Письмо Серёги бывшим сопалатникам

Долго думал над тем, публиковать мне это "произведение" или нет. С одной
стороны, хочется поделиться с читателем своим ностальгическим настроением,
связанным с моим лечением в туберкулёзном санатории Выборга в далёкие 80-ые,
90-ые годы прошлого века. С другой стороны, вряд ли, думаю, будет интересно
современному читателю знать, какие были традиции и "сюрпризы", которые
сопровождали тех, кто после лечения уезжал из санатория домой.
Впрочем, этот "шедевр" я через некоторое время удалю, так как не желаю
ощущать постоянное чувство стыда за "содеянное".
Предупреждаю читателей, что категория этого "опуса" - "18+", так как в нём
имеет место несколько нецензурных выражений.

Здорово, мужики, здорово!
Я вам письмо черкнуть дал слово,
И вот исполнил свой обет —
Из Ленинграда шлю привет!
Меня вы дружно провожали,
Всем коллективом руку жали,
Я память о любви такой
Увёз из Выборга домой!
Видать, мы крепенько поддали,
Когда “отвальную” справляли —
Не помню, как шёл на вокзал,
Кто под руку меня держал,
Как на платформу выходили,
Как в поезд вы меня вносили,
Как шляпами махали мне —
Всё это было, как во сне!
Я в электричке отоспался
И к жизни снова возвращался:
Когда к “Песочной” подъезжал,
Уже почти соображал,
Когда к “Удельной” приближался,
Совсем от пьянки оклемался,
Ну а, приехав в Ленинград,
Забыл про то, что был поддат.
Вот с полки чемодан снимаю...
Тяжёл как! Еле опускаю...
Уж не случился ли обман,
Чужой вдруг это чемодан?
Нет, мой... Но почему  тяжёлый,
Как будто слиток в нём свинцовый?
Неужто с пьянки так ослаб,
И силушка ушла из лап?
Тащил его я вдоль перрона
Аж от последнего вагона,
По морде тёк холодный пот
И заливал раскрытый рот.
Дышал я судорожно, часто...
(Всё, “завязал” пить... Точка... Баста!).
Дыхалку было не унять —
(Пора кончать употреблять!)...
Пока я до метро тащился,
Сто раз едва не обмочился.
Преодолеть чтоб турникет,
Пришлось бросать в щель семь монет,
На эскалатор встать собрался,
Но чемодан сопротивлялся,
Врос в пол, как будто истукан —
Хоть вызывай подъёмный кран!
А сзади люди напирали,
Словами разными ласкали,
Меня хотели обойти,
Но чемодан встал на пути.
И от насмешек и злословья
Я потерял вдруг хладнокровье —
За ручку чемодан схватил,
Решительно вперёд ступил,
Но он, мерзавец, упирался,
За что-то, видимо, цеплялся,
А эскалатор вниз катил,
Мои он ноги увозил...
Чтоб с чемоданом быть мне вместе,
Пришлось устроить бег на месте.
“Что делать?” — я соображал
И всё бежал, бежал, бежал...
Я был, как конь на скачках, в мыле.
Но мысли в ум не приходили.
“Ну вот”, — подумал, наконец, —
Сейчас наступит твой конец!
Тебя удар, возможно, хватит,
А, может быть, инфаркт прихватит.
Ну что ж... Прощай, родная мать! —
Придётся на бегу сдыхать!”.
Народ пройти не мог, толпился...
Со злости кто-то  матерился,
Кричали люди: “Вот циркач —
Ногами дрыгает, как грач!
Чего вы на него глядите?
В дурдом его быстрей ведите!”.
Но тут какой-то хулиган
Толкнул ногою  чемодан,
И чемодан-то покорился,
Мне прямо на ноги свалился,
Я растянулся рядом с ним
Со стоном тяжким и глухим.
А подо мной ступеньки мчались,
За руки, ноги зацеплялись,
Я быстро-быстро вниз съезжал
И, как ошпаренный, визжал:
Неужто с чемоданом, братцы,
Сейчас придётся мне расстаться?
Гляжу, глазам не верю — ой,
Он едет, родненький, со мной!..
Придя в себя и отдышавшись,
Сел на ступеньку, с ним обнявшись,
В изнеможении икал,
Пот языком со щёк лизал.
Мои волосья дыбом встали,
Из-под берета вылезали.
Я, братцы, был тем поражён,
К чему приводит выпивон.
Даю вам честное я слово —
Со мною не было такого,
Чтоб в грязь так шлёпнуться лицом,
Не справиться чтоб с багажом!
Наполнен чемодан бельишком,
Не должен быть тяжёл он слишком,
Конечно ж, в этом деле роль
Сыграл коварный алкоголь!..
На эскалаторе я ехал
И полегонечку кумекал
О том, как силу обрести,
Чтоб груз до дома довезти.
Народ навстречу поднимался
И на меня так озирался,
Как будто я упал с луны
Иль с горя наложил в штаны...
Спуск постепенно завершался...
Я встал, за чемодан вновь взялся,
Его вверх с силою рванул
И с эскалатора шагнул.
Но чемодан и тут (вот боров!)
Продемонстрировал свой норов:
Под зад, нахал, так толканул,
Что ноженьки я вмиг согнул
И грохнулся на пол холодный...
Скулю, как будто пёс безродный:
За что судьба такая?.. Ах,
Всё тело будет в синяках!
Ох, если все мои мученья
Представить в виде сочиненья
О том, волок как чемодан —
Получится большой роман!
Как я до дома добирался,
Как с чемоданом настрадался,
Об этом не хочу писать,
Чтоб слёз у вас не вызывать!
Поэтому скажу короче:
Домой приковылял к полночи,
Вполз вместе с чемоданом в дверь
Тараща бельма, словно зверь...
На  стул сел — и не разогнуться,
Нет силы даже, чтоб разуться,
Но встретила меня жена
Бутылкой красного вина.
Стаканчик полный наливает...
Дочь чемодан вот открывает...
Поворошила в нём рукой —
Гостинец, может, есть какой?!
Копаясь в шмотках, дочка пела,
Но, вижу, вдруг  остолбенела:
В белье (я чуть не заорал)
Большой ключ гаечный лежал!
Затем предстал глазам малышки
Блестящий круг консервной крышки,
А в складках штопаных трусов
Запрятался дверной засов.
Такое может только сниться —
На дне лежала рукавица
И разместились рядом с ней
Пять штук огромных кирпичей!!!
Жена и дочь захохотали,
Да так, что стены задрожали,
А я же впал в глубокий шок,
Словечка вымолвить не мог!
Так вот закончилось чем дело,
Вот почему так ныло тело!
Вот почему я так зачах —
Причина в этих кирпичах!
Мне сразу, братцы, полегчало,
Как будто начал жизнь сначала —
Ведь зря же водочку ругал,
Её напрасно проклинал!
Но всё-таки знать интересно,
Ответьте, братцы (только честно),
Кто мне так мило услужил
И “сувениры” подложил?
Не ты ли, Женечка-Евгений
Их отыскал среди строений?
А, может, Костя-Константин
Нашёл их между паутин?
Возможно, Толя-Анатолий —
Любитель  этаких историй?
Иль, может, Вася-Василёк
В проделку эту вас вовлёк?
Ах, милые мои дружочки,
Сейчас стянуть бы с вас порточки
И, уложив бы всех рядком,
По задницам пройтись прутком!..
Но я маленечко отвлёкся,
Нравоучением увлёкся,
Продолжу, наконец, рассказ,
Перед глазами видя вас...
Я думал, в спальне раздеваясь:
“Сейчас с женой понаслаждаюсь!”.
Трусы снял, майку и носки —
На теле всюду синяки!
Вот входит жёнка в пеньюаре
(Сегодня буду я в ударе!).
Вдруг слышу каверзный вопрос:
“Кто целовал тебя взасос?
Откуда эти синячищи?
Кто так впивал в тебя губищи?
Ну, признавайся, обормот,
Не то беру с тобой развод!”.
Конечно же, я растерялся,
Жены ужасно напугался,
Стоял я, голый, перед ней
И становился всё бледней.
Чего-то ей сказать пытался,
Но, как назло, язык слипался.
Глазел я в страхе по углам,
Руками прикрывая срам...
“Что, кобелина, ты лопочешь?
В грехе признаться мне не хочешь?
О бл...ве вздумал умолчать?
Ну, говори ж, е...на мать!”.
И кулачищем здоровенным
Одним движением мгновенным
(Она же выросла в селе!)
Мне залепила по скуле.
Я от удара пошатнулся,
Но дух мой гордый встрепенулся,
Я завопил: ”Жена, молчи!
Во всем виновны кирпичи!”.
Жене мгновенно плохо стало,
Бедняжка в обморок упала.
Пришлось ей валерьянку дать,
Про чемодан всё рассказать...
Пришло к жене успокоенье,
А вместе с ним и вожделенье,
Она (стыжусь о том сказать)
Меня полезла обнимать.
Мне ж после страшных приключений
Уж было не до наслаждений,
На всё мне стало наплевать — 
Скорей бы от души поспать!
А ей же, братцы, не терпелось,
Ей, видите ли, захотелось...
Трясёт меня: “Спать вздумал, хрыч?
Не дрыхни — ставлю магарыч!”.
Она со мною для приманки
Распила водочки полбанки
(Ведь после выпивки любой
Я в смысле секса сам не свой!).
Как кстати жёнушки вниманье — 
Почувствовал и я желанье!
(На счастье водочка дана —
Теперь мне будет не до сна!).
Бурлит кровь!.. Ну, держись, Маруська!
Сейчас я за тебя возьмусь-ка!
И с пылу, с жару, как бычок,
Жену хватаю за бочок!
Но как я с ней ни обнимался,
Как с жёнушкою ни целовался,
Ах, у меня, увы, ... того...
Не получилось ничего...
Ой, мужики, что тут-то было,
Вы б слышали, как жёнка взвыла:
“Ах,  изверг, ты зачем мне врал,
Что в Выборге не бл...вал?!
Развратник, с кем ты там связался,
С кем по кустам, котище,  шлялся?
С какой же бл....ю, лоботряс,
Ты яйца так свои растряс?
Ну, что, опять начнёшь пытаться
Передо мною оправдаться,
Доказывать мне будешь, гад —
Туберкулёз, мол, виноват?!
Иль станешь сразу отпираться,
На кирпичи опять ссылаться?
Ах, мерзкий ты интеллигент
И безнадёжный импотент!”.
Маруська, стерва, изловчилась,
Мне в волосёночки вцепилась
И вырвала огромный клок,
Чтоб мне на всю жизнь был урок!
И после этого скандала
Жена меня кормить не стала,
Придёшь с работы, ужин ждёшь,
А Машки нет, едрёна вошь!
В кино повадилась смываться,
Со мною чтобы не встречаться.
А уж о том, чтоб вместе спать,
Ей лучше не напоминать!
Меня почти что две недели
Она содержит в “чёрном теле”,
Боюсь я — при посте таком
Нескоро стану мужиком!
Вот вкратце то, что я, братишки,
Хотел вам рассказать в письмишке.
А как у вас идут дела?
Как без меня жизнь потекла?
Что нового у вас в палате?
Кто на моей теперь кровати?
Каков ваш новый-то сосед?
Храпит он ночью или нет?
Мои любимые заср...цы,
Не забывайте танцы-шманцы,
И, чтоб туберкулёз сломать,
Старайтесь чаще выпивать!..
На этом я письмо кончаю
И всем вам искренне желаю,
Чтоб ваши письки в нужный час
Не подвели ни разу вас...
Пишите мне ответ скорей...
Всё... До свиданья! Ваш Сергей.