О письмах с еле различимым запахом духов

— 1 —
Уединившись, “Папку для бумаг”, дрожа чуть, раскрываю.
Твои в ней письма с еле различимым запахом духов.
Любимая! В последний раз твои послания читаю —
Хранить опасно стало их... Порву — вот вывод мой каков!
Уж сколько лет прошло, как в санатории мы повстречались,
И чувство, краше нет которого, нам довелось познать.
Любовь... С ней будни мрачные в дни сказочные превращались,
И было Счастьем величайшим больше отдавать, чем брать!
Но после санатория нам разлучиться предстояло —
Ты в городе другом, далёком от меня, увы, живёшь.
Междугородний телефон?.. Звонить с работы — шансов мало:
К начальству в кабинет, оттуда позвонить чтоб, не пойдёшь!
Домашний телефон (мы оба несвободны) отпадает.
(Как трудно чувства и тебе, и мне, живя в семье, скрывать!
К тому ж мучительная мысль у нас невольно возникает:
Естественно ли разве мне с женой, тебе же с мужем спать?!).
Нам силу обстоятельств было не сломить, как оказалось,
Судьбою не дано “Люблю!” друг другу по ночам шептать.
Единственное, что связало нас, что в жизни нам осталось —
Да, письма “до востребованья” слать, ответа сразу ждать!
Моя жизнь тайная: твоих любовных писем ожиданье,
Ответ на них (обеда время — промежуток небольшой!),
Ближайшая к работе почта, паспорт, сердца замиранье
(Есть или нет ответ?!), ответа чтенье по пути домой.
А дома не даёт расслабиться боязнь разоблаченья
(Письмо ж твоё находится в моём портфеле средь бумаг!),
Приходится актёром быть, не замечалось чтоб волненья,
Следить за ходом разговора, чтобы не попасть впросак.
Любовь по переписке — наше таково предназначенье.
Пусть не тела, но души наши воедино сплетены,
И в этом Радость необъятная, и в этом Наслажденье,
Которыми немногие влюблённые награждены!
Какими ж дивными, прекрасными являлись чувства наши!
Бурлило вдохновенье как, и не было ему конца.
Мы ощущали (вряд ли есть на свете ощущенье краше),
Как вдохновеньем нас переполняя, в такт стучат сердца!
Бедой со мной делясь, ты в трудностях и мне помочь старалась
Советом дельным, но писала ты не только о делах,
Как на духу, передо мной в греховных мыслях признавалась:
Мне даришь ласки фантастические еженощно в снах!
Но вдруг в твоих посланьях страх стал возникать и напряжённость,
Пропитывая письма грустью, безысходною тоской.
Предчувствием охвачен я (имею к мнительности склонность).
Тревожно стало на душе: ответь, случилось что с тобой?
“Любимый, не волнуйся так... Немножечко я приболела.
Тревожишься напрасно, думаю... Побереги себя, родной!”.
Всё реже письма... Понял — от меня скрыть что-то захотела!
В чём дело, ласточка моя? Ну посоветуйся ж со мной!
Опять молчание... Что делать? Не было ещё такого!
И вот ответ... За тон печальный писем просишь извинить,
За беспокойство и волненье, причинённые мне снова,
И молишь: свитер надевай, чтоб лёгкие не застудить!
Вслед вскоре новое послание пришло... Твоё в нём фото.
Неровным почерком всего два предложенья — стон души,
Несущийся с листка бумаги, вырванного из блокнота:
“Диагноз подтвердился страшный! Милый, больше не пиши!”.
На фотографии — лицо красивое и молодое,
Таким его во время нашей первой встречи увидал.
Улыбка лёгкая и взгляда выражение такое,
Которое любил так я и никогда не забывал.
На обороте — надпись, чуть размыта капнувшей слезою:
“Родное солнышко моё! Теперь меня ты в снах встречай!
Такой меня запомни — буду я всегда же ведь с тобою!
Спасибо за Любовь твою безмерную! Прости! Прощай!”...
Метро... Вагон по рельсам громыхал... Как пьяный, он качался.
Толпой зажатый,  я стоял... Слёз было невозможно скрыть.
Ламп яркий свет перед глазами расплывался.
Едва я сдерживался, чтоб от горя страшного не взвыть!
Год миновал... День каждый письма я твои перебираю
(Возможность на работе есть — быть иногда наедине),
Их перечитываю, аромат духов твоих вдыхаю
И слышу, как “Люблю... Люблю... Люблю!” ты нежно шепчешь мне.
Сотрудники давно на то внимание уж обратили,
Что слишком часто с папкой серой я куда-то ухожу.
В обед меня разыскивать пытались и не находили.
Вопросы их терзают: в папке что, где время провожу?
“Вы изменились как! — высказывают мнение — Что с Вами?”.
Сверх меры интригует их, такой факт любопытен стал:
Являюсь на рабочее я место с влажными глазами,
Как будто всё обеденное время где-то прорыдал!
Боюсь: до папки с письмами коллеги доберутся всё же
И станут откровения твои, признанья смаковать.
Я знаю — согласишься ты со мной, желаешь ты того же,
А именно: беречь лишь фото, письма же твои — порвать!
Рву письма — память о твоей Любви ко мне неугасимой.
Благодарю тебя за то, что так смогла меня любить!
Твои посланья, аромат их сказочный, неповторимый,
В своём я сердце стану, зорюшка моя, теперь хранить!

— 2 —
Ночник горит во тьме... Мой милый муженёк, не спишь ты, знаю.
Вздыхаешь временами, отвернувшись от меня к стене.
Твои душевные страдания, души боль понимаю —
Бессонницы твоей причина ведь давно известна мне.
Всё началось с твоей поездки в санаторий на леченье.
Оттуда возвратился взбудораженный ты, сам не свой.
Закралось в душу мне, конечно, сразу же такое подозренье:
Уж не роман ли у тебя был там с какой-нибудь больной?
Уверенности в этом не было, а лишь предположенье,
О нём тебе не говорила, чтобы зря не обижать.
Подумала, что разыгралось у меня воображенье,
Тем более, что нежным, как всегда, ты был... В чём упрекать?
И мысли тягостные, подозренья позабылись вскоре.
Внимательным, заботливым и чутким оставался ты,
Как прежде, уступал, со мною соглашаясь, в споре,
И, как обычно, покупал с получки торт, вино, цветы.
Домой ты возвращался иногда излишне возбуждённым,
Что можно было трудностями на работе объяснить.
В беседе за столом факт этот становился подтверждённым.
“Всё будет хорошо!” — старалась я тебя приободрить!
Однажды вечером с домашними делами задержалась.
Меня ты не дождался (так не раз бывало) и уснул.
В прихожей твой портфель стоял, он был (мне странным показалось)
К стене замками обращён... Зачем его перевернул?
Портфель поставила, как надо... Новая загадка сразу:
Ты каждый вечер документы из портфеля брал на час,
Работал, а замки портфеля не защёлкивал ни разу —
Защёлкнуты они (два их) зачем-то были в этот раз!
Во мне вдруг любопытство женское мгновенно пробудилось:
Похоже, ты боялся, что портфель я вздумаю открыть,
А, значит, рассудила, что-то в нём секретное хранилось,
Но не секретная твоя работа... Что же может быть?
Открыв замки,  в портфель заглядываю... Что там ожидает?
В двух отделеньях документы, видимо, а вот журнал.
Футляр с очками... Ничего нет, что вниманье привлекает —
К портфелю интерес мой, что вполне естественно, пропал,
И, успокоившись, уже закрыть его я собиралась,
Но тонкий аромат духов (с трудом хоть) нос вдруг уловил —
Духи-то женские, сомнений никаких не оставалось —
Какой прекрасный аромат!.. Он от журнала исходил!
Журнал я тотчас из портфеля, разумеется, достала...
Журнал английский... (Знаешь ты язык, читать журналы мог!).
Страницы глянцевые медленно, волнуясь, пролистала —
Вот запаха источник: сложенный исписанный листок.
Читаю... Кинуло вдруг в жар, не держат ноги, я слабею.
Трясёт, как в лихорадке... Силы напрягла, не впасть чтоб в шок.
Письмо любовницы твоей!.. Поверить я глазам не смею!
Меня ты предал всё-таки!.. За что?!.. Как изменить мне мог?
Вскипело всё внутри меня от злости, от негодованья —
С письмом сейчас рванусь я в спальню, чтоб тебя разоблачить!
За страшное предательство, за жуткие мои страданья
Готова в данный миг тебя избить нещадно!.. Нет, убить!
Мысль вспыхнула: убить?.. Нет, это для тебя не наказанье!
Тебе должна я за коварную измену отомстить,
Чтоб испытал такое же, как я, жестокое страданье! —
Любовника я заведу, тебе с ним чтобы изменить!
Мысль эта вспышку ярости в одно мгновенье погасила,
О том, что делать, успокоившись, я стала размышлять.
В чём главное? А в том, что даже в этот миг тебя любила,
И не должна ни в коем случае тебя враз потерять!
Твою заботу обо мне, вниманье, ласки оценила,
Заметить холодность к себе и равнодушье не могу,
И как бы ревность ни терзала, душу как бы ни травила,
Решиться вот на что должна: очаг семейный сберегу!
Понятно, почему в объятьях, как всегда, меня сжимаешь,
Понятно, почему целуешь и ласкаешь, как всегда:
Ты не меня — любовницу в своих объятьях представляешь,
Так обнимал меня, когда любил... в те, прежние, года!
Мученье это сознавать, но нету выхода другого:
Должна теперь во всём любовницу я заменять,
Переживаний же, страданий, настроения дурного
Тебе (найду в себе я силы) не придётся замечать!
Итак, вот мне к чему сейчас готовой быть необходимо:
В своих руках я ситуацию обязана держать —
О вашей тайне зная, к переписке отнесусь терпимо,
А чтобы не “раскрыться”, что ж, придётся мне актрисой стать!
Письмо, вновь аромат его вдохнув, на место положила.
Портфель закрыла и тихонечко защёлкнула замки.
Его к стене замками повернула... Стало всё, как было.
Увы, не всё — мы с этих пор друг другу стали далеки!
И с этих пор взаимною игрою наша жизнь являлась.
Что сразу бросилось в глаза мне?.. Конспиратор ты плохой:
История с твоим портфелем регулярно повторялась —
Ты даже не додумался для писем взять журнал другой!
Спектакля автор — жизнь!.. Играть роль мужа верного ты взялся,
Я — роль жены примерной, и ещё: я пьесы режиссёр!
Скрывать своих эмоций ты так и не смог, как ни старался —
Не обижайся, дорогой, но никудышный ты актёр!
От этой драмы на своей работе малость забывалась
(Никто, конечно, из коллег про боль души моей не знал).
За голосом следила я, когда с коллегами общалась,
Чтоб не дрожал он и волненья моего не выдавал.
На кухне ночью лишь (когда была возможность) расслаблялась:
Прикрыв дверь плотно, плакала навзрыд (ах, знал бы, сколько раз!).
Напившись валерьянки, приходя в себя, гримировалась,
Чтоб утром не заметил ты опухших век и красных глаз.
К любовнице твоей вначале ненависть я испытала,
Но постепенно в состраданье ненависть переросла,
Сближенье наших душ произошло, я это ощущала,
Любовь соперницы к тебе Любовью  и моей была!
Но преимуществом перед соперницею  обладала:
Ты для неё недосягаем был всегда, а я ж с тобой живу,
Она тебя, бедняжечка, в снах только и в мечтах ласкала,
А я ж счастливою была — тебя ласкала наяву!
Когда ж она (мне близкая уже!) писать всё реже стала,
И в мрачном настроенье оставался ты помногу дней,
Мне подсказала интуиция — бедняжка умирала,
И я, как будто бы болела, умирала вместе с ней.
Её последнее письмо, её “Прости!”... Как я ревела! —
Душа её прощалась, верю в это, и с моей душой!
На фотографию, глотая слезы, долго я глядела —
Жила без встреч с любимым женщина с улыбкою такой!
Прошёл уж год с тех пор... Твои переживанья понимала,
Не обижалась, что угрюмым стал, подолгу что молчишь.
С тобой (хотя не замечал ты это)  горе разделяла.
Любимую не забываешь, фото, спору нет, хранишь!
Ждать остаётся... От страданий только время избавляет,
Оно поможет мне... Живу сейчас надеждою одной:
Любовница из памяти твоей бесследно исчезает,
И становлюсь, как прежде, я твоей любимою женой!

 — 3 —
К твоей могилке, жёнушка, пришёл с гвоздиками вот снова.
Наверно, Богу так угодно было, что я овдовел.
Как без тебя живу?.. “Жизнь” — ненавистно стало это слово,
Я не живу, а словно замер на бегу, оцепенел.
Как было хорошо с тобою мне, теперь-то понимаю,
И без тебя не жить, конечно, мне, а лишь существовать!
Твою я смерть как Божью кару для себя воспринимаю,
Но только не пойму, за что меня Бог должен был карать?
С тобою честным был всегда и ласковым, любил безмерно.
Цель  в жизни какова?.. Да ради же тебя на свете жил!
Не мог дарить год каждый, к сожаленью, шубку, это верно,
Но “вкалывал”, сил не жалея, и в семье достаток был!..
Болезнь твоя застала нас врасплох и Счастье вмиг разбила.
Плевать на Счастье было — только бы ты продолжала жить!
Но ни лечилась как, выздоровление не наступило,
И продолжала (с каждым днём сильней) болезнь тебя душить.
В жестоких муках-пытках на глазах моих ты умирала,
И роковой минуты с каждым часом приближался срок.
В тот день, свою шкатулку попросив (тебе чуть полегчало),
Желанье высказала с ней побыть наедине часок.
Вернулся же когда, ты со шкатулкою в руках дремала.
Застыла пота капелька (слезинка, может?!) на щеке.
С подушкой рядом горсточка бумаги порванной лежала.
Стемнело уж... Бой колокольный раздавался вдалеке.
Клочки бумажные собрал, тихонько подойдя к постели,
На кухню вышел (мусорный бачок на кухне же стоял).
Духов почувствовал я аромат вдруг, уловимый еле.
Бумага может ароматной быть?.. Такого не встречал!
Что это?.. На столе бумажные клочки располагаю.
Твой почерк... (Мне знаком с тех пор он, как мы стали вместе жить).
Душистые клочки бумаги медленно перебираю,
Из них попробовать чтоб всё-таки лист полностью сложить.
Зачёркнутое “милый”, сверху же — “любимый” вот сложилось.
Часть первой буквы имени... (не разобрать: то ль “С”, то ль “О”).
Я вздрогнул, руки затряслись, а сердце словно бы взбесилось —
Не переписанное начисто любовное письмо!
Меня как будто током било, сердце громко как стучало!
Ещё секундочку одну, и в шоке замертво б упал,
Но тут услышал — ты от боли подступившей закричала,
И, в мусор выбросив письмо, к тебе на помощь побежал!
Ты бредила уже, звала кого-то тихо... Убедился:
Мои страдания в сравненье с мукою твоей — ничто!
Дыханье неглубокое уже... Его ритм участился.
Прощай, прощай, любимая!.. Агония — вот это что!
Не знаю, сколько времени, рыдая, в трансе находился —
Мне представлялось, что твоя душа мою к себе зовёт!
Похоронив тебя, залить несчастье водкою стремился.
(Людей терял кто близких, тот страдания мои поймёт!).
Воспоминанья о тебе про то письмо мысль заглушали,
Любовь к тебе не позволяла эту мысль в мозгу держать —
Ведь ласки-то твои такими страстными всегда бывали,
“Люблю!” — в объятиях моих сто раз подряд могла шептать!
Мне часто виделась ты — всё внутри в мгновенье обрывалось.
Прошло в тумане, в лихорадке девять дней и сорок дней.
Лишь на работе (дел текущих много!) горе забывалось,
В делах поддержку ощущал со стороны коллег-друзей.
Совсем недавно посмотреть альбом семейный захотелось.
Известно было: в тумбочке твоей лежал на полке он.
Альбом вот... Полку осмотрел... Бумаги стопочка виднелась.
С ней рядом — пузырёк изящной формы... Это же флакон!
Духи!.. Духи всегда, со мной советуясь, ты покупала —
На этих же духов амбре внимание я б обратил!
Купить и скрыть их от меня?.. Ещё такого не бывало —
Подсказывает логика: тебе их кто-то подарил!
Письмо, тобой разорванное, в памяти возникло, всплыло.
Оно ж так пахло!.. Изменила, значит, всё-таки ты мне!
Но как случилось это? И когда ж с тобою это было?
(Не думал, что вопросы эти стану задавать жене!).
Альбом листаю... Наша молодость! Эх, время золотое!
Эффектно это фото!.. (Ты снималась в ателье тогда):
Задорный взгляд... Улыбка не оставит никого в покое!
Такой твоей улыбки больше я не видел никогда!
Ты (как давно же это было!) в санаторий уезжала.
Как без тебя (один раз только расставались) тосковал!
Писал тебе день каждый, чтоб и ты вдали не тосковала,
Ответа  твоего (припомнилось) иной раз долго ждал.
Так вот когда и где ты изменила мне (ох, сердце сжалось!).
Теперь я начал, наконец-то, в ситуацию вникать.
Письмо разорванное и духи — в едино всё связалось:
Тебя не должен был тогда  я в санаторий отпускать!
Рассматриваю фото... Странным что-то мне в нём показалось.
Ага!.. Разрез увидел небольшой на верхней стороне.
Так это ж дубликат! Ведь это фото копией являлось!
Разрез на копии случился, помню, по моей вине:
В карман альбома фотография не помещалась эта,
Пытался бритвой верхний край подрезать, но попутал бес,
Линейка сдвинулась, а бритва резанула, вот и мета —
На фотографии образовался небольшой разрез!
Второе фото (было их пять штук) подрезал осторожно,
Его в карман альбома (не было проблем теперь) вложил.
Дефектный экземпляр (порвать и выбросить — ну разве ж можно?)
С другими вместе (так решили) в секретер я положил.
Родным два фото дали (в этом ты со мною соглашалась),
Одно хранил я на работе (ты согласие дала).
В наличии та карточка дефектная лишь оставалась,
Теперь она — в альбоме... Где же та, что раньше здесь была?
Хотела бы ты снимок подарить кому-то — мне б сказала.
Его ты заменила копией, пропажу чтобы скрыть —
Кому ж, как ни любовнику, ты снимок этот отослала?
Еще один факт доказательством измены стал служить!
Кто тот, кому ты фото, из альбома выкрав, подарила?
Как звать его?.. Степан, Семён, Сергей, а, может быть, Олег?
(Не разобрать же имени-то букву первую мне было).
Кто всё-таки же он — счастливейший на свете человек?
Как долго ваша связь духовная (вы ж не встречались!) длилась?
Письмо могла ещё тогда, давным-давно, ты написать,
Оно случайно (так же может быть!) в шкатулке сохранилось,
Его ты порвала, чтоб тайну вашу я не смог узнать!
Но снимок-то до биопсии ведь в альбоме находился.
(Частенько доставала ты тогда из тумбочки альбом,
Несла к столу, смотреть чтоб снимки... Рядом я с тобой садился.
Альбом ты убирала, как обычно, в тумбочку потом).
Любовнику ты после биопсии снимок отослала,
Ведь я с того дня (помню хорошо) альбом не видел уж —
До мига, значит, смертного любовника ты вспоминала,
С твоей душой возлюбленный прощался, значит, а не муж.
Вот почему в объятиях моих “Люблю!” всегда шептала,
Вот почему в моих объятьях издавала страстный стон —
Возлюбленного своего в моём лице ты обнимала,
И целовал тебя, как выясняется, не муж, а он!
Не сомневаюсь, письма ты его хранила, спрятав где-то —
Избавилась от них (улика явная) наверняка.
Духи оставила зачем? (Ну разве ж не улика это?),
Неужто выбросить флакон не поднялась твоя рука?
Раздумывал над этим долго... Наконец-то, догадался:
Вдыхали запах — встреча грезилась, впадали вы в экстаз!
Флакон духов — он для тебя источником же сил являлся,
Был талисманом, в талисман же верят даже в смертный час!
В своей же тумбочке хранить могла надёжно, что угодно
(Без твоего согласия её не стал бы открывать!).
Что будет после смерти?.. Думала ль?.. Признаться неудобно,
Но знала ты: ни в чём тебя бы не посмел подозревать!
Вот был каким (характер знала слабый мой) ход рассуждений:
Духи увидев, удивится он — сама смогла купить?!
Но вскоре успокоится — нет правил-то без исключений,
Хотела новым ароматом, значит, мужа поразить!
Бумаги писчей стопка?.. Этому совсем не удивится,
Знал: хобби было у жены — стихотворенья сочинять,
Их начисто переписать на что попало — не годится,
Бумага писчая нужна... Как это может удивлять?!
Пропажу снимка обнаружив, будет он обескуражен.
Но этот факт с духами и бумагой сможет ли связать?
Не сможет!.. Вспомнит разговор зато наш давний (он так важен!):
Всегда мечтала же стихи свои когда-нибудь издать!
(Мы в магазине книжном сборничек стихов тогда листали.
Привлёк вниманье фотоснимок автора в книжонке той,
Фантазии своей во время разговора волю дали:
Вот нам издать бы попытаться сборничек стихов такой!).
Внушит себе, что снимок с лучшими стихами, уж болея,
В издательство какое-то успела почтой отослать.
Скрывала почему?.. Боялась, что не выйдет вдруг затея,
Ну а ответ же из редакции годами можно ждать!
Конечно б, в рассуждениях твоих не отыскал изъяна,
Да разве ж в голову пришла б мне мысль тебя подозревать?
Могла ли знать, что за клочки бумажные возьмусь так рьяно,
Когда любовного письма  тот черновик ты стала рвать,
Что слабый запах, исходящий от бумаги, я учую?!
Могла ль предположить, что слишком любознателен муж твой? —
Ни разу не встречал бумагу-то душистую такую
И не вдыхал ни разу аромат пленительный такой.
Вопрос: когда и где возлюбленному письма-то писала?
Работая, весь день ты находилась на виду людей,
Я ж поздно приходил с работы — времени тебе хватало,
Остаться чтоб наедине с бумагой писчею своей!
Что дома делала, когда наедине ты оставалась?
Брала бумаги лист, затем, духами пальчик чуть смочив,
К обеим сторонам листа легонечко им прикасалась,
С листом за стол усаживалась, вдохновенье разбудив!
С пылающим лицом, дрожа, бумаги аромат вдыхала,
И вот уж тот, кому жизнь посвятила целиком, —  с тобой!
Стихами, может, мысли ты возлюбленному излагала
(В порыве вдохновенья, замечал, стихи лились рекой!).
Вложив письмо в конверт (заранее на почте покупался),
Его заклеив, адрес написав при ярком свете бра,
В прихожую с конвертом шла... Там, в сумке, он и оставался,
Лежал средь принадлежностей твоих до самого утра.
А утром (на работу путь) в почтовый ящик опускала.
На почту заходила вечером (маршрут обычный твой)
И, получив любимого письмо, по-быстрому читала.
Конверт купив, спешила, улыбаясь встречным всем, домой.
Какое дело первое, когда домой ты приходила? —
Письмо любимого прочесть, ответить вновь ему скорей!
(Где письма эти прятала, где тайну от меня хранила:
В комоде, платяном шкафу иль в недрах тумбочки своей?).
А годы шли... Работала ты и с подругами общалась,
В квартире было чисто и комфортно — как об этом ни сказать!
Театр с тобою посещали (как театром увлекалась!),
Но часто (вроде беспричинно) стала ты недомогать.
Недомогание (вниманье обратили) затянулось.
Диагноз предварительный... Обследованья... Ты в слезах.
Когда диагноз подтвердился, всё в тебе перевернулось
(Диагноз прочитала ты в моих заплаканных глазах!).
Любимому на память (сделал так же б!) отослала фото,
В конверт вложив с прощальным (ты в отчаянье была!) письмом.
А дальше... Вспоминать болезнь твою, мученья неохота,
Но, знаю, и без писем думала о друге дорогом!
Больница, операция... И вроде бы как полегчало...
Вновь дома ты... Придя с прогулки, к ужину меня ждала.
Духов же аромат вдохнув, любимого вмиг вспоминала,
Читала письма милого и снова радостной была!
В один из дней, когда, казалось, принесло плоды леченье,
И ты (знаком нрав твой!)  была готова даже заплясать,
В своё поверив, слава Богу, наконец, выздоровленье —
Письмо любимому потребность появилась написать.
Хоть не писала долго (месяца четыре, полагаю),
В то верила, что рыцарь преданный весть от любимой ждёт.
(Возлюбленного твоего я чувства тоже понимаю —
Он будет ждать послание твоё, покуда не помрёт!)...
Бумага, вновь духи... Письмо готовое перечитала
И захотела слово “милый” на “любимый” заменить.
Переписать письмо к приходу моему не успевала,
Да и конверта не было — на почту не успеть сходить!
Письмо в шкатулку с бижутерией ты тут же положила,
Поближе было чтобы, рядом находилось, под рукой.
Болезнь же словно этого ждала, тебя вновь сокрушила.
Ты поняла — на этот раз приходит роковой час твой.
Тогда-то письма уничтожила, столь сердцу дорогие,
Своё ж письмо (надежды луч!) решила до конца беречь.
(Вполне возможно, этому причины быть могли другие,
Но их мне не постичь, тогда зачем вести об этом речь?!).
Несчастной, понял, жизнь моя с тобой была, как оказалось,
Иллюзию, как прояснилось, я за Счастье принимал,
Но ведь и ты с возлюбленным так никогда и не встречалась,
Была несчастна тоже! — Бог нам  в этом поровну воздал!
За то спасибо, что Любовь к Другому скрыв, меня щадила,
Ещё за то, Любимая, хочу тебя благодарить,
Что так со мной вела себя, как будто бы меня любила,
Благодарю за то, что разрешала мне тебя любить!..
Пришёл к твоей могилке — возложить цветы и поклониться.
Спокойно спи — тебя не проклял за Любовь к Другому муж!
Твоя душа с душой возлюбленного ТАМ соединится —
Позволь душе моей ТАМ быть поблизости от ваших душ!