Незабываемая музыка детства

               
    Время, которое невозможно  забыть и  нет желания забывать, относится к детству и юности, когда всё было иначе. Всё и везде. Хотя,многое из того прошлого мне не хотелось бы ни вспоминать, ни, тем более, озвучивать. Но есть и то, что вызывает грустную улыбку и чувство щемящей не отпускающей тоски, хотя прошло уже столько лет. Это те годы, куда я  с удовольствием бы вернулась на какое-то, пусть даже непродолжительное время, чтобы ещё раз окунуться в  сладостные запахи, окружавшие меня  в ту пору повсюду,  в милые сердцу далёкие картины, в атмосферу полной беззаботности и огромной веры в непременно удачное будущее, которое, как мне тогда казалось,  во всём зависело от меня. Мне хочется  ощутить,  послушать и раствориться в звуках знакомых улиц, в шуме машин, детских голосов - всё это окружало  ежедневно и наполняло каждый двор. Неповторимая музыка детства не отпускает и заставляет тосковать о былых временах. Хочется  вновь увидеть врытые в землю деревянные столы и скамейки,  где мужская часть населения после работы  дотемна просиживала за игрой в домино, пройтись вдоль щелястых деревянных сараев - там всегда  витал совершенно особый дух заготовленных дров и свежескошенного сена.   Соседи держали кроликов, и мы бегали смотреть, как  ушастые пушистые зверьки аппетитно, с хрустом жевали его. А ещё хочется  посмотреть на разрисованный  разноцветным мелом асфальт и не только мелом, а  чаще просто осколком белого кирпича, их тогда повсюду было полно, вновь увидеть трепыхающееся на ветру стираное бельё, вдохнуть знакомый  мыльный аромат. В ту пору в каждом дворе  недалеко от сараев висели верёвки с пресловутыми выцветшими от долгого пользования деревянными прищепками. Околачиваясь целыми днями во дворе, мы безошибочно определяли, чьи вещи в этот раз сушились и развевались на ветру разноцветными флагами. 
Гардероб в ту пору у всех был скудный. Люди имели немного вещей, не так часто меняли одежду, и  я узнавала по ней своих соседей ещё издали. Кстати, в ту пору было такое понятие, как праздничная одежда. И она действительно  выглядела и красивой, и праздничной. Сейчас всё настолько упростилось, что даже в рестораны ходят в спортивной обуви и проходной каждодневной одёжке. А тогда, едва взглянув, можно было сразу определить, что люди идут в гости.  Да и само это понятие было более значимым, торжественным. В гости ходили преимущественно по праздникам и особым семейным случаям, потому и наряжались с заметным усердием и трепетом. Праздничные столы тоже сильно отличались от обычных,  каждодневных. Для таких случаев  в каждой семье была припасена и убрана в серванты  красивая посуда, тарелочки, салатники, вазочки и рюмашки. Вазы для цветов тоже имелись, но далеко не в каждом доме. Они относилось к разряду  роскоши, и их легко заменяли   обычными стеклянными  банками. Кстати, тогда  стеклотару сдавали в приёмные пункты, и люди таскали её туда целыми сетками. Стоила она совсем копейки, но, тем не менее,  стеклянные банки и бутылки в ту пору сдавали все и регулярно. Простенький цветочный букет  гордо красовался в банке на круглом столе в центре комнаты. Тогда у многих были круглые столы, покрытые скатертями,  эту картину убранства дополняли  вязаные салфетки на тумбочках, на них ставили телевизоры и радиоприёмники. Этой дорогостоящей технике отводились самые видные места, поскольку, в ту пору это  считалось реальной роскошью, и по ней можно было судить о достатке  той или иной семьи. Кстати, детей  в семьях тоже было по одному, два, редко трое, и  жизнь   в   многодетных семьях,  была  ощутимо хуже, и  это было  понятно  даже моему, в ту пору неосознанному,  юному мышлению.     Главной и центральной улицей нашего, небольшого городка считалась улица Ленина. Она казалась длинной и величавой потому, что была широкая, хорошо заасфальтированная, и на ней располагались два основных магазина. По обе стороны улицы росли тополя.  Они стояли ровные, раскидистые и  радовали взоры  роскошной кроной. Магазинов в ту пору  было всего несколько. «Хлебный» (он так и назывался) торговал исключительно хлебом. 
«Дежурный» соответствовал своему названию, работал дольше всех и имел широкий ассортимент различных  продовольственных товаров, кроме хлеба.  Оба магазина располагались через дорогу, и люди  переходили из одного в другой. Кстати, я каждый день по несколько раз бегала в дежурный, высматривала там наличие новых конфет и других сладостей, и могу точно сказать, что больших очередей в ту пору не было. Обычно у прилавка стояли три, четыре человека, которые покупали продукты в ограниченном средствами количестве. У народа просто не было денег покупать много и впрок, да и хранить  уйму съестного  было попросту негде. Молоко тоже  продавалось именно в молочном магазине. Он располагался не на  главной улице и казался мне в ту пору далёким. А ещё у нас был хозяйственный магазин, где в небольшом помещении размещалось огромное множество нужных вещей.  Недалеко от молочного стоял магазин  «Ткани»,  чуть дальше – «Обувь». Имели мы и книжный магазин, там всегда  вкусно пахло канцелярским  клеем и свежими типографскими красками. Хорошие книги в ту пору были большим дефицитом, и на прилавках не то, что не залёживались, даже не появлялись. Чтобы купить заветную книгу известных классиков, или сказки для детей,  люди стояли в очередях ночи напролёт, записывались, отмечались и, наконец,  приобретали вожделенную мечту.  Правда, везло далеко не всем, только самым настойчивым  и устремлённым.

   Кроме этого в палатках Союзпечати всегда  продавались свежие газеты, красочные открытки и конверты. В ту пору  часто и активно писали письма и слали поздравительные открытки. Почтовые ящики регулярно заполнялись красочными журналами, большим количеством газет, да и письма с открытками опускались туда нередко.   Толстая сумка почтальона всегда была доверху плотно набита  корреспонденцией, и встречи с ним  вызывали неподдельный интерес. Ребятня  выглядывала, что и кому он опускает в ящики.   Потом, завидев  во дворе   хозяев корреспонденции, наперебой   сообщала, что и кому принесли.  Люди улыбались, оживлялись и спешили к почтовым ящикам. На самой же почте можно было дать копеечные телеграммы в любую точку страны. И доставлялись они быстро, и гарантированно к  указанному сроку.   
Была  у нас и баня с её неповторимым банным духом. Там мылось почти всё население города. В ту пору во многих домах ванн  не было, а там, где  они всё же были,  стояли дровяные колонки. Дрова надо было заранее заготавливать и где-то хранить.  Обычно для этого отводились сараи, но на один маленький, узкий сарайчик приходилось  сразу два или три хозяина. Места, конечно, не хватало. А вход в баню стоил сущие копейки, и народ в конце недели устремлялся  именно туда.  Мыться там можно было, сколько каждому заблагорассудится,  на сколько хватало сил и времени. В  банных залах (их было два) стояли тёмные мраморные или гранитные  столы, сейчас я не могу сказать об этом точно,  в ту пору в камнях я ничего не понимала. Помню только их внушительность и фундаментальность. Повсюду лежали веники и громоздились широкие тазы с удобными ручками. Вода из кранов  вырывалась с такой силой, что, если их открывали на полную мощность,  струя  запросто вышибала таз из рук. Очередей за водой не было никогда,  использованная вода  шумно выплескивалась из тазов на кафельные полы. Они  становились скользкими от мыла, и ходить по ним  приходилось с большой осторожностью.  Падение на таком полу ничем хорошим не оборачивалось.  В двухэтажной бане на каждом этаже была своя парилка с широкими деревянными настилами. Жар там стоял знатный. Не все могли добраться до верхней полки и полежать в самом пекле.  Обычно любители парится располагались с тазами на двух нижних, некоторые  устраивались прямо около двери, там было заметно прохладнее, потому как дверь в парилку  постоянно открывалась. Я могла только ненадолго забегать в это пышущее жарой царство и наблюдать со стороны за распаренными красными телами,  по которым  плясали веники. Обычно из парилки все устремлялись под прохладный душ. Напор воды там, помнится, тоже был мощный. Она не просто текла сверху, а буквально всей мощью обрушивалась на спины и плечи, и  эти струи  больше походили на водный массаж, чем на обычный душ. Ну, это я понимаю только теперь, а тогда  все легко крутили большие металлические краны и быстро убавляли силу водяного напора, от которого всё тело  начинало нестерпимо колоть иголками.

А ещё у нас был большой Дом культуры, в котором работало множество бесплатных кружков и студий.  Дети и молодёжь  пропадали там каждый день с утра до глубокого вечера. Больше общественных мест для развлечений и проведения досуга не было. На небольшой площади перед ДК проходили все городские праздники. Под Новый год наряжалась пышная ёлка, и практически все жители после боя курантов и недолгого  пребывания за праздничным столом устремлялись к  наряженной красавице. Так было всегда, эта  традиция сохранилась и по сей день.  Вокруг ёлки  в те годы разворачивалось настоящее шумное гуляние. Только тогда люди довольствовались выстрелами  обычных бумажных хлопушек и искрящимися  бенгальскими огнями. Было весело и безопасно. Кстати, дедов морозов у ёлки всегда было несколько. Некоторые приходили с гармонями.  Вокруг них сразу образовывался шумный круг поющих людей.  Кишащая народом площадь разбивалась на многоголосые музыкальные сектора. Где-то лихо плясали, где-то задорно пели. Площадь оживлённо гудела, ёлка светилась огнями, мороз привычно крепчал. Кстати, зимы в ту пору были настоящие, снежные и морозные. Асфальт не проглядывался нигде, и  людям, дабы не замёрзнуть приходилось активно двигаться. Прыгать, бегать и пританцовывать на месте, чтобы как можно дольше  продержаться среди этого праздничного веселья. Вернуться поскорей домой никто особо не стремился.  Практически все в ту пору  жили в коммуналках,  а просиживать за столом большой   и шумной компанией в маленьких комнатах было  утомительно и тесно. У ёлки же был простор и веселье с дедами морозами, и музыкой.  Хочу заметить, что снегурки в отличие от своих дедушек появлялись у ёлки не каждый год и всегда по одной.  Наверно, в ту пору костюм снегурочки было труднее достать. А, может, просто подвыпившие расхрабрившиеся мужчины охотнее соглашались веселить народ. А девчонкам это было не очень интересно, или больше стеснялись. Жаль, что звонкие неповторимые  переливы гармошки уже давно не звучат на наших улицах, даже под Новый год. Увидеть и услышать их  сейчас невозможно. А раньше, это был самый ходовой музыкальный инструмент, без которого не обходился ни один праздник, ни одна свадьба, ни одно гуляние. Как правило,  гармони в доме отводилось своё место. Обычно она лежала на шифоньере, и её было хорошо видно  при входе в комнату. Гармонисты в ту пору были уважаемыми людьми и пользовались большой популярностью и немалым спросом.  А если гармонист ещё и пел или к тому же красивым голосом обладала  его жена,  тогда об этой музыкальной семье знали практически все жители соседних домов и даже улиц. Гитара  тоже была не редким инструментом, но уступала гармошке в разы. Хотя, молодёжь тогда приходила к ёлке именно с гитарами и все пели: - Листья жёлтые над городом кружа-а-а-тся… -  А вокруг лежали глубокие сугробы,  трещал мороз и ветер продувал насквозь наши нехитрые одёжки.

Кроме того, уже тогда в моде были маленькие переносные  катушечные магнитофоны. Современные по тем временам шлягеры, переписывались друг у друга. Чистые качественные  записи имели далеко не все, но, всё-таки, они были. Вокруг  владельца «музыкальной роскоши» собирались плотные стайки ребят и девчонок, кто-то  слушал, кто-то  танцевал. Тогда танцевали все и улыбались друг другу тоже практически все.

 Помнится, в то время все очень радовались праздникам и  массовым уличным встречам. Ближе к утру народ потихоньку расходился по домам, площадь заметно пустела,  ветер разносил и разбрасывал по сугробам остатки конфетти, разноцветные спиральки бумажного серпантина, конфетные обёртки и блёстки. Огромного количества пустых бутылок или пивных банок в ту пору  не оставалось никогда и нигде.  И к утру площадь не выглядела захламлённой и грязной. Все праздничные дни в ДК в несколько заходов проходили  многочисленные детские ёлки и школьные новогодние балы. Двери его   практически не закрывались. А на площади ещё долго  шли народные гуляния с гармошками и плясками. Люди веселились и отдыхали. Умел в ту пору веселиться народ, ой как умел.  Потом наступало затишье. Кстати, раньше витрины магазинов новогодними атрибутами не украшались. Да и внутри магазинов ничего новогоднего не выставлялось. Во-первых, для этого не было свободного места, в ту пору не было такого понятия, как  торговые залы. Во – вторых, в продовольственных, мебельных и хозяйственных магазинах не было в наличии  своих ёлок и игрушек, как сейчас. Но праздник от этого не выглядел  менее ярким и красочным. Он жил в людях, в их сознании, в их большом желании отмечать и веселиться.  Сейчас мне кажется, что он жил даже в глазах и улыбках  людей. Его ждали сильнее и относились к этим дням более значимо, чем сейчас. Новый год был самым ярким и долгим праздником. Самым, пожалуй, шумным и вкусным, самым подарочным.  Сколько в ту пору мы – детвора - получали вкусных подарков! А как интересно их было получать! Их же вручал сам Дед мороз на ёлке, да не по одному прозрачному пакету. В ту пору редко кто из детей выходил с ёлки с одним  хрустящим слюдяным  подарочным пакетом. Все тащили их сразу несколько. Тогда на предприятиях, где трудились родители, выделялось немало средств на детские подарки. Профсоюзные комитеты за мизерную  родительскую доплату в виде 50 копеек за один подарок выделяли  своим рабочим столько открыток на подарки, сколько они просили. Поэтому мы получали  по пять  подарков и больше. Бегали на ёлку не один раз (чуть не каждый день), и возвращались  довольные с  разноцветными пакетами и коробочками конфет.
Потом отмечали масленицу, с её шумными гуляниями, катаниями на лошадях, блинами и горячим  дымящимся чаем.  Настойчивые терпкие запахи шашлыков в ту пору я не помню. Может, они даже и были, но видимо  не настойчивые, и зажаренные шашлыки  не особо  притягивали.  А вот  блины помню хорошо. Они продавались из многочисленных открытых палаток. Их аппетитно ели и при этом пили чай из бумажных стаканчиков. А также я помню, как на улицах около продуктовых магазинов продавалось мороженое и зимой, и летом. Сколько же мы тогда могли его съесть! И много его не было никогда! А какое оно было вкусное! Пальчики оближешь и ведь облизывали. А газировка! Помните ту советскую газировку? Незабываемая Крем-сода! Более вкусного напитка с тех пор я не встречала. Кстати, в продаже тогда она тоже была не всегда. В отличие от другой газировки её надо было поискать. Шипучую, обжигающую, сладкую, ванильную. Её хотелось пить и пить. И пили летом из одного гранёного стакана, все пили. Стояли в очереди у автоматов, слегка ополаскивали стакан водой и пили. И я не припомню, чтобы кто-то от этого заболевал чем-то серьёзным. Ни тебе стоматитов, ни гнойной ангины. А, уж,  сколько человек за день ими пользовались, сейчас это даже трудно представить.
Опять же,  незабываемые бочки с квасом. Какой он в ту пору был вкусным! Его покупали трёхлитровыми бидонами, да порой не по одному разу в день, и этого едва хватало на семью в жаркие летние месяцы. Мужчины пили его прямо у бочки из больших гранёных пузатых кружек.

 А уличные телефоны-автоматы, в которых за две копейки можно было разговаривать, сколько захочешь. Чаще всего они были сломаны, но были и такие, что  работали, и слышимость была отменная. Помню, как забегала в эти телефонные будки, когда внезапно начинался дождь. Там можно было спокойно переждать непогоду. Их стояло тогда много таких телефонов-автоматов.

   Помню ещё один очень интересный факт. В ту пору мало какая семья  имела холодильник. Эта роскошь была редкой, и зимой сетки с портящимися продуктами болтались за каждым кухонным окном. У нерадивых хозяек мясо, завёрнутое в серую плотную бумагу,  настойчиво потрошили и клевали синички. Полиэтиленовых пакетов в ту пору не было совсем. Где в домах располагалась кухня, можно было безошибочно определить по наполненным сеткам. Порой их висело по нескольку штук, всё зависело оттого, сколько семей проживало в квартире. Где и как хранились быстро портящиеся продукты летом, я не помню.
Маленькая была и не интересовалась, а  сетки со свёртками бросались в глаза. 

А ещё я помню, что почти в каждой комнате  у кровати висел ковёр. И рисунок на ковре у многих был один и тот же. Грациозный бархатный олень с огромными рогами. Ковёр был тонкий, его можно было легко снять, вытряхнуть и повесить обратно. В ту пору такие ковры считались главным украшением комнат. Они вносили некий уют и подчеркивали красоту жилища. Стены в те годы в комнатах были побелены светлой однотонной краской.

Обои в дома пришли уже много позже. А стены коридоров и кухонь красили в тёмные, немаркие тона. В основном в синий и зелёный цвета. Ремонты производились редко. Кстати, самые высокие дома  тогда имели  четыре, пять этажей.  Они строились из кирпича и считались престижным жильём, потому, что имели все удобства внутри квартир. Наряду с ними в городе  стояли и двухэтажные дома барачного типа. Из таких домов состояло несколько улиц. Ступени с этажа на этаж  в них были скрипучие, деревянные, темно- коричневого цвета. Кстати, тогда и полы в квартирах   имели именно такой цвет.

А ещё я помню, что некоторые семьи квасили на зиму капусту в бочках, и выставляли их на зиму в общественные коридоры, там было прохладнее, да и место в квартире не занимали. Подъезды, естественно, ни на какие кодовые замки не закрывались. Кроме того в коридорах стояли и сундуки с картошкой. Некоторые из них запирались на плохонькие замочки. Чаще замки висели больше для видимости.  Вообще тогда в подъездах стояло много разных по размеру сундуков и деревянных ящиков. Это было привычным делом, никого не напрягало и не удивляло. Люди жили спокойнее и проще, значительно проще.  Стены общественных коридоров тоже красили в тёмные, немаркие тона. Поэтому и ремонты производились редко. Правда, страшных обшарпанных, грязных общественных коридоров в домах в ту пору я не помню. Редкая стена была  разрисована ребятнёй. Обычно взрослые выслеживали злостного хулигана, громко ругали его и грозились пожаловаться родителям, чтобы те хорошенько наказали своё неразумное чадо. Этого  обычно было вполне достаточно, чтобы потом на стенах ещё долго не появлялось никаких художеств. В ту пору по коридорам люди сновали часто  (лифтов не было), семей в подъездах жило много. Почти в каждой квартире по три семьи из трёх, четырёх человек. Поэтому долго незамеченными юные художники не оставались.

 Помню также, что почти в каждом дворе в сараях  жили целые кошачьи семьи. Котят было уйма, никто их не истреблял. Они спокойно вырастали, разбегались, но чаще их разбирали ещё маленькими. Сарайные и подвальные котята все были дикие, в руки давались с трудом, и мы выслеживали их подолгу, чтобы поймать и унести домой, или просто поиграть с ними. Целыми днями охотились, чем собственно и были заняты наши летние каникулы. Вылавливали котят и раздаривали соседям. Бездомных собак было значительно меньше. Они не могли укрываться в сараях и подвалах, но щенков всегда было много. Обычно кто-то из ребят находил  собачье укрытие, весть сразу же разносилась по двору, и мы бегали их прикармливать. Не помню, чтобы собаки кого-то кусали. Куда потом девались щенки, я не знаю, брать домой собак в коммунальную квартиру не разрешали. Но в городе было много частных домов и около каждого  в будках обязательно жила собака или даже две. И в пионерских лагерях таких собачьих семей было всегда много. Добродушные лохматые мамаши болтались по лагерю в районе кухни, были всегда упитаны и не обижены. А мы, вдоволь навозившись с их потомством, умиротворённые  разбегались по корпусам. Иногда умудрялись проносить в палаты щенков, но это строго запрещалось и, замеченных щенков, взрослые выдворяли на улицу. Они охотно убегали восвояси в район столовой. Иногда в лагерях, в укромных местах, поближе к забору для них строили будки. Собаки, и те были добрые в то время. Хотя, мы по-детски играли с ними очень даже неосмотрительно, ещё и щенков таскали по всему лагерю. Но о пионерских лагерях лучше писать отдельно. Это целая  летняя жизнь. Беззаботная и счастливая.