Сорок пятый

Слепая уже матушка была…
Пустив тебя туда, откуда не приходят.
Катилась с щек ее усталая слеза,
Катилось к черту осознание слова: «Годен».

Была пурга, ночь  темная жила и выла.
Я шла, напуганная собственной судьбой.
И шел солдат, едва держась с кобылой.
Это мой милый!
Повела его к себе домой.

Он мне поведывал, что немцы слишком близко.
Что страшно там, что там везде темно.
Там бездна.
Я не слушала твой голос низкий.
Я тихо плакала, любуяся тобой.

Ты наспех съел кусок и, убежавши,
Оставил вновь меня совсем одну.
И я опять, в сомнениях терзавшись,
Ждала… Ждала…
Когда закончат ту войну.

Тебя все не было. И нету…
Клянусь, я руки наложу!
Ну  где ты, милый?
Что прикажешь делать?
Как без тебя мне жить, я не пойму?

Мужья пришли в отчины все,
А я корюсь в комнатной мгле...
Узнала я плохую новость.
Что нету тебя больше с нами на Земле.



И что сказать?.. А мыслей даже нет...
Внутри  все пусто, пусто все вокруг.
Забрали у меня тебя... Стоит у ног букет...
Такой завядший... Вестник всех разлук.

Когда ты закрывал свои глаза,
Я верю, вспомнил ласково меня.
И слушая нутром, как дышит ветер,
И сам дыханье затая,
Ты слышал песню от меня…
Ты слышал песню…
Слышал...
Песню о том, как сильно-сильно
Я люблю, люблю тебя!