Надежда

Полумрак. Лишь пляшут тени на камнях вдоль стен неровных,
И тоскливых песен крики оглашают свод пещер.
Барабаны гулким боем загоняют в хороводы
Вкруг огня босых и грязных дикарей на танец вер.
Барабаны бьют быстрее, и кричат им в такт шаманы,
Посыпая в пламя клочья пересушенного мха.
Из него навстречу вдоху вытекает дым дурманный,
Наполняя разум вязкий жарким смехом божества,
Что глядит из точек красных в пекло сбрасываемых углей
На дрожащих от экстаза в жарком мареве людей,
Чьи тела в грязи пещерной, а глаза давно потухли,
И живут они лишь только в ритме плясок у огней.
И стекает вниз по стенам ручейком дрожащим время,
И все так же полыхает новорожденный огонь,
Вкруг которого собравшись одурманенное племя,
В диких стуках барабанов разбивает в кровь ладонь.
Но средь них нашелся странный, что ушел из круга равных
И побрел во тьму пещеры, покидая свет костров.
Через страха мрак идущий он искал свет новой Правды,
Расшибая грудь о камни на ковре из скользких мхов.
Но он шел вперед с надеждой, что есть где-то мир далекий,
Где иное что-то будет, чем огонь и свод пещер.
Так упорно пробивался дикий странник одинокий,
Чтоб услышать в новом мире серенаду вечных сфер.
Он поднялся из пещеры под сияние звезд игривых,
Под шум ветра над листвою, аромат живых цветов.
Закричавши вверх от счастья, засмеявшись, что есть силы,
Он упал в изнеможении средь ушедших в край лугов.
Он лежал всю ночь и утро, в грудь вбирая воздух свежий,
Он смотрел, как проплывают в небе синем облака,
А в груди сияла ярко победившая надежда,
Что в сердцах людей подземных была с пеплом сожжена.
Он поднялся над травою, вдаль смотря на мир бескрайний,
И поклялся, что прозреет каждый дикий человек.
И, сорвав цветок прекрасный, он пошел назад в путь дальний,
Где огонь в сердцах пещерных пред костром давно померк.
Он спустился к ним под землю со словами новой Правды
И в руках с бутоном нежным гордо к кругу подошел.
Не ища даров пещерных, не прельстившись громкой славы,
Он наверх свой род подземный к свету звезд сквозь тьму повел.
И пошли ко свету люди, покидая камень мрачный,
Поднимаясь за звездою и за шелестом листвы.
И, увидя мир наземный, пали ниц от счастья плача,
Наполняясь новой силой от открытой красоты.
Но сквозь дни в миру открытом их прошел восторг начальный,
Ведь узнали люди эти хищный рык и вспышки гроз.
Не смотря на яркость неба, вспоминали вновь печально
Жаркий свет огней подземных и дурманность дымных грез.
И спросили человека, как им жить в миру наземном?
Ведь под теплым ярким солнцем и огнем далеких звезд
Не заступится за диких твердый камень стен пещерных
И не спится им спокойно, как в подземной тьме спалось.
"Я пойду назад под землю- сохранять огонь священный,
Чтоб он жил и ждал прихода, если мир наземный- зло.
Указавший путь вам к солнцу, буду в мраке страж несменный,
Вам оставив путь обратно, если так предрешено.
И спустился он под землю, сохранять огонь и камень,
Взяв с собою лишь растущий тонким лучиком цветок.
И хранил во тьме пещерной он несчетными годами
Жаркий пламень человека- первый шаг и первый Бог.
Он старел, на своды глядя, доживая день последний,
Но в руке, не увядая, распускались лепестки.
Он рассыпется во мраке, прахом растворясь бесследно,
Но своей надеждой яркой, напитав огней костры.
Он ушел в страну забвения, породив надежду эту,
Что за каждой старой Правдой будет новая земля.
И, что каждый дикий странник, понимая ценность жертвы,
Даровав другим надежду, становился вечным стражем предыдущего огня.