяды
Ни  зазнали.

Наша-ж-то  сяло
Стайить  при  ряце,
А  за  речкай  луг,
А  там  все  дубравы…
Ёсть  у  тых  дубравах
Равы  глыбакие,
Горы  высакия
Ляды  шыракия.
Летячкам  святым
Чяго  в  нас  нима?
У  нашам  гаёчьку
Грыб,  арех  и  жолудь;
Усякая  ягада:
И  суница,  и  брусница,
Кастяница  и  чярница.
И  рябина,  и  калина,
Жавики  й  малина.
Усяго  ёсть  там!
Чёрна  ягада  смародыня –
И  тая  расте  па  лугам.
А  што  па  вясне,
Як  пачяне  лес  раскидацца,
Уси  лужки,  далины
Травкай  уряжацца,
Какалушы  па  лясу  распущяцца!
Божухна  мой  милый,
Во  як  там  прыгожа!
Такия  диковинки,
Як  там  у  Расуси
Ни  знайдиш  нийде
У  цэлай  акрузи.

У  нас  крэпка  душна
Улетку  ни  бывая
А  што  там  узимку
Як  мароз  прыспея,
Унясеш  у  хатку
Сухеньких  дравец,
Вытапиш  лижанку.
Тады  наша  хатка
Тёплая,  як  матка,
Сядиш  сабе – люба!
Посканьни  прядеш;
А  ще,  кали  трапицца,
Й  песню  завядеш.
Правда,  што  бывала
Хлеба  нибагацька –
Ета  ни  в  диковинку:
Хоть  галадавали,
Да  ни  памирали.
Там  у  нас  и  так  бывала:
У  каго  хлеба  ни  хватала.
Паеде  на  «паньсьая»
Нарубая  дров,
Воз  лык  накладе,
У  горад  атвязе,
И  хлебца  припасе.
Можна  было  жыть;
Што  Бога  гнявить!

ГЛАВА   II.

Нашы  зборы  у  дарогу.

Во  й  задумали  Расусцы
На  пиресяленьне.
Штоб  яму,  такому-праеткаму
Сьвет  с  авчинку  став,
Хто  ету  моду  трыклятую – прыгадав.
З  раньния  вясны
Сохи  пакидали,
Як  цыгани-башлыки,
Дабро  прадавали, -
Што  дяды  нажывали.
Спорюцца,  талкуюцца,
Як  жыды,  гвалтуюцца,
Па  сялу  бунтуюцца.

Чяго  ж  ета  у  Грыньки  Собаля
Што  день  сварюцца?
А  бывала  ж  там  етага  ни  чютна,
Хоть  сыны  яго  й  пажанилися,
Ну  жыли  у  кучи,  ни  дялилися.
Ён  сынов  измалечку
У  страху  диржав,
Патачки  ни  воднаму  ни  давав,
Ни  так,  ик  Каваль.
Кали  хто  с  сынов  у  кражы  папався,
Бъе  таго  ён  здораво,  прымавлявшы:
У  тябе  руки  довги, -
Крадь,  ни  пападайся,
Ну  трудна  папався, -
У  двор  ни  зварачяйся,
У  Собаля  тож –
Сын  закон  прыступя, -
Ён  яго  атлупя,
Тольки  прычитая
Ён  во  як:
Ты  ни  тронь  чужога
И  ни  бойсь  никога! 
Чужоя  дабро  ни  в  нажыву.
Аткуль  чужбинка  прыде,
Туды  яна  й  пойде.
Грынька  з  малалетства
Змирен  быв,
Зроду  мухи  ён  ни  зачапив,
Ну,  сынов  вычив…
Сяредняму  сыну  Хвёдару
За  бряхню  и  крывду
Пячонки  атбив.
А  дали  пабачив,
Шо  с  тыя  навуки
Ничога  нима,  априч  муки,
И  бить  пирестав,
Тольки  с  таго  часу  хмурин  став.
Не,  ни  бачить  Грынцы
Ат  сынов  путя
(Так  народ  гаворя).
Што  с  таго,  што  батька  вуча,
Матка  их  патворя:
Аж  яно  и  правда:
Як,  бывала,  малый
Ш  чужога  гарода
Прынясе  у  пастаньни
Ци  гурков,  ци  бобу,
Матка  таму  й  рада:
Ах  ты  мой  сыночик,
Прынес  мне  гурочик!
Ён  мне  и  пад  старасць
Хлебца  раздабуде,
Вырасьте  великий
Матку  кармить  буде,
Хавай  жа,  штоб  батька
Нойды  ни  пабачив,
А  то,  як  прискоча.
Во  як  привалоча.

ГЛАВА  III.

Горя-гареваньня.

Ох!  Выпала  горя,
Горячка  ни  малая,
Приключилась  дела,
Дела  нибывалая:
Даждавшыся  паски,
Мы  свае  вычастки,
Скатину  и  вутварь
Прадать  пасишали.
Бабы  дажа  гряд  ни  саджали,
Затым,  што  была  думка:
Посля  Вазнясення –
На  пиресяленьня.
Аж  прайшла  й  Пятровка;
С  проччих  сёл  люди  едуть,
Ми  ж  сядим  на  мести;
Ни  з  воласти,  ни  ат  земскаго
Нима  вести.
Во  пайшли  й  касить…
Люди  жыта  жнуть,
А  нашы  сидять,
Да  вуказа  ждуть.
На  сяле  бунтацыя:
Жонки  з  мужыкамы,
А  дяды  с  батькамы,
Што  день,  то  ругалися,
Зачым  у  Сибирь  записалися.

А  што  Грыньку – сыны
Едять  поедам;
Падяли,  батька,  нас,
Давай  грошы  сюды,
Ни  паедим  мы  туды.
Грынька  йим  у  ватказ:
Знаю  вас,  галубцы,
Якавы  вы  малайцы!
У  вас  грошы
Пайдуть  па  раскошы;
Вы  йих  духам  паправодите,
Я  свой  век  пражыв,
Мне  зимля  ни  трэба,
Вас  я  хочу  припутить,
На  хлеб-соль  усадить,
Вы  ж  таго  ни  тямите,
З  батьки  жылы  тягните.

Грынька  й  сам  ташнуя.
Худшы  ними  муки,
Як  хазяину,  у  гарячая  уремъя
Сядять,  склавшы  руки:
Во  ужо  й  вечар,
А  Грынька  ня  ев,  ня  пив,
Ходя  смутин,
Нача  душу  загубив,
А  сыны  пякуть…
Прамытай  вады  ни  дають.
Во  як  за  тры  месяцы
Беднага  ссушыли,
Ён  аж  учарнев,
Хунта  хлеба  за  няделю,
Можа,  ён  ня  зьев.
Божачка  ж  мой  Божа,
Што  ж  ета  буде!
Ужо – й  восянь;  пачали  яр  жать,
А  нашай  бумаги  усё  ни  чувать!
Ужо  й  Земський  дивавався,
Куды  тэй  указ  задивався.
Адли  сам  распазнав,
Што  указ  расуський
У  чужой  у  воласти
Пад  сукном  лижав.
Штоб  тым  руки  падсыхали,
Што  яго  пад  сукно  паклали.
Нам  жа  трэба  летячка  рабатать,
Нечага  ж  нам  будя
У  леваю  руку  взять.
Во  за  етым  самым,
Во  як  бидавали!
Ни  прывяди  Бог,
Кольки  муки  мы  прыняли,
Вот  жа  напаследак
И  нам  прыказали,
Штоб  пасля  Прячыстыя,  разгавевшысь,
Мы  на  палустанак  прыежджали.

ГЛАВА  IV.

Атъежджайим.

Жоднаму  журьба,
Хто  пиресяляйицца.
Хима  Иваниха
Крэпка  убивайицца.
Кали  б,  кажа,  я  ета  лиха  знала,
Я  б  жа  сваёй  Дуни
Замуж  нитдавала,
Журицца  па  мне,
Ни  хоча  тут  заставацца:
Так  заташнавала,
Што  у  рот  ничёга
С  чатьверга  ни  брала.
Высахла  яна  на  былинку,
Ня  спить  уначы  ни  на  валасинку.
Ох!  Детки,  детки,
Горя  матцы  з  вамы!
Затапила  мяне  Дуня
Свайимы  слизамы.
Ничога  ни  кажа,
Ничога  ни  прося,
Сядя  мовчки  на  лавцы,
Да  й  галося.
Во  прыспела  урэмъячка,
Во  наств  дянёчык,
Прышов  и  чясочык
Выежджать  нам…
Ужо – й  снедать  панагатавали,
Ужо – й  вазы  паувязали,
Тольки – еще  коний  ни  пазапрягали.

Ох  и  хто  ж  то
Кала  мосту  убиваицца?
Ни  дачка  ета  з  маткай  пращаицца,
То  унука  з  бабусий  разлучаицца.
Бабусичка  ж  ты  мая,
Ты  ж  за  мной  и  ночачку  ни  усыпала,
Ты  ж  мяне  нядужую  даглядала!
На  чужой  старонцы
Куды  ж  я  галовачку  прыхилю?
Еду  ж  я  туды  горькай  сиратою!..
Мае  ж  роды  тяжолые,
Биз  тябе,  бабусичка,
Мне  ня  быть  жывою…
Лютая  свякруха  мине  ни  улюбила,
Болшая  нивестка  за  бузан  забила,
Мною  тры  заловки,  як  анучкай  труть,
А  як  занидужаю,  мне  веры  няймуть.
У  сямье  мне  тяжка –
Зараз  я  к  бабуси,
Прийду  к  ёй,  паплачу,
Тольки  ж  и  утехи
У  яе  пабачу.
Я  з  ёю  уместячку  пагарюю,
Ласкавая  словечка  ат  яе  пачую…

Пара  ж  ужо!,  кажуть  мущыны,
Чаго  далий  ждать…
Памалились  Богу,  паклоны  атбили,
Пашли  запрягать…

Выходжу  я  за  варотячки,
Стала  на  бугре.
Васенний  дянёчык,
Як  тихая  летячка,
Соняйка  зъзяе,
И  яно  нас,  горьких,
У  Сибирь  праваджае.
Зьбегаю  на  скорую,  я  к  панам
З  усимы  пращуся,
З  барышняй  Адашай
Мы  у  серцах – пайду  памирюся.

Паны  нашы  нас  ни  забиджали,
Нойды  кала  их  мы  й  хлеба  зарабляли.

Усходжу  на  гару,
Яны  павыхадили.
Кинулась  я  к  йим  у  ноги, - агу!..
Прамовить  славечка  ни  змагу.
Адли  ачухалась,  да  й  кажу:
Кали  была  худа,
Тяперь  ни  клянитя,
Ставайтесь  здаровиньки!
Бог  вас  упасе…
А  нашай  воран  костачки
Сюды  ни  занясе.

Тольки  што  хатела
Яще  штось  сказать
Глянула  назад,  ажны  Грынька  Собаль,
Запрягшы  коня – первый  воз  вяде,
За  йим  Кавалёнак,
А  там  й  Иван  Масаёнак.
Серца  маё  ёкнула,
Ноги  падламилися,
Во  зараз  упасть…
Хто  быв  на  работи,
Уси  бягуть  с  поля
К  нам  пращацца,
Жалка  яно  крепка
С  свайим  краям  расставацца!
Сходжу  я  с  горы,
Глянула  у  выкруг:
Нийде  ни  шалохницца,
Увесь  лес  притих.
А  маё  ж  то  серца
Тых-тых,  тых…
Вочачки  мае  слязьми  засланилися
Чыста,  скрозь  намётку,
Ничога  ни  бачуть.
Здаецца  мне  ей  жа  Богу,
Што  жодный  кусточык,  дубы  и  бирёзы
Уси  плачуть… -
Мы  ж  тут  свет  пабачыли,
Тут  мы  й  узрасьли,
Маладыя  летячки
Нашы  тут  твили…
Аставайтися  ж  вы,  мае  лясочки,
Прыгорачки – й  бугарочки!
Атъежджаю  ж  я  у  далёкую  староначку,
Палажыть  мне  там  и  галовачку.
Пращай,  мая  рэчачка  и  ручаёчки!
Болий  я  сюды  ни  зьвярнусь,
Студёнай  вадичачки  ни  напъюсь.
Во – й  пазади  засталася,
За  глибокай  дарожкай  пад  лясочкам
Наша  церькавка  паказалася.
Баслави  мати,  святая  Прячистая,
Нас  у  путь-дарожачку…
Во – й  на  поля  узыйшли
Я  иду,  иду, - назад  аглянуся –
Слизами  зальлюся…

На  палустанки  довга  паджыдали,
Тольки  пиряд  вечарам  вагоны  падали
И  земський  прибыв…
Я  ужо  пиреплакалась,
Стаю,  да  мавчу – нача  каминная,
Дали  разам…  як  у  звон  ударыли!..
Як  закалачуся  я…
Усё  маё  тела
Аж  пахаладела!
А  што  Дуня  Иванавна
Сащапила  крэпка  матцины  калении,
К  ножачкам  прыпала,
Рук  ни  разымая,
Матки  ни  тпущая.
Земський  падышов,  растряцця  вялев,
А  сам,  як  папера,  увесь  забялев,
Урядник  падскочив,  Дуню  аттягнув,
А  Химу  насилна  у  вагон  пихнув.
Дуня  абамлела…  хатели  вады  дать,
Нияк  зубов  ни  разнять…
Зашумело…  свиснуло…  з  места  здвинулись,
Мы  к  вакошку  кинулись…
И  стали  хрястицца,
У  кожнага  слязы  пачали  катицца.