Свидание

Вино подавали в граненых стаканах,
Гарсон был немолод и пьян.
Она: - Мне везло, я была в разных странах…
Он: - Глянь, тебе дали немытый стакан!

Его гневный окрик – стакан заменили
И свечи внесли, погасив верхний свет.
Он: - Помнишь ли? Свечки вот так же коптили…
Она: - Там в углу мой знакомый поэт.

Она поболтала с поэтом немножко,
Он тихо сидел, улыбаясь во тьму:
 - Любимая всеми, но сытая кошка.
 - Оставь, что сегодня с тобой? Не пойму…

Осекшись, он долго копался в бифштексе,
Украдкой глядя на неё сквозь ресницы.
 - И что вы, мужчины, всё время о сексе?
Погладь же меня. Ну, не надо сердиться.

Она обмякала под нежной ладонью,
Неслышно мурлыча под нос чепуху.
 - Люблю твоё тело, улыбку мадонью,
И верхнюю губку в ребячьем пуху…

 …Любовь моя робка…
 - А ты недоверчивый…
 - Предусмотрительный!
 - Просто трусишка…
 - Отважный!
 - Нет - мнительный…
 - Сталь!
 - Гуттаперчевый…
 - Послушай… а не завести ль нам сынишку?

Она ощетинилась, мысли топорщились:
«Ну, надо ж: сидит, улыбается – гад!
Ведь глупость сморозил и хоть бы поморщился!
И как ты об этом? Ведь ты же же…» "Рад!...

... Очень рад, что она растревожилась.
А то, как стеклянная: смотрит – не щурится.
Сама не святая – гляди, как скукожилась!
Похожа на мокрую злобную курицу".

Уж мухи, соскучившись, улетели,
Мы, молча, сидели, глядя сквозь друг друга.
Я думал об ужине, тёплой постели,
И мысли мои суетились по кругу.

А я: об удачно сложившейся жизни,
О доме, о детях, о муже, естественно.
Ведь им мог стать ты – себялюбец капризный!
Но, впрочем, всё это уже несущественно.

Остатки напитков пылились в стаканах –
Гарсон захлебнулся в пролитом вине.
Он: - Что там сегодня на телеэкранах?
Она: - Не паясничай. Едем ко мне.

 - На улице дождь.
 - У меня пригласительный…
 - Не понял я: что?
 - Ничего… Кто сутулится?
Он взял её под руку, глянул просительно.
Она расплатилась и вышла на улицу.