Давным-давно, зимою лютой...

Блестит, куда ни посмотрю,
Район как юбилейный вымпел.
Тут и чайку-то не с кем выпить
( про водку уж не говорю).
Кропая вирши от руки,
Средь генералов и бандитов
Здесь жил один поэт сердитый,
Да удавился от тоски.
К нему ходил я средь зимы
Развеять глупые печали.
Но, помню, чай не пили мы
(хотя по чашкам разливали).
Всю ночь сидели , говоря
Про наше царство-государство,
Про наше жадное боярство
И полупьяного царя.
Про эту Родину-рваньё,
Сиротку на чужом вокзале.
И так уж мы её ругали,
И так любили мы Её,
Её трагический распев
Чуть слышно трогая губами.
И  Муза плакала меж нами,
Как дочка рядышком присев.
Прости нас, пташка за окном
И пёс дворовый симпатичный.
Что много пьём и много льём,
И много врём о жизни личной.
И всё-то снегом занесло,
Упавшим с исполинской ветки:
Любовь и смерть, добро и зло,
И мятный чай на табуретке.
И заметает все пути,
И нет просвета в небе низком.
До Чёрной речки не дойти,
До тёплой печки слишком близко.