Божий дар

Давно б поэмой надо разродиться,
Чтоб о себе в сердцах оставить след.
Давно в уме мелькают сцены, лица,
События, да только время нет.
Уже во снах она мне стала сниться.
И брат-писатель подаёт совет:
Ну что ты пишешь часто, понемногу?
Пиши размашистей, рифм хватит, слав Богу.

Да, правда, в рифмах недостатка нет.
Но как обманчиво слепое мненье света,
И как в нём закоснел проклятый свет,
Что дела легче нет чем у поэта.
Что жизнь беспечную легко живёт поэт,
Почти не выходя из кабинета.
Что он от жизненных проблем далёк,
А прибыль так и лезет в кошелёк.

И бесполезно их разуверять.
Всё измеряя денежною платой,-
 Писать-не тяжелее чем читать
Твердят они,-
 Или махать лопатой.
Им кажется, что бы поэтом стать,
Довольно болтовни витиеватой.
И так прижилось в людях мненье это,
Что лезут все, кому не лень, в поэты.

Писать стихи не блажь-Сизифоф труд.
Но обольщаясь, глупые людишки,
Свой жалкий бред, поэзией зовут.
Самодовольно выпускают книжки,
В которых льстят себе, а людям лгут.
Смешные цели. Жалкие делишки.
Откроешь книжецу, прочтёшь-а в сердце пусто...
И это называется искусство...

Но слава Богу, есть иные мненья!
Пред избранный и очень узкий круг.
Где мастера пера и подмастерья*,
Всяк трудитца, не покладая рук.
Да так, что их стихи и песнопенья,
Бальзам целебный от душевных мук.
Наполнив строчки соками души,
Они не скажут вам: Легко писать. Пиши.

Они не скажут вам, что жизнь их словно праздник.
Что сядут лишь писать и тот же час,
Иль муза явится, или Пегас-проказник,
Умчит их на заоблачный Парнас.
Расскажут о бессоннице лишь разве.
О лихорадке в предрассветный час.
Когда, от наслажденья далеки,
Из чувств души рождаются стихи.

Прости читатель! Я уже невольно
Увлёкся. Не об этом мой рассказ.
Но злость берёт когда самодовольно
Посредственность, свой возвышает глас.
Я высказался. С них теперь довольно.
Всё ж стоило потратить было час,
И даже два, разоблачая ложь-
Поэта труд, на каторгу похож.

А вам, друзья, поведать я готов,
Один забавный и правдивый случай.
О том, как бескорыстная Любовь,
Мир делает чуть-чуть светлей и лучше.
На предисловие не стану тратить слов,
Итак я длинной речью вас измучил.
За что у всех прощения прошу.
Всё было так, как я о том пишу.

Двадцатый век не верил в чудеса,
А больше верил в торжество прогресса.
Он объявил пустыми небеса,
И нечисть разную, изгнал из леса.
Очистили дремучие леса,
Ревнители научного процесса.
Попрятались под пни, в овраги , в мхи,
Русалки, Старики-лесовики.

Лишь где-то в глубине народных масс,
Таился страх, наружу выйти тужась.
Да в малых детях, бабушкин рассказ,
Рождал восторг и суеверный ужас.
И мужики в деревне с пьяных глаз,
От самогонки разумом недужась
Доказывали жёнкам на допросах,
Что леший закружил их в трёх берёзах.

Люд больше верил в перезвон монет,
Чем впутанные бабушкины сказки.
Наука убеждала: Бога нет.
А есть один лишь "высший разум" разве.
Земля ждала посланников с планет,
Запутавшись в космическом маразме.
Любой феномен света, у людей,
Стал символом меж звёздных кораблей.

Планета захирела без чудес.
Всё объяснив при помощи науки,
С тоской смотрела в синеву небес,
Теряя ум от без исходной скуки.
Наметился тревожный перевес,
В количестве людей поднявших руки
В отчаянье, на собственную жизнь,
И тех, что ещё только родились.

Мир стал реалистичен и суров,
Без радужных мистических туманов.
И стали "чудо", "волшебство", "любовь",
Сюжетом детских книжек и романов.
Психически, был редко кто здоров.
Росло число убийц и наркоманов.
Ужасную, немыслимую цену,
Платили люди Небу за измену.

В такой вот мир родился мой герой.
Он был, как большинство на свете этом,
С холодным сердцем, ясной головой.
Не доверяя сказкам и приметам,
Он понимал: Бомжом на мостовой
Быть хуже, чем в конторе с кабинетом
Начальствовать. Тянуть "мартини" в баре,
И проводить свой отпуск в Занзибаре.

Дитя людей-он был на них похож.
Мечтал богатым стать, хотел добиться власти.
Любовь приятна для души, но только всё ж-
Сойти с ума вдвоём, сомнительное счастье.
Когда вокруг идёт большой делёж,
Так хочется в нём принимать участье.
В азарте, даже жизнь не дорога,
Урвать бы лишь кусочек пирога.

Герой мой рос. Минуло двадцать лет,
Между собой, как близнецы, похожих.
Кончался век, но не менялся свет-
Чуть больше зла, и цены чуть дороже.
Пришельцев ждут, а их всё нет и нет.
Отчаянье сердца людские гложет.
Мир, без чудес, чем дальше-тем сильней,
Сходил с ума в реальности своей.

Борьбе за жизнь герой был предан весь.
Когда война-те счастливы, кто живы.
Он видел, всюду правят ложь и лесть,
Да жажда лихорадочной наживы.
И думал, что романтика-болезнь,
Когда она процесс неудержимый.
В те времена, кумир людских сердец,
Был ловкий хват, проныра и делец.

Хорош он был иль плох, пусть судит Бог.
Мне недосуг его описывать характер.
Он разный был. С врагами был жесток.
С друзьями-предан. С дамами-галантен.
Мир с детства преподал ему урок-
Мечтатель, только даром время тратит.
Успеха в жизни добивались те,
Кто шёл по головам к своей мечте.

Повсюду деньги... Деньги правят бал...
А люди мечутся с рождения до смерти.
Однажды он вдруг понял, что устал
От этой бесконечной круговерти.
Огромный мир ему вдруг показался мал.
Исчезла радость дальше жить на свете.
И, будто бы железные тиски,
Сжимали сердце приступы тоски.

Ещё не понимая в чём же суть,
Не осознав причины беспокойства,
Он чувствовал, печаль пронзает грудь,
Когда взираешь на мироустройство.
Куда не глянь-безрадостная муть.
И даже деньги потеряли свойство,
Как некогда, вскружив химерой ум,
Избавить хоть на миг от горьких дум.

Жила на свете девочка, и ей
Доверчивой как дети, синеглазке,
В отличии от большинства людей,
Хотелось верть в чудеса и сказки.
В её глазах, отъявленный злодей,
И тот достоин был тепла и ласки.
Казалось ей, раз всё по воле Бога,
Не мог создать Он человека плохо.

Живя в миру волшебных снов и грёз
(Порой, вы знаете, что только не присниться)
Она. всем сердцем верила в серьёз
В любовь. Что встретит сказочного принца.
Что встреча их, лишь времени вопрос.
Мне кажется, что надо повториться:
Она была доверчива, как дети.
Таких людей не много на планете.

Наивность, только в самом лучшем смысле.
Как жаль, она не ценится людьми.
Она жила как все, но ей хотелось в жизни,
Не денег, нет, а чуда и любви.
Пока людишки твердь науки грызли,
Отвергнув всё чудесное, они-
Жемчужинки, рассыпанные в мире,
Любовь в своих сердечках сохранили.

Она росла. Минуло двадцать лет,
Наполненных надеждой ожиданья.
Людей с ума сводящий звон монет,
Не мог привлечь к себе её вниманье.
Вы скажите: Таких на свете нет.
Что это-патология сознанья.
Для большинства, их склад ума-болезнь.
Но слава Богу, что такие есть!

Ах, эти светлые как солнышко девчонки!
Невзрачные, но лишь на первый взгляд.
Их нежные глаза скрывают чёлки,
А в них миры волшебные блестят!
Они, от суеты мирской в сторонке,
Живут себе; Не спорят, не кричат,
на ближнего не произносят суд.
Мечтают, верят, счастье своё ждут.

Ну, в общем встретились они, наивный ангел,
И в чудеса не веривший герой.
Вдруг он почувствовал, что словно в сердце ранен.
Что взгляд её, забрал души покой.
В его квартире, в клубе, в ресторане,
Она ему мерещилась. Порой,
В каком-то исступлении ума.
Ему казалось-всюду, лишь она.

Ещё своим последуя привычкам,
Он жил уже, как будто в  странном сне.
А сердце пело серенады словно птичка,
Ч то радуется солнцу и весне.
Как будто в жизни новая страничка,
Чудесный перелом в его судьбе,
Как после ночи первый луч рассвета,
Вдруг сердце озарила встреча эта

Он лгал себе. Твердил: Простая встреча.
Расстанемся, и всё пойдёт на лад.
Но чувствовал, тоска как будто легче,
Когда встречал её волшебный взгляд.
Чуть позже, с ума шествия примета,
Ведь это верный признак говорят,
Явилось, всем привычкам вопреки,
Желание писать о ней стихи.

Он рассуждал: Уйдёт-и всё забуду.
Но заглянув в глаза ей, каждый раз
Ещё сильней привязывался к чуду,
Её не выразимо-нежных глаз.
Один, бил дома мебель и посуду.
Но лишь её увидит, и тот час
Спокойствие овладевало им.
Он становился добрым и смешным.

*автор причисляет себя к подмастерьям самого низкого звена в силу недостатка образования и природной скромности :-)


ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ