Поэма детства

Нельзя заплакать. Сжать зубы,
Можно только слякоть
Изобразить на опощеченном лице,
На детском ситце.
Птицу покормить с ладошечки,
Кошечку в подъезде отыскать-
В коробку, с молоком и под кровать,
Чтоб замяукала и тайну всю раскрыла,
А ты б потом рыдала,
Что плохо замаскировала, скрыла.
Камни натаскала,
В песочнице клад искала,
Используя орудия труда:
Лопатку, грабельки и два ведра.
Куличики лепила из песка,
Зелёными листочками расплачивалась Лизка,
Соседская девчонка. Низко
Было с её стороны торговаться,
Покупать за четыре зелёных листочка
Только половину кекса,
Потому что у неё больше не было денег,
Того самого финансового средства!
А тот самый богатый ресурс,
Который нам давали дерево и куст,
Был в двух шагах от кассы,
А она потеряла бусы,
Написала в трусы,
И отшлёпанную её поволокли ужасно строгие усы
Куда-то в глубину подъезда-
И где теперь моя подруга детства?
Моё богатство в красной банке в беленький горошек:
«Лавыз» и «Турбо», перочинный ножик,
Десяток шариков стеклянных, сотки, биты-
Вчера я  выиграла, хоть в платье и одета.
С открытым ртом смотрела за движеньем бритвы-
В зеркальном отражении лица
Я ощущала счастье своего отца,
Что я не родилась сынком Андрюшкой,
За ним подглядывала дочка Сашка,
Которая сосала сушку,
Теперь имеет шрам на брюшке
От глупого падения со стула-
Так заманила Кока-Колла!
Три года провела на мамином боку,
И до сих пор слезть не могу,
Фактически пришита,
Как пуповиной связана.
Она на унитазе, на
Полу я,
Лужу
И в щёлочку, подглядывая,
Рассматриваю
Её накрашенные ногти ног…
Всё ли в порядке у неё? Так!
Ты не забыла ли про меня?
Я же под дверью жду?
Своего рыжего  коня?
Просунув  пальчик в щёлку, ржу!
Она меня щекочет,
За мизинчик цапает,
Смывает, крышкой хлопает,
Три раза топает – мне знак,
Что можно освободить проход,
Чтобы она открыла дверь,
Смогла подставить мне свой правый бок-
Ликую, что со мной теперь!
Уткнусь в твою подмышку, как в подушку,
Немного полежу и стану наворачивать круги в кровати,
Стремясь к свободе в одеяльной вате.
Юлой изрежу простыню воронкой,
Ковёр с полосками, на старте гонка
Красная, в воображенье быстрая, чистая,
Натёртая до блеска-
Мешает водолазка
Везти её до финиша без треска.
Кружка вишнёвого сока в два часа ночи,
Ты наконец-то пришёл, не спали дочи,
Не спала жена,
Не захотел ужина.
От тебя пахло плохо спиртом,
Ты принёс немного торта,
Хотел немного перед «стартом»
Отвлечь нас. Качели. Невесомость.
Вверх. Вниз. Я босиком. Разулась.
Сестрёнка вверх летит,
Я опускаюсь вниз-
В песке лежит оранжевый сюрприз…
Он ждёт меня и манит,
Всё любопытство тонет
В засохшей мандаринной корке…
Бабах! Темно! Нагрузка в перепонке.
Перебранка.
Во рту образовался вкус, но не сметанки.
Я в красном бархате сижу – язык наружу
Почти висит, почти откушен.
Я плачу! Как же быть? Язык мне очень нужен!
Он мне важен! Как я буду кушать завтрак, ужин?
Я в луже. Сижу. Я потерялась.
Как же так случилось,
Что я одна осталась
Сидеть и вниз смотреть открытого колодца?
И вероятно мимо  проходили лица,
 Которые меня не замечали,
А я кидала камешки в печали;
Я знаю, что они кричали,
Когда бросались в воду:
« Доча,  где ты?» Беда по нотам!
Нашлась! Я потеряшечка!
Струя по пухлым ляшечкам
Бежит. Эх, мамочка и папочка!
Я на руках у них! Я ласточка!
Кисточка зажата в левом кулаке.
Соплю…соплю пузыриком пускаю.
Из воска яблоко, завёрнутое в лоскутке.
Кусаю губы. Мел кусаю
Пока учителка не видит;
От вкуса земляного зубы сводит,
Он крошится, во рту растает,
И в горле от него першит, щекочет…
Нельзя высовывать язык,
Он выдаст все мои секреты, тайны…
Пять лет – а я брутальна,
Любовь моя витальна к Виталику!
Худой, в очках,
Я долго жду его в кустах,
Продлёнка на исходе,
Я вся на нервах, на изводе!
Он рядом с шкафчиком, где «Гриб»,
Я рядом с шкафчиком, где «Краб»,
Сердечко бьётся тихо. Крик:
«Ты будешь мой! И ты мой раб!»
Он нежно бьётся головой об дверь,
Мой поцелуй наверно свёл его с ума…
Виталик, где же ты теперь?
Как далеко наши дома!
Беззубость украшала мои десны,
Колготки из малины тесны,
Зима – не мой конёк! Я обожала вёсны,
Когда зелёные листочки. Пресны
Люди в капустных листах одежды,
 Они застряли между
Серостью и безвкусицей,
Ползут одинокой гусеницей
В тоннель своей надежды,
А я в отцовских джинсовых штанах надёжных,
В его рубашке, кепке,
В его ботинках моей лапке
Удобно ощущать трясинную пустоту-
Такой красивый ходит на работу?!
Так почему же я одета, как матрёшка?
Укутана до глаз шарфом, ушанка-шапка
Сползает мне на нос! Мне жарко!
Я как в мундире запеченная картошка
За грибами.
Лес. Идём тропами.
Мы с папой в паре.
Он видит цель, кричит сестре и маме,
А я ликую верх ногами!
На корточки, и я на шее,
В руках оружие…
Острейшее…
Мне надо сделать движение простейшее
Семью опят отрезать от берёзы,
Во мне нет жалости. И слёзы
По розовым  щекам и вкривь и вкось,
Звучит бессвязное: «Гуя. Пасина. Кось»,-
Что означает: «Голубь. Машина. Кровь.»
Гвоздём излахмочена в клочья бровь
Зашита. На корточки, и я на шее
Могу управлять тобой. Я будто еду на машине.
В капюшоне. Меня всем жалко,
Обсасываю вафельный стаканчик жадно.
«Спасибо , Господи! Могло же в глаз! Ну, ладно,
До свадьбы заживёт!»-
И честно…Всё зажило! Теперь во  мне живёт
Пустынная картина детства,
И это, как воздействие лекарства,
Моё незабываемое царство!
Моё пространство текста!