Апокриф

В чём высшее блаженство?
В Рае? И тот, кто верит, вряд ли знает,
Едва ли даже представляет
«То», что зовётся «Рай».

Одну историю седую
Мне принесли сказаний струи...
Со светлым криком: «Аллилуйя»
Послушай и внимай!

Царица Неба - Мать Мария,
Одевши крест святой на выю,
Просвиры в сидор взяв святые,
Задумала поход.

И вот по облакам блестящим,
Меж Ангелов, вокруг парящих,
Рукою белой, крест творящей,
Она к Творцу идёт.

Просить у Сына разрешенья,
Святого благодозволенья
Небесные узреть Владенья:
Взглянуть на Рай и Ад.

И вскоре, вняв благословенью,
В Вратища Адова Мученья,
Скрывая трепет и сомненья,
Её перста стучат.

Впустили. Входит. Мрак и пламя,
И духи с смрадными челами
И Чёрт с копытными ногами
Дрожат в её очах.

Вокруг неё огонь Геенны,
Мучений диких, пыток сцены,
Крик грешников и вой сирены,
И плачь, и стон, и страх.

Котлы кипят... Зубовный скрежет
Терзает слух её и режет,
А чад огня её очи межит,
Слезой солёной жжёт.

Между котлов, смолой бурлящих,
Меж рук и лиц, мольбой дрожащих,
Между чертей, вокруг стоящих,
Склонясь, она идёт...

Вдруг видит парня, чуть моложе
Её Христа, он встать не может -
Лежит со спущенною кожей,
Лишь страшный взгляд горит.

Не в силах скрыть души смятенья,
Творя одесные знаменья,
Скорей, чрез терньи и каменья
Она к нему бежит.

Из фляги на чело младое
Льёт влаги «миро» золотое,
На сердце, чуть ещё живое,
Длань нежную кладёт.

Рыданий удержать не может:
Её кажется, что Сыне Божий,
С разодранной до мяса, кожей,
Опять на смерть идёт.

Но пытка здесь страшней ведётся:
Смерть над несчастием смеётся,
Им умереть не удаётся:
Один удел - страдать.

Так, между смертью и страданьем,
Между огнём и прозябаньем,
Раскаяньем и покаяньем,
Их рок - страдать и ждать.

Мария-Дева, Дщерь Земная,
Скорбь состраданья сохраняя,
Усталости и сна не зная,
Бежит в родной чертог.

И просит и молИт Иисуса:
Её избавить от искуса,
Проклятий гнуса, крови вкуса...
Но непреклонен Бог!

Тщетой проплакав час прошений
И не дождавшись послаблений
Для жизни юной прегрешений,
Мария прочь бредёт

И слышит сзади голос Бога:
«Ступай на Райскую Дорогу,
Склонись у Райского Порога
И грусти дым пройдёт»...

И снова в облака густые
Стремятся очи голубые,
Туда, где празднуют Святые
Свой вечный юбилей.

Ключи со чресел сняв злотые,
Апостол Пётр, врата резные
Ей отпирает и в иные
Миры зовёт скорей...


Восходит в Сад она. Светает.
На листьях розы влага тает,
Птиц чудных стаи возлетают
Над кронами дерев.

Олив и смокв ряды, смыкаясь,
Бегут полями завиваясь
И тают, в дымке растворяясь,
Едва заголубев.

Не счесть прудов и речек дивных,
Скамей воздушных, терм массивных..
От птичьих трелей переливных
В ушах прохладный мёд.

Душистый дух кадил елейных,
Спускаясь из окон келейных,
Скользя по зарослям кофейным,
Навстречу её плывёт.

Деревья тягостны плодами,
Природы щедрыми дарами:
Хлебами, рыбами, грибами
Стол сказочный накрыт.

За ним в тепле и неге тая,
Не боли не беды не зная,
В хитонах белых утопая,
Сонм «праведных» сидит.

Они встают навстречу Девы.
Сжимая к сердцу руцы левы,
Под Херувимовы напевы
Её к столу ведут.

И потчуют её медами,
Хлебами, рыбами, грибами...
И благозвучными речами
С ней разговор ведут.

Увидев счастливые лица,
Мария-Дева, Мать-Царица
Уже готова веселиться -
Забыла мрачный Ад.

Но среди образов пасхальных
Вдруг видит, чей то взгляд печальный.
И снова отблеск муки дальней
Возлил её в сердце яд.

Она, седых мужей пытая:
«Кто эта женщина худая?»
Сидит нервозно, грусть скрывая,
Всю правду хочет знать.

И возглаголил старец мудрый,
Тряся брадою белокудрой,
Прищурив глаз пред ярким утром:
«Нам нечего скрывать.

Раба та божья, дщерь земная
Была когда-то молодая
И сына-первенца лаская,
Не ведала греха.

Но рок суров. И из пострела
Её сынок расцвёл плевелой...
Она от горя каменела,
Но всё ж была тиха.

Любовь, добро к дурному чаду
Ей Богом предрекли награду...
И вот, по сладостному Саду
Ей суждено ступать.

Сынок не заслужил Эдема.
За все грехи его богема,
На чистом теле, как экзема,
Низвергнута во Ад.

Творец призвал их в одночасье.
С каким невыразимым счастьем
Её душа, с любовной страстью,
За сына шла душой...

Но Бог не дал соединенья...
И вот тогда, с того мгновенья
Ей сына видится мученья
За Райскою Стеной.

И ничему она не рада,
И пред оградой Рая Сада
Всё мнятся ей исчадья Ада,
Всё чудится сынок.

Не скрыть заветного желанья:
Ей с сыном хочется страданья
Делить до самого скончанья.
(Как смилуется Бог).

Желанье это невозможно.
А в муке той смириться можно,
Целительно и осторожно
Забвением одним.

Одно безумство душу лечит:
Безумной мыслью, глупой речью,
Поступков слабоумных течью
Беды не натворим.

Безумец - суть простой младенец,
Но без пелен и полотенец,
Без ласки молодых рожениц,
Ему Господь судья.

Лишивши памяти сестрицу,
Дадим и её повеселиться,
Дарами Рая насладиться...
Так мыслю, Дева, я»...

Не сразу овладев собою,
Склонясь унылой головою,
Блестя недоброю слезою,
Мария говорит:

«Отнявши память у несчастной,
Сестру соделав безучастной,
Мы согрешим грехом ужасным...
Господь нас не простит.

Она ведь будет век от века
Другим, безликим человеком,
А не таким, каким без греха
Её Христос творил...

О! Боже мой, свои законы,
Свои тиары и короны,
Свои мудрейшие каноны
Ты Миру подарил

Но даже Высшее блаженство -
Святого Рая совершенство
Для матери, чей сын в «геенстве»,
Противнее, чем Ад!

О, Боже мой! Где правда Мира?
Где справедливости порфира?
В каких Владениях Эфира
Искать её наряд?!...