всё выпилось

вечер признаться пыжился,
вытянув трубкой губы.
опустевшие, обессилившие,
на кресла валились шубы.
люди одного пола -
жители моей комнаты,
им в тонкой ткани - не холодно,
им в волосы ночи вколоты,
их ноги в капрон затянуты,
а на их лицах - радуги,
они от танцев без памяти,
они мне – подруги, знаете ли.
сначала вода превратилась в вино,
потом песни лились в окно,
потом из вина сделался спирт,
а те, кто ещё вповалку не спит,
пили то, что от всего осталось,
после чего моё окно ругалось
и начинало в дверь звонить утро,
далее кончилось всё, что внутрь,
после чего моё окно посапывало,
а после всего этого - солнце встало.
девушки! разве можно
хуже мужчин ругаться?
но быть женщиной - уже пошло:
боли при менструациях,
быть объектом желания,
или же – отвращения -
я знаю, сколько внимания
на каждое ваше движение,
на ваши побритые ноги,
на ваших укладок таянье
обращают глаза стольких многих -
горячущее ведь внимание.
роль некрасивой подруги
пусть выполняет вешалка,
а ваши к красоте потуги
можно назвать успешными.
пьяные, пьяные женщины,
когда-нибудь будут роженицы,
когда-нибудь их переменчивость
всё же отпустит вожжи.
вечер, признайся, деточка,
что ты сказать был бессилен?
выгнать на клетку лестничную
этот кагал валькирий?
или же с ними вместе
горланить ночь про любови?
нет. у меня - своя песня,
и её никому не открою.
я буду держать рот тихим,
и только лишь раз ртом пьяным
расскажу им неслыханное –
расскажу, что  - живая.
о подушку вытерев тушь,
буду описывать в красках,
как много всего боюсь
и какая, блин, я несчастная.
вечер, как автоответчик,
смолкнет – лишь кнопку нажми.
мы все не поняты вечностью
и подругами тоже не поняты мы.