Послесмутное

Князю Ивану Хворостинину (ум. 1625)

                В Москве людей нет: всё люд
                глупой, жить не с кем...
                И.А. Хворостинин

Что, брат, снова, вижу, запил?
Ну, да Бог тебе судья...
Нет иных сердечных капель
От тоскливого житья.

На душе всё та же смута,
Ни забыться, ни избыть...
Знать, невидимые путы
Тяжелей иных носить.

Смута… Смута полыхала!
Вихрями сквозила грудь!..
А теперь пора настала –
Тишь да гладь... Не продохнуть.

Днём с огнём ни человека...
Допотопщина и мрак.
С кем про завтра покумекать
Так, чтоб по столу кулак?

Пламень залит.  Плещет брага
Горькой жижей из-под век.      
Пей дружище, пей, бедняга, –
Пётр будет через век.

08.02.2014

Смутно-временное http://stihi.ru/2014/02/13/7741

_______________________

Ежели интересно.

*Из статьи Владимира Кобрина «Смутное время – утраченные возможности»:

  «Издержки успокоения были велики. Наступила стабильная, но чисто
  традиционная жизнь. Многим из тех, кого взбаламутил вихрь бурных
  событий, динамизм перемен, частое общение с иностранцами, теперь
  было душно. Их разочарование выливалось порой в уродливые формы.
  Так, служивший при Лжедмитрии I князь Иван Андреевич Хворостинин
  пил без просыпу, не соблюдая постов, держал у себя «латынские»
  (т.е. католические) иконы и жаловался, что «в Москве людей нет:
  всё люд глупой, жить не с кем. Сеют землю рожью, а живут всё ложью».
  Князя дважды ссылали в монастыри, последнее пребывание в северном
  Кирилло-Белозерском монастыре несколько охладило его пыл, и он
  написал вполне ортодоксальную историю Смутного времени. Сколько
  таких разочарованных, спившихся талантов, вынужденных конформистов
  нудно тянуло служебную лямку и печально вспоминало бурную молодость!
  Только их внуки стали гвардейскими офицерами и кораблестроителями,
  прокурорами и губернаторами... Почти на целый век оказалась
  отложенной модернизация страны. Упрочилось крепостное право...
  Только страшные и жестокие бунты – городские восстания, разинские походы
  напоминали о той высокой цене, которую платит народ за успокоение».