Белокипенность неба в белых ветках

А на моём носу опять цветут веснушки,
А на моём дворе в сон небо прилегло.
И я бегу во двор –  шептать ему на ушко,
И под босой  пятой  крошится зла стекло.

Давай поговорим на ангельских наречьях!
А после помолчим озёрами души.

Я, сбросив грусть, упрусь локтями в неба плечи,
Оно зевнёт: "Посплю... А ты –  пиши, пиши..."

2

–  Я знаю, что –  жива! Я знаю имя –
На ушко мне шептали при рожденье.
Я знаю завтра, прошлое и ныне...
Зачем в стекле кривятся отраженья?!

–  Хотела быть свободной?  Знаю –  сможешь.
Ты говорила: "Буду! Пусть всё треснет!"

–  Доныне говорю...  доныне,  Боже!
Пока, чтоб не кривились, дашь мне песни?!

–  Ты в них уйдёшь, заблудишься с улыбкой
И голос твой улыбкою прольётся!

–  И зеркала сгорят кривой ошибкой.

–  Когда-то отражение проснётся
Без песен...

–  Без всего?!!
                Ты видел утро? –
Белокипенность неба в белых ветках...

–  Под ноги глядя, ты бурчала, будто:
 "Белокипенность..." Я был рядом,  детка.

3


Невеста –  за завесою,
Жених её –  Господь!

А в зримом всё –  не весело:
Во зле пирует плоть!
Во тьме чревоугодится,
Веселием чадит.
Всё, как повсюду водится, –
Ему, гостям годить!

Нет, путь готов! И малая
Из зёрнышка растет.
И что ж, что песнь –  усталая? –
Под сердцем с ней несёт
Весь мир!

Убога горница.
Одна? –  Повсюду свет!
Жена? Скорее, горлица.
Для всех и есть, и нет.

Качает мир, хорошая.
В нём –  кровь её и плоть.
Даль пухом запорошена...
Июль –  тепла ломоть.

Дождями занавешено
Окно. Где ты, рассвет?
Но на весах всё взвешено –
Число тревог и лет.

Непознанной жестокостью
Мир всходит: злом во зле!
Солёной влажноокостью
Дремать ей на золе.

Одна...
            Окна и горницы
Уже в помине нет.
Чем, малая то, кормится?
Водицы ищет свет...

Весной в цветенье розовом
Ей мнится Брачный Пир.
Жених –  цветущим розаном,
Он –  Свет её и Мир...

Невеста заневестилась...
Мир в сердце понесла...
«Жена!» –  догнала весть её
Небесного посла.

4

Растерянные дети.
                И мало кто на свете
В объятиях спешил бы их согреть!

Одни... но – друг для друга –
Вдогонку  и  по кругу,
Навстречу!

                Одного сманила смерть...

Пришла, постелью стала.
                Без свиты и забрала –
Забрала!

Ей  одной теперь болеть! –
За всех!
                Болеть устала...
Так  мало  одеяла.
Ей – мало!
                Ложе – ложно,
Воздух – твердь!

Искромсанное детство...
Надежда – на  наследство!
Слезами наследила там и здесь:
"А есть от детства средства?.."
Жестоко так соседство:
– Пусти!
            – Пути закрыты, хочешь – грезь!


"Кем нужно быть? Я – парус!
А хочешь, я останусь?
А хочешь, я уйду? –  Мне всё равно!..
Я рвусь по швам?.. играюсь?
А хочешь, я состарюсь?
А хочешь, потанцуем, как в кино?.."


И что же было дальше?
Не знаю... В мире фальши –
Бездонный омут зла, не веришь – мерь!

Но в ней и вне – стиралось,
Она  за всех старалась!
 
И за двоих её страшилась смерть.

5

Стихи мои – шаги по краю –
Я знаю! Не моя вина,
Не я со злом досель играю,
Не я пьянею без вина
Во тьме!
                Но полной станет чаша –
Прольётся  милость, суд ли, гнев?
А в этом ныне я – всё ваша,
А в смерти нет уже потерь...

Дотоле я – бесславный узник,
Ночами чаю на краю.
А кто-то шепчет: "Сталь – на кузне..."
А я в ответ: "Как есть – пою..."

6

Плодом любви дозрею к завершению
Земных дорог:
             всё прожитое – прОщено!

Подам в обитель вечную прошение:
Стоять под звёздным куполом всенощную.

Считать огарки звёзд:  за жизнь, за таинство!

Луна, клонясь к земле, слезой иконится...

Стирая между жизнью–смертью равенство,
С улыбкой ждать зари последней конницу.

Душа, ты – не раба!
                Вольноотпущенной
Гулять тебе босой, простоволосою!


А то, что от меня – вам –  станет  кущею
Добра...
                звенеть под ветром будет росами.


7


Снегом стают стихи, разногласия стихнут.

Прочитает спасенное небо себя

На высоком наречии.

Вправленный вывих

Бесконечной пустыней припомнит судьба.

И никто никому ничего не предъявит...

Но иные пойдут, опустив ниц глаза.

"Почему я не смог отличить сон от яви
 
Там, давно, на распутье, где зрела лоза?"

8

Я дорастаю до стихов,
Я дорастаю до ответов.
Неотвратимо от штрихов
Иду в законченность портретов.

И сладкой горечью рассвет
Холста каёмку обжигает.

Рассвет. Мольберт. Меня здесь нет.

Я вновь и снова убегаю...

Туда, где будет мир творим, –
Из слова, словом  –  послесловьем.

Мой дух зачатием томим,
А сердце – участью улова.

9

Мала, безгласна, безнадёжна –
Прах, вросший в прах, где время – плеть!
Но Ты пришёл в мою тревожность,
Сказал: "Пойдём со Мною петь".

Слов золотился спелый колос,
Смотрела я на ширь руки.
Тождественным был росту голос,
Волна волос седой реки.

И смерть послушно истончалась,
И утро стало ярче дня!
Я тьмой со Светом повстречалась:
Ты звал с Собою... петь...  меня..!


"...глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег;
и очи Его, как пламень огненный;
...и ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи,
и голос Его, как шум вод многих..."

Откр. 1: 14, 15.