Мы многое не видим в повседневности

Мы многое не видим в повседневности
И замечаем только то, чего хотим,
Всё жаждем власти, как в далёкой древности,
С усмешкой говоря: «Всех приручим!..»

Мы, люди, чересчур надменные и пылкие,
И слабый среди нас, увы, поберегись;
Жизнь переполнена слащавыми ухмылками,
Уже не знаешь даже, можно ли спастись.

Грядёт к нам в жизнь благая перемена ли
И что за будущее ждёт всех впереди?
Перед тобой, художник, с благоговеньем
Мы преклоняемся сегодня; просим: подскажи!

Ты знаешь, мастер, ценность каждой мелочи,
Твой взор остёр, глубок и чуть раним,
Уста не ведали ещё ни капли желчи...
К тебе взываем мы, о, мудрый пилигрим!
 
Наш разум затуманен всякой жалкой примесью,
Возможность видеть большее, чем есть, нам не дана;
Увы, покрыто наше сердце той тишайшей завистью,
Что в самые его глубины крепко загнана.

И отделяют от тебя всего надежда да желание,
Страх жизнь по новой резко увидать.
Пред совестью мы только яро ищем оправдания,
Вместо того, художник, чтоб твой дар принять.

Всё несказанно просто, безо всякой робости:
Пара шагов - и новый мир увиден и открыт.
«Неужто ли дописан так конец родимой повести?»
- Вопрос, решённый всеми тут же, напрямик.

Цена желания сохранена, проверена на опыте,
Теперь самих себя мы сможем похвалить.
Ведь не бывает ничего приятней песни совести,
Которую, представьте, чудом можно исцелить!


Сейчас мы, как дитя, художник, изучаем малости,
Идущие по встречному и близкому от нас пути;
И как понятны стали все те знаки, тайности,
Когда эстетика в душе сумела расцвести!

Жизнь, правда, стала проще, краше и любимее…
К тебе, великий мастер, взор наш устремлён,
К тебе, не знавшего без повода ни отклика уныния,
К тебе, родившего в душе спасительный огонь!

Мы многое не замечали в повседневности,
И взор был жуткой ревностью томим
К тому, кто знает ценность тихой мелочи,
К тому, кого зовут все «мудрый пилигрим»…