Амулет -1989 год

   
            

     31 декабря Лика заболела: мучительно ныло горло, колени подкашивались при малейшей попытке встать. Жуткая, проползающая во все щелочки тошнота вымывала остатки разума -вездесущая и, казалось,- непреодолимая. Антуан  Рокантен  маленькими ножками игрушечного человечка перебирал по синусоидам мысли Лики и не хотел её отпускать.  Друзья забыли в этот  день о Лике: может быть,- они были чересчур  деликатны, может быть,-  им было просто некогда, а  может быть и лень бежать в безтелефонную  даль. Лика пыталась отвлечься от мыслей и сосредоточиться  на внешних звуках. Однако не играл приемник у соседей, не лаяла собака, и машины не шумели, как обычно. Дерево за окном, которое  Лика пускала погреться в самые страшные холода, уныло опустило руки. Природа была солидарна -  впрочем, как и всегда. Лика прислушалась к себе.  Антуан исчез, мысли вяло перекатывались, тошнота отпустила . Глаза закрылись безвольно, и Лику подхватила ветряная волна. «Крылья мельницы ,что ли- «подумала Лика-« несут по однообразному кругу»- свежо-пространно- свободно- лечу- дом- кособокий- клочьями- ваты вываливается из него сноп- еще один сноп – и еще… Окна сами распахиваются. Тяжелые веки Лики вздрагивают, изумленная, она видит себя в старинной  работы инкрустированном кресле у жаркого камина. Больше нет никаких признаков цивилизации. Из щелей, законопаченных свежайшим  сеном, доносятся таинственные постепенно материализуется в открытое лицо незнакомца, из пор которого льются вальсы, фрак излучает блюзы, а ботинки странного кроя настукивают  марши. Лика растерянно поднимается с кресла и не менее растерянно рассматривает свой наряд. На ней черное ,с белой ассиметричной полоской,- платье арта тридцатых. Вдоль стен стоят карлики с подносами, спаянными из алмазной пыли и подают невидимым гостям розы и фиалки, источающие аромат  изысканных яств. А из бокалов красного дерева с прожилками зелени улыбается солоновато-горьковатое море с барашками пены шампанского. Лика с горбоносым, неуловимо меняющим выражение лица хозяином, плещется в нескончаемом танце. Вокруг перешептывание и смех настоящего бала. МОЖЕТ Я…?- Первая мысль, убившая свободно скольжение Лики, пронзает острыми иголочками веки, и она открывает глаза в родных, тихих стенах и... видит рядом непонятный предмет. Это и куб - и шар- и шар в кубе одновременно. А внутри мерцают волшебные игольчатые буквы: ЛИКИ-ТИКИ-ТАК-ЛИКИ-ТИКИ-ТАК- ЛИКИ-ТИКИ-ТАК….Лика автоматически сжимает предмет, но ничего не происходит. За окном блеклое утро Нового Года. Дерево приветливо кивает головой. Горло уже не так громко «заявляет»  о себе. Можно и встать, сожалеет Лика о волшебном сне-подарке. Тягучие будни  сплетаются в бесконечный клубок, неторопливо катящийся по дорог: день-ночь-день-быт-любовь-день-ночь-день…Лика бежит, не успевая оглянуться назад. Быт- прыг, заботы- скок. Сморщилось Ликино личико. Шарк- шарк- еле передвигает  уставшими ногами Лика.
     Утро 31 декабря своего 60-летия она встретила в одинокой холодной постели. И, как тогда,- в далекой молодости, Антуан  Рокантен  по-хозяйски топтался по синусоиде Ликиных мыслей. Только каменное тело из-за нежелания вставать, невозможности летать, и ненужности того, Антуановского «существования», превратило Лику совсем в старушку. « Деревья не хотят существовать, но существуют»,- вспоминала Лика слова Антуана, заставляя себя по инерции жить.Но снова, как и тогда, только не воспаленное горло и не высокая температура, а сконцентрировавшаяся жуткая ТОШНОТА, перемежаясь с одиночеством и старостью, придавили ее веки. МОЙ АМУЛЕТ- молния мысли сверкнула так ярко, что Лика, судорожно извиваясь, сползла с ненавистной постели , и тридцать лет назад забытый амулет:  шар в кубе , куб или просто шар- подкатился услужливо к Ликиныс ногам.
       ЛИКИ- ТИКИ- ТАК- прошептала Лика, и зимняя вьюга унесла ее на бал в избушку. На вечный бал. Навсегда.

                А.Э.© 15.11.1989