Вильям Шекспир, Сонет 127

Не был раньше чёрный цвет в фаворе,
И красавицей смуглянка не была,
Часто рождена была на горе, -
Ведьмой иль колдуньею слыла;

Но с тех пор не властвует природа,
И сменилось всё бездушной суетой,
В облике не ценится порода,
Прикрывается фальшивой красотой.

Брови у возлюбленной темнее,
Словно в трауре находится она,
Дьявольский раскрас её чернее,
Хоть и светлоокой рождена.

Так к лицу ей траурность уборов,
Ласковых не миновать ей взоров.

           * * *

In the old age black was not counted fair,
Or if it were it bore not beauty's name;
But now is black beauty's successive heir,
And beauty slandered with a bastard shame:

For since each hand hath put on Nature's power,
Fairing the foul with art's false borrowed face,
Sweet beauty hath no name, no holy bower,
But is profaned, if not lives in disgrace.

Therefore my mistress' brows are raven black,
Her eyes so suited, and they mourners seem
At such who not born fair no beauty lack,
Sland'ring creation with a false esteem:

Yet so they mourn, becoming of their woe,
That every tongue says beauty should look so.