Это не плавание - одним файлом

ЭТО НЕ ПЛАВАНИЕ

он пересек, переплыл океан лет в тринадцать-четырнадцать, может, и раньше, точный возраст установить трудно, потому что он не вел судового журнала, а если и вел, то называл его по-другому и отмечал в нем события, не имеющие отношения к плаванию, он не понимал что совершает Великое Путешествие, он не замечал океана и не понял, что переплыл с одного континента на другой, точнее сказать, с континента на остров, но остров был так велик, что его можно считать континентом, между ним (путешественником) и тем материком, откуда он прибыл, теперь лежал океан, и, как он позже убедился, лишь немногие до и после него пересекали эту преграду, хотя все сказанное неточно, обо всем этом следовало бы сказать по-другому, никакого плавания не было – ни корабля, ни бурь, ни попутного ветра, вместо океана была глубокая пропасть, и способ его перемещения правильнее было бы назвать «прыжком».

РАЗБЕГ

прыжку предшествовал долгий разбег, опять же бессознательный, в непонимании направления и целей этого движения, да и само движение не сознавалось, у него не было ощущения, что он куда-то движется, хотя он испытывал сильнейшее желание убежать, настойчивое стремление покинуть свое окружение и переместиться в другое место, вот только он не знал, куда, нельзя же было всерьез принимать детские мечты о далеких звездах, а он мечтал о них и даже верил в их досягаемость для тела, не только для взгляда, возможно, эти мечты и были началом разбега, но чего-то в них не хватало, чтобы привести туда, где он потом оказался, чего-то очень важного, основания, на котором покоился тот континент, чего-то, что вознесло бы эту землю над поверхностью океана, снова океанические метафоры, привычные и неправильные, но, может быть, здесь они уместнее, обойтись же вовсе без метафор нельзя, речь без тропов была бы возвращением на родной материк, край матери и отца, поэтому он примирился с неточными метафорами, в конце концов, они же все равно понимают, о чем речь.

РАЗДВОЕННАЯ ЖИЗНЬ

с тех пор жизнь его раздвоилась. он узнавал о том, что происходило в покинутой стране, краем глаза и вполуха, неважно, можно так сказать или нельзя. какой-то частью своего «я» он еще жил там, на материке, который оставил, но больше это напоминало переживания человека перед телевизионным экраном. он видит, слышит, иногда немного волнуется, и все. по-настоящему он живет, когда отходит от экрана. если бы ему было позволено, он бы выключил этот проклятый ящик совсем, однако по условиям договора, о котором в целом он имеет очень смутное представление, он должен проводить какое-то время перед экраном. разными хитростями он пытается обойти пункты соглашения, сократить указанное там время до минимума, притушить свет, приглушить звук, перейти в режим черное/белое, и, бывает, ему это удается. ненадолго. чем же он занимается, когда покидает кресло, выходит из комнаты? он живет настоящей жизнью. да, об этом уже говорилось. и что же это такое – настоящая жизнь?

ИЗБИРАТЕЛЬНАЯ ПАМЯТЬ

он хорошо помнил то, что происходило с ним до «прыжка», там, в той стране, но все, что он видел и слышал после, не задерживалось в его памяти, лица сливались одно с другим, годы сливались один с другим, никакой хронологии, все происходящее с ним и вокруг него было лишь движением пятен на экране, и если он предавался воспоминаниям, то лишь о том времени, которое предшествовало «прыжку», о том времени, когда он жил одной, нераздвоенной жизнью, которая была еще более реальной, чем его «настоящая» жизнь, которая, эта настоящая жизнь, была как бы ответвлением, зеленой ветвью той прежней, реальной жизни, а его третья жизнь, видео-жизнь, была чем-то вроде сломанного сучка, засохших листьев.

ПОХОЖЕЕ, НО ИНОЕ

поначалу пропасть была не очень широка, но с каждым годом она делалась больше. какое-то время он сохранял привычки своей прежней жизни, свои прежние увлечения. некоторые из них даже овладевали им целиком. однако это были только временные возмущения, флуктуации. общий вектор оставался неизменным: пропасть неуклонно росла. он постепенно терял интерес к тому, что интересовало окружающих. и пришло время, когда он потерял его окончательно. в той стране, где он теперь жил, можно было смотреть фильмы, слушать музыку, читать книги. но он смотрел, слушал и читал не так, как это делали другие. можно было гулять в лесу. но лес здесь был не таким, как в том краю. да, многое здесь внешне походило на то, что встречалось и в прежнем мире, но по сути было совсем иным.

ТРАМПЛИН

книги, музыка, фильмы были тем трамплином, с которого он однажды и совершил свой прыжок. кроме этого устройства, необходимо было и нечто другое – место, куда бы он мог приземлиться. трамплин был построен раньше, но от него не было никакого толку, пока не появилась другая земля, место для приземления – поначалу лишь пятачок, которого хватало для пяток, может быть, для ступней.

СПОСОБ ПЕРЕДВИЖЕНИЯ

прыжок означал перемену места, точнее перемену мест. текст и примечания как бы поменялись местами. основной текст ушел в сноски, а примечания сделались основным текстом. поэтому он читал не то, что читали другие. а если и то же самое, то придавая этому другое значение. разные уровни. может быть, здесь подошла бы метафора вывернутой перчатки. левое и правое поменялись местами. день и ночь. явь и сон. внутри и снаружи. вот это и был прыжок. в глубину. он стал жителем подводных глубин. а на берег выбирался не иначе, как в скафандре. представьте шар заполненный водой, и в нем – существо, напоминающее человека. оно перебирает ногами и руками, как белка в колесе. и шар катится. вот так он передвигался по суше, когда его к этому вынуждали. а случалось это довольно часто.

РАННИЕ ГОДЫ

каким его запомнили одноклассники? мне удалось разыскать несколько свидетелей его детской, еще не раздвоенной жизни. они охотно (за мой счет) поделились своими воспоминаниями. по их словам, он выделялся отличной памятью, любовью к чтению и нелюбовью к командным играм – футболу, волейболу, баскетболу. вид у него был задумчивый, и он часто шевелил губами, будто что-то бормотал про себя. девочки считали его симпатичным, но он ими не интересовался. у него был друг, с которым он позднее поссорился. игры с мячом, как уже было сказано, он не любил, зато неплохо прыгал в длину и высоту. все это, напоминаю, относится к тому времени, когда он еще не перепрыгнул через пропасть. да и самой пропасти еще не было, хотя, трещина, по-видимому, уже появилась.

ТАЙНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

таким он остался в памяти одноклассников и учителей. но что он представлял сам по себе, так сказать, изнутри? велико ли было тогда расхождение между внешним и внутренним? он не вел дневника – странно было бы этого ожидать от ученика начальной школы. есть, однако, основания полагать, что начало раздвоения, или удвоения, смотря по тому, что имеется в виду, относится к дошкольному возрасту. мне эти основания представляются убедительными, но я не стану их здесь приводить – сведения получены не совсем законным способом, и пустить их в оборот значило бы поставить по угрозу все предприятие.

ШОССЕ В ПУСТЫНЕ

стекло опущено. он ведет машину правой рукой, облокотившись на левую. выставив локоть в оконный проем. свесив левую руку за дверцу. шевеля пальцами левой руки. покачивая головой. в такт музыке. громкой и яростной. заглушающей шум мотора. по обеим сторонам дороги – пустыня.

ЛУЧШЕЕ ИЗ ОДИНОЧЕСТВ

с тех пор задумчивость его усилилась. он искал одиночества. и находил его в долгих прогулках по городу или в темноте зрительного зала. звук в кинотеатрах тогда был не таким громким. не нужно было заглушать хруст кукурузы. уединение в кинозале он предпочитал всем другим. почти всем. бывало, что рабочие часы у матери и отца совпадали, и тогда, вернувшись из школы, он попадал в самое лучшее из уединений. в кресле, на диване он читал книги или слушал музыку. «с тех пор» – значит после того, как он оказался по другую сторону, на новом материке.

ТОГДА И ПОТОМ

все было по-другому, когда с ними жила няня. он не знал, что такое одиночество. и не жалел об этом. родители тогда чаще бывали дома. кто-то один или оба вместе. но потом что-то случилось. и матери, и отцу пришлось сменить работу. теперь он видел их реже. и разговаривали они с ним меньше. няня ушла, когда он поступил в школу. он не любил оставаться один. в свободное время он играл возле дома с соседскими мальчишками. вызвать кого-то не всегда получалось. тогда он занимал себя чтением. он читал фантастику и приключения. покупал книги в соседнем магазине. родители не всегда давали ему на это денег. и тогда он тайком вынимал деньги из их кошельков. не считая это воровством. уверенный, что если пропажа и обнаружится, наказание будет легким.

ПИАНИНО

в том же доме жила учительница музыки. и некоторые дети учились играть на пианино. одна девочка уже могла сыграть вальсы и мазурки Шопена. это обстоятельство можно считать роковым. не то, что кто-то из соседок мог сыграть Шопена, а то, что в доме жила учительница музыки, дававшая частные уроки. денег на домработницу у родителей не было, но деньги на его обучение нашлись. поначалу он занимался в квартире учительницы, на ее инструменте. а когда она сказала, что у него хорошие способности, слух и все такое, родители купили в кредит подержанное пианино. то, что пианино было старым, казалось ему оскорбительным. но учительница похвалила фирму (немецкую), сказав, что такой инструмент лучше нового отечественного. и это его утешило.

ПЕРВЫЕ ЗНАКИ

девочка, так замечательно игравшая Шопена, интересовалась больше эстрадной музыкой. один из многочисленных примеров непостижимой противоречивости человека и мироустройства. не сказать, что этот был первым. логика здесь не помогала. он пытался убедить ее, что она оскорбляет Шопена, посещая эстрадные концерты, слушая поп-музыку, собирая фото всех этих поп-шоу-звезд. безрезультатно. возможно, уже тогда под поверхностью начались тектонические сдвиги, плиты смещались. и сама его любовь к серьезной музыке указывала на то, что в литосфере его души совершаются какие-то катастрофические процессы.

КОРОЛЕВСКАЯ ТЕМА

вредоносное действие серьезной музыки нельзя преувеличить. эта музыка серьезна, даже когда прикидывается вальсом или мазуркой. но серьезность ее фальшива. она серьезна как прохладные залы музея. она хранится в сосудах, извлеченных из усыпальниц. исполнитель откупоривает сосуд – и запах тления распространяется по залу. так же серьезны кладбища. тот, кто любит серьезную музыку, любит и кладбища. побывайте на исполнении «Музыкального приношения» Баха. сделать это не так-то просто – произведение исполняют редко. но при желании и средствах можно в сводной афише европейских концертов отыскать такой, где прославленный камерный ансамбль будет играть это великое сочинение. зарезервируйте себе билет и место в гостинице. поезжайте в эту страну. посетите этот концерт. «Приношение» звучит больше часа. написано в миноре. отклонения в мажор можно пересчитать на пальцах одной руки. играют тихо. на старинных инструментах. в зале полумрак. публика почти не дышит. ни скрипа, ни кашля. полчаса. три четверти часа. полный час. час с четвертью. каноны чередуются с ричеркарами. без усердного и долгого изучения нот разобраться в построении частей невозможно. запоминается лишь тема, которую Бах взял у прусского короля Фридриха Великого. Фридрих, видимо, был не только великим королем, но и до крайности меланхолическим человеком. Фридрих Великий, он же Фридрих Серьезный. теперь, когда вы уяснили себе, что такое серьезная музыка, возвращайтесь домой. и пусть в наушниках у вас всю дорогу поют Эминем, Бибер, Пинк, Адель и Рианна.

КАЖДОМУ СВОЕ

шумит мотор, шелестят покрышки, свистит ветер, но все эти природные, или почти природные, звуки заглушает голос юного Джастина. I'm sixteen and I thought that you'd be mine, I used to tweet you and text you and call you and hit you on Facebook all the time. так рано приходят разочарования. We were on i-Chat all night long, listening to our favorite songs. сходство интересов еще ничего не значит, чувак. а вот различие интересов означает многое. хотя и тут ничего не скажешь наверняка. есть и другие факторы. может получиться и не получиться. да. не все в восторге от Джастина. не все тащатся от девчоночьего его голоса. ну так что из этого. каждому свое. кому не нравится, могут слушать Спрингстина. или Баха.

ИГРАТЬ ШОПЕНА

если ты  без запинок играешь Шопена, это еще ничего не значит. Марджи тоже играла Шопена. она знала, кто такой Зубин Мета. вдобавок он жила по соседству с поэтом. точнее, поэт жил по соседству с ней. но это ничего не значит. не значило. если бы он был чуть взрослее и жил по соседству с Марджи, у них тоже ничего бы не сложилось. несмотря на ее любовь к серьезной музыке, Марджи оставалась «по эту сторону». она не могла «прыгнуть». по правде, она немногим отличалась от любителей телесериалов. любить сериалы не то же самое, что быть серьезным. скорее, наоборот. постепенно он учился распознавать приметы своего одиночества.

––––––––––––––––––––
     «Марджи обычно принималась играть Шопена, когда садилось солнце». – Буковски. «Головняк».

СПОСОБЫ БЕГСТВА

если раньше он искал общества и бежал одиночества, то теперь он бежал людей и стремился к уединению. основным его чувством было: он «не принадлежит себе». однажды он попытался подсчитать, сколько приказаний он получает за день, сколько слышит глаголов в императиве, и сбился на второй полусотне. он не был полностью свободен, и когда оставался один. будущее стучало в его голове множеством крепких клювов: школьные задания, домашние поручения. существовало три способа отвлечься. самый доступный – чтение. из книг лучше всего для этой цели подходили приключенческие и фантастические романы. потом – фильмы. предпочтительнее – в кинотеатре. и наконец – музыка, которая возвращала его к себе, настраивала на серьезный лад. был еще и четвертый способ – прогулки по городу и путешествия за город. в этом случае он тоже не «забывался», а, наоборот, «пробуждался» (как и тогда, когда слушал музыку). в этих странствиях он принадлежал самому себе, а мир, со всеми его загадками, принадлежал ему. сердце его расширялось, и мир, в котором он жил, расширялся. бродя по окрестностям, он чувствовал себя литературным персонажем. но приближался ли он при этом к самому себе? разве у него было тогда «я»? приближаться было не к чему. и всего его усилия сводились к тому, чтобы отстраняться, отгораживаться, удаляться, уходить, убегать.

БОЛЬШАЯ ЦЕЛЬ

и все же он выступал на школьных вечерах и принимал участие в школьных конкурсах. он даже получил несколько грамот. несколько раз он твердо решал, что станет пианистом. занимался по многу часов в день. но заметных успехов не было. и пыл его остывал. однако эти периоды увлеченности ему запомнились. большая цель делала жизнь осмысленной, серьезной. это было самое важное – найти в жизни цель. цель делала жизнь выносимой. музыка была одной из таких возможностей. так ему казалось. но эта возможность оказалась миражом. он понял, что не станет музыкантом. и когда родители спросили его, не хочет ли он поступить в музыкальное училище, он ответил «нет».

ЛЮБОВЬ – ЭТО ЕЩЕ НЕ ВСЕ

учительницу музыки, с которой он занимался в детстве, звали Рахиль Абрамовна. какое дивное имя. она приучила его высоко поднимать кисть. сомнительная методика. строгая учительница. строгая госпожа. может быть, поэтому он и потерял свободу в движениях. или не обрел ее. хотя у нее были и другие ученики. и они играли те же вальсы быстро и без ошибок. значит, дело было в нем самом. что-то его стесняло. исполнительское искусство нуждается не в любви к музыке, а в свободе движений. есть множество меломанов, не способных сыграть простейшую гамму. любовь – это еще не все.

ПРЕДПОЧТЕНИЯ

он не ценил произведений в мажоре. зато минор сам по себе уже имел для него какой-то смысл. вряд ли он вынес бы до конца «Музыкальное приношение». но Третий концерт Бетховена был его любимым произведением. о чем это говорит?

СПУТНИЦА

приглядевшись, можно различить, что на сиденье справа сидит его подружка. в коротком платье без рукавов: шея открыта, руки открыты, колени открыты. его ладонь на ее бедре. так они странствуют по пустыне. под песни Джастина Бибера. или Джастина Тимберлейка.

МОЛЧАТЬ, СКРЫВАТЬСЯ И ТАИТЬ

поначалу ему казалось, что, приобщаясь к музыке, он приобщается к избранным. к тем немногим, кто любит музыку, кто живет музыкой. принадлежностью к этим немногим можно было гордиться. и он гордился. хотя и никому не говорил своей гордости. на концертах он чувствовал себя в «своем кругу», среди «посвященных». он словно бы принадлежал к тайному ордену. о собраниях этого ордена открыто извещалось в афишах по всему городу. но он все равно оставался тайным – то были извещения «для своих». позднее, однако, он убедился, что сходство душ в этом обществе мнимое. среди избранных он чувствовал себя таким же чужаком, как и среди всех остальных. они любили музыку по-другому. он убедился в этом после  долгих споров. постепенно он пришел к убеждению, что о музыке вообще лучше ни с кем не говорить. так же, как и о книгах, фильмах. он понял, что своими впечатлениями от увиденного/услышанного/прочитанного лучше ни с кем не делиться. его идеалом стали молчаливые герои, вроде Гримо, Мак Наббса и Филеаса Фогга, эсквайра. он часто обещал себе, что не скажет за день ни слова. или будет говорить только в случае необходимости. например, когда в школе вызовут к доске. иногда ему почти удавалось сдержать свое обещание. но этого «почти» было достаточно, чтобы он чувствовал себя виноватым. чувство вины было неразрывно связано со стремлением к идеалу. это были как бы две стороны одной монеты, одной медали.

ВЕЩИЕ СНЫ

это было что-то вроде замедленного землетрясения, когда по земле бегут трещины, они расширяются, и человек видит себя на пятачке, окруженным бездонными провалами. ему снилось что-то похожее. вещие сны.

КИПАРИСЫ

можно сказать и по-другому: его обступали стены молчания. черные кипарисы. они росли незаметно, но с каждым годом становились все выше.

РАВНОВЕСИЕ, ПОТЕРЯННОЕ И ОБРЕТЕННОЕ

ошибочно было бы представлять его все время хмурым. ему нравились французские комедии. он мог рассмеяться над анекдотом. сочинял шуточные стихи. он сочинял пародии. но все это не затрагивало глубины. там, в глубине, он оставался печально-серьезным. по-настоящему его трогали только печальные пьесы и романы, заканчивавшиеся смертью главного героя. он смотрел на жизнь как бы со стороны или, скорее, с возвышенности. человеческая история представлялась ему шествием слепых – вроде того, что изображено на картине Брейгеля. в юности эта меланхолия уравновешивалась энтузиазмом, связанным с развитием науки и техники, познанием Вселенной. но чем дальше, тем больше это развитие, познание представлялось ему лишенным конечной цели, а значит, и смысла. он примеривал на себя портрет одного из персонажей фантастического романа Жерара Клейна: «горькие складки в уголках тонкогубого рта говорили о давней усталости. он не находил удовлетворения ни в себе самом, ни в мире, где он жил». меланхолия его росла и после «прыжка». но, открыв для себя внутреннюю реальность, он мог сопротивляться ей, меланхолии, сосредотачивая свои мысли на внутреннем. это придавало ему силы и для того, чтобы вести жизнь во внешнем мире. равновесие его детских лет отчасти восстановилось, однако главным элементом его душевной конструкции теперь было внутреннее, а не внешнее. можно спросить: разве не то же самое происходит со всеми детьми? нет. все в какой-то мере открывают внутреннюю реальность, но далеко не всем открывается в ней то, что открылось ему.

––––––––––––––––––––––––––––
       «Горькие складки в уголках тонкогубого рта говорили о давней усталости. Он не находил удовлетворения ни в себе самом, ни в мире, где он жил». – Жерар Клейн. «Время не пахнет».

ВЫНУЖДЕННАЯ ОСТАНОВКА

они по-прежнему пасутся вдаль до помоге. грустыня слева. грустыня справа. приспело время сплавить нужду. припечется делать это на незакрытом месте. она при саживается на колпочках справа от машковины. он устраивается слева. холмце парит немилосердно.

ПРЯТКИ

в остальном он походил на своих сверстников. никто не догадывался, что он эмигрировал в свой внутренний мир. во-первых, потому, что снаружи это было незаметно, и он прилагал немалые усилия к тому, чтобы это оставалось незаметным. во-вторых, они просто не подозревали о возможности такой эмиграции. та страна, куда он переселился, не значилась на их картах. поэтому его часто принимали за «своего». но он не был «своим». после «прыжка» он принадлежал только самому себе. для всех остальных он был чужим. так, по крайней мере, он воспринимал это изнутри, стараясь, чтобы снаружи об этом никто не догадался.

ВЫБРАТЬ РОЛЬ

никаких проблем с учебой у него не было. он легко получил аттестат. за время, проведенное в школе, он выучился играть на фортепьяно – так, что мог сыграть десяток этюдов Шопена, прочел сотни книг, просмотрел сотни фильмов, получил первый разряд по фехтованию, а также первый (не слишком приятный) сексуальный опыт (и несколько других, удачнее) с девочкой из параллельного класса, два раза побывал в Москве, провел целый день в Эрмитаже, был сильно избит, попробовал наркотики, попробовал рисовать, написал фантастический рассказ и послал его в издательство (ответа не было). но он все еще не знал, что делать с собой, не представлял, чем будет заниматься дальше. стать ли ему фехтовальщиком? инструктором подводного плавания? егерем в сибирской тайге? он примеривал на себя разные роли, и ни одна ему не подходила. в конце концов он согласился на уговоры родителей и поступил на исторический факультет.

ФОРТУНА

это была благополучная семья. да. семья была благополучной. конечно, бывают и более благополучные семьи. нельзя сказать, что его семья была самой благополучной. но он вырос в благополучной семье. это факт, несомненный факт его биографии. ему повезло, что он вырос в такой семье. это была удача. не так-то много благополучных семей. и он вырос в одной из них. пусть не самой благополучной. но, безусловно, в благополучной. потому-то в юности с ним не приключилось ничего особенного. не случилось никакого несчастья. кое-кто, те, что из неблагополучных семей, бывает, прыгают из окна. но его семья была благополучной. он тоже совершил прыжок, точнее, с ним приключился прыжок. но другого рода. это не то же самое, что выпрыгнуть из окна. это другое дело. потому что он вырос в благополучной семье. благополучная семья – такая редкость. а он даже не сознавал, как ему повезло.

ПЕРСПЕКТИВЫ

кое-что из перечисленного может показаться неправдоподобным. например, его успехи в фехтовании. но у него была отличная реакция. и он зачитывался Дюма. увлечение мушкетерами переросло в увлечение французским языком и фехтованием. он записался в спортивную секцию. он был высокого роста, и позднее, когда он освоил азы, тренер посоветовал ему выбрать шпагу, а не рапиру. в языке его успехи были не такими большими. он решил за год прочесть «Трех мушкетеров» на французском. но план  оказался невыполнимым. ему пришлось бы читать по две страницы в день. он остановился на шестой главе, и с тех пор уже никогда не пытался читать Дюма по-французски. поступая на исторический факультет, он предполагал заниматься историей Франции XVII века. все это было очень последовательно с его стороны. да и с другой стороны, снаружи, могло показаться, что жизнь его начинает приобретать четкие очертания. аспирантура в столице. женитьба на профессорской дочке. стажировка за границей (в Париже). лекции. научные работы. международные конференции. награды и звания. дети. отдых на южных островах. он и сам был бы не прочь прожить такую жизнь. но в действительности он уже эмигрировал в «свою страну». и последствия этой эмиграции проявились довольно скоро. 

РЕПАТРИАЦИЯ

эти объяснения ничего не проясняют. сказанное остается неправдоподобным. здесь может помочь лишь одно замечание: по отношению к нему неправдоподобно все внешнее. что бы с ним ни случилось в этом мире, оно будет неправдоподобным. или таким же правдоподобным, как и многое другое. поэтому не имеет значения, что будет сказано о его внешней жизни. все сказанное будет вводить в заблуждение, уводить в сторону. он и сам долго не сознавал, насколько ему безразлично то, что снаружи. даже после «прыжка» он долго не понимал себя. много сил уходило на то, чтобы приспособиться к внешней жизни, вписаться в нее. но на самом деле ему это было не нужно. он уже основал колонию. правильно ли сказать: «колония»? разрыв был слишком велик. никаких связей, никакого сходства с метрополией. скорее, репатриация, возвращение к изначальному. как если бы упавший на Землю метеорит пустился в обратный путь.

СКАЗАННОЕ И УСЛЫШАННОЕ

его интерес к внешнему иссякал по мере того, как росло убеждение, что люди отгорожены друг от друга, каждый замкнут в самом себе, на самом себе, никакое взаимопонимание невозможно, любой разговор – это два чередующихся монолога, даже беседы двух близких друзей происходят в «интерзоне», где сказанное не совпадает с услышанным, в стратосфере, где «я» не может дышать, а там, где оно дышит, расстилается пустыня, безлюдный край, который поначалу казался ему чересчур суровым, не подходящим для жизни, но потом он понял, что облик этой местности зависит от обитателя. пустыню можно превратить в сад.

МЕЧТЫ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ

он был строптивым и амбициозным ребенком. в играх он всегда старался побеждать. любил состязания и хотел быть первым. верил, что когда-нибудь совершит «великое». но постепенно чемпионские амбиции в нем ослабевали. любые усилия, любая деятельность стали вызывать у него тоску, отвращение. он предпочитал пассивные удовольствия: читать книги, слушать музыку, смотреть фильмы, гулять и грезить. «его заветной мечтой было устроиться в уютном городке, жить в окружении книг, наслаждаться музыкой, солнцем, иметь добрых соседей и любить милую женщину». знаменитый фантаст нарисовал здесь точный его портрет. все было верно, кроме мечты о соседях. счастливую жизнь он представлял как жизнь одинокую. с милой подругой – да, но никаких соседей. окончив школу, он перестал встречаться с одноклассниками, а в университете ни с кем близко не сошелся. у него не было друзей. и добрые соседи были ему не нужны. в остальном же описание Шекли было правильным. он хотел бы жить в красивом палаццо, где-нибудь в Италии: огромный зал под библиотеку, поменьше – для рояля, терраса, посещаемая южным солнцем, густой и высокий сад. найти подругу казалось совершенно невероятным. по сравнению с палаццо, эта «милая женщина» казалась миражом – таким же, каким казалось палаццо, по сравнению с его реальным жилищем. он завидовал Флоберу, который проводил дни в своем поместье, среди книг, в обществе любимых псов, и отшельнику из Вермонта. увы, он не мог надеяться, что получит усадьбу в наследство, и не видел, каким способом мог бы заработать сумму, достаточную, чтобы купить хотя бы маленький особняк и жить всю оставшуюся жизнь на ренту. по всему выходило, что он проведет жизнь в обычном многоэтажном доме, в крохотной квартирке, будет задевать косяки плечами и притолоку головой, подниматься к себе на лифте, спускать мусор в мусоропровод, ездить в автобусе или метро на работу, каждый день видеть чужие лица, вести неинтересные разговоры, выполнять скучные обязанности, возвращаться домой усталым, а потом еще готовиться к завтрашним лекциям или урокам (если он будет работать преподавателем). общество завладеет его временем, мыслями.  ради такого будущего не стоило особенно напрягаться. и он учился так себе, спустя рукава.

–––––––––––––––––––––––––––––––
     «Его заветной мечтой было устроиться в уютном городке, жить в окружении книг, наслаждаться музыкой, солнцем, иметь добрых соседей и любить милую женщину». – Р. Шекли. «Вор во времени».

ПОГОНЯ

они несутся по шоссе, проложенному в пустыне. на груди у него спрятан важный документ. пророчество о конце света. кое-кто еще хочет заполучить эту бумагу. за ними гонятся – на машинах, вертолетах, подводных лодках и поездах. им важно успеть добраться до места, где они будут в безопасности. там их не найдут. и у них будет время подумать, что делать дальше. могут ли они остановить надвигающийся Армагеддон. или все уже решено, и мир доживает последние дни. тревожные мысли о конце света их возбуждают. поставив автомобиль на автоматическое управление, он нажимает кнопку и превращает салон в уютную пещеру, специально приспособленную для любовных утех. он припадает губами к ее бедрам, прохладным и гладким. они не занимались любовью почти половину суток – с тех пор, как сели в автомобиль.

ПОВОРОТ ПРОЖЕКТОРА

жизнелюбие в нем не сдавалось еще лет десять. то и дело пробуждался интерес к событиям, близким и далеким, жажда общения, разговоров. жизнь казалась увлекательной, будущее – горой подарков. но он сознательно подавлял в себе эти вспышки. настраивал себя на серьезный, то есть меланхолический лад. разрушал собственные надежды, избегал людей, девальвировал все, что его увлекало, соблазняло. «вспышки» делались все реже. и постепенно в нем установился штиль. застывшее море под пасмурным небом. но эта картина будет неполной. в нем происходили и другие изменения. расширялись внутренние владения. метафора суши. пятачок, на котором он оказался после «прыжка», рос, превращаясь в материк. и этот край был полон жизни. здесь он чувствовал себя в безопасности. это была «хорошая страна», «последняя хорошая страна». единственная хорошая страна. его жизнелюбие не заглохло, а эмигрировало вместе с ним. можно сказать, что оно обратилось на другое. будто прожектор повернули на два прямых угла.

––––––––––––––––––––––––––––––
«Последняя хорошая страна» – рассказ Э. Хемингуэя.

ЕГО ЦЕЛЬ

то, к чему он стремился, можно назвать «самодостаточностью». он хотел быть независимым от людей. от их любви и равнодушия, от их похвал и порицаний. он хотел, чтобы ему во всем было достаточно самого себя. поэтому ему так нравились герои вестернов, «одинокие волки».

ТРУД И УДАЧА

благодаря удаче и упорному труду над собой, он превратил «заброшенность» в «недосягаемость».

НЕУДОВЛЕТВОРЕННОСТЬ ПРОЧИТАННЫМ

в одной из книг он наткнулся на признание автора: «Первые романы, прочитанные в подростковом возрасте, служили мне укрытием от семьи, от внешнего мира, и не исключено, от отсутствия смысла во вселенной». но все романы, включая и те, что написал сам автор, лишь подменяли одну семью другой (или другими), реальный внешний мир – другим, выдуманным внешним миром. ни один автор не оставался в самом себе, а выходил во внешнее, создавал мир еще более внешний, чем тот, от которого он бежал.

УХОДЯ, ОСТАЮТСЯ

он завидовал отшельникам, вроде Сэлинджера, Пинчона, Бланшо. но ему не нравилось ничего – совсем ничего – из того, что они написали. первые два, отгородившись от мира, думали все равно о мире. а третий думал непонятно о чем.

ПОДХОДЯЩЕЕ СЛОВО

если бы он знал слово «алекситимия», он сказал бы, что вырос и продолжает жить среди людей, страдающих от этого заболевания. никто не говорил, не писал о том, что его интересовало, что было для него самым важным, и о чем он сам ничего толком не мог сказать.

ПОСЛЕДНЯЯ ХОРОШАЯ СТРАНА

другой подходящий термин – «аффективное уплощение», или эмоциональная поверхностность. он жил среди таких плоскатиков. не удивительно, что ему пришлось эмигрировать. удивительно, что ему это удалось. виза была выдана без официального запроса. но существовал, конечно, неофициальный запрос. последняя хорошая страна, где предупреждают ваши желания. где способны на эмпатию. джунгли эмоций. где каждая лиана может завибрировать в тон твоему настроению, каждая скала, каждый камень – отозваться эхом.

–––––––––––––––––
«Последняя хорошая страна» – рассказ Э. Хемингуэя.

НЕ ТАКОЙ, КАК ДРУГИЕ

ему не нужны были все эти посиделки в барах и кафе, тусовки на танцполах, крики на стадионах. люди собираются в публичных местах, чтобы избавиться от одиночества. а он искал место, где мог бы спрятаться от людей.

НИЧЕГО ЛИШНЕГО

он закрыл все аккаунты в социальных сетях, оставил один почтовый ящик, а по TV-ящику смотрел только Animal Planet, и то не часто.

ВОПРОС И ОТВЕТ

но, может быть, все было наоборот? может быть, он сам выказывал признаки прогрессирующего аутизма? ответ: нет, нет, и еще раз нет.

МИССИЯ НА МАРС

он вздремнул, а когда проснулся, спутницы уже не было. не было и прежней равнины, и дороги. кругом были песок и камни. бурые камни, большие и поменьше, разбросанные по желтому песку. причудливой формы. все это напоминало марсианский пейзаж. и машина, в которой он сидел, была уже не «бьюиком» и не «шевроле». и не «хаммером». это был большой космический ровер. и под колесами ровера действительно хрустел марсианский песок.

ТЕСТИРОВАНИЕ

он умел понимать и выражать свои эмоции. в торонтском тесте на алекситимию (TAS) он набрал 48 пунктов, в то время как нормальным результатом считается 62 и ниже.

ШКАЛА СРАВНЕНИЯ

глубина его одиночества сравнима с глубиной его удовлетворения, которое он испытывает, когда достигает дна.

ОДИНОКИЙ И БЛАГОПОЛУЧНЫЙ

несмотря на свое отвращение к внешнему, с внешней стороны он был вполне благополучным ребенком, подростком, юношей, молодым человеком, а потом и зрелым мужчиной. среди его знакомых не было наркоманов, никто не покончил жизнь самоубийством, никто не сидел в тюрьме. ни одного представителя/представительницы секс-меньшинства. ни одного гангстера, сутенера, торговца оружием, параноика, шизофреника, кататоника, педофила, каннибала, алкоголика, бездомного, ВИЧ-инфицированного, аутиста, дистрофика, толстяка. ни одного из тех, о ком пишут романы, снимают фильмы. ни одного их тех, кто являются героями нашего времени. ни одного политика. ни одного военного. ни одного танцовщика, ни одного поэта. никого из мира богемы. никого из мира истеблишмента. может быть, это не такой уж редкий случай. но ему, кроме того, скучно было читать книги и смотреть фильмы, рассказывавшие истории о корпоративных служащих, офисных клерках, домохозяйках, бизнес- и шоувуман, киллерах, жертвах сексуального насилия, членах общества анонимных алкоголиков, подростках на игле, отморозках, горячих девочках, молодых властолюбцах, стареющих сластолюбцах, мусульманках, выбравших западных образ жизни, и светлокожих студентках, выбравших паранджу и джихад, о борцах с глобализацией и о тех, кто борется с борцами. все это было ему не интересно. герои этих историй занимались тем, что его нисколько не интересовало. не имело к нему отношения. и, в отличие от множества других благополучных с виду людей, он не пытался разнообразить свою благополучную жизнь книгами и фильмами такого рода. хотя другие найти было трудно. если говорить о современных. старые книги и фильмы тоже оставляли его неудовлетворенным. во-первых, в них тоже было слишком много внешнего. во-вторых, от них веяло прошлым. и этот ветер как бы отталкивал его. он нашел только одну книгу, написанную затворником о затворнике и для затворников, вроде него. но и персонаж этой книги тосковал по внешнему миру. он не мог жить с самим собой. его уединение было то ли следствием, то ли причиной невроза. никто не написал о благополучно уединившемся. религиозные отшельники тоже не довольствовались собой – они искали компании Бога.

ЛОЖНАЯ МУДРОСТЬ

если с юности не станешь деловым человеком, жизнь быстро разделается с тобой. поначалу он думал так же, пытался стать деловым. и потом, после «прыжка», думал, что ничего не изменилось. лишь постепенно набрался храбрости послать эту мудрость к черту. на самом деле жизнь была не такой уж плотоядной. она терпела отшельников. может быть, даже любила их.

ЧЕГО НЕ ХВАТАЛО ГЕРЦОГУ

от герцога Жана он отличался прежде всего здоровьем. вот чего не хватало последнему представителю дез Эссентов – здоровья. а без этого даже комфортабельный особняк с комнатами для книг, рояля, картин и прочего покажется больничной палатой.

––––––––––––––––––––
Жан дез Эссент – персонаж романа. Ж.-К. Гюисманса «Наоборот».

ПУСТАЯ МОГИЛА

он был последним из экспедиции. остальные погибли. несчастные случаи. марсианская инфекция. негостеприимная планета. как будто на Земле не хватает песка. жажда спасения, стремление к социальным преобразованиям выдохлись. их заменила мечта о встрече с внеземными существами. открытие микробов на Марсе – событие, поважнее всех бунтов и революций. надеяться на встречу с Богом бесполезно, так будем грезить о встрече с инопланетянами. какими бы они ни были. и здесь – страх перед одиночеством. не жажда власти, не либидо, не влечение к смерти движут людьми, а страх одиночества. настоящая революция заключалась бы в том, чтобы избавить их от этого страха. научите каждого довольствоваться самим собой. сфера личной коммуникации должна быть уничтожена. по обоюдному желанию. и тогда. а как быть с коммуникацией массовой. безличным общением. оно тоже отомрет. останется лишь деловая переписка. роботы нужны, чтобы избавить людей от общения друг с другом. между тем запас энергии подходит к концу. ровер скоро остановится. и тогда водителя настигнут эти твари. марсианские хищники. искореженный аппарат, может быть, и найдут. но никаких человеческих останков. ничего. позднее на кладбище для космонавтов пустая могила будет покрыта плитой с надписью: «родился на Земле. умер на Марсе».

ДЕФИЦИТ ВООБРАЖЕНИЯ

людям без воображения никогда не понять, что мечтать о путешествиях гораздо приятнее, чем совершать их.

МИРНАЯ ЖИЗНЬ

родившись в благополучной семье, он и вырос благополучным ребенком, подростком, юношей. никто из его родственников не умер насильственной смертью. и сам он ни разу в жизни не сталкивался с насилием. школьные и уличные потасовки не в счет. тем более, что в этих случаях он был чаще зрителем, чем участником. он жил в мирное время. не служил в армии. никогда не посещал Освенцим. городскую тюрьму видел только снаружи. он знал, где находится «дом сумасшедших», но у него никогда не возникало желания посмотреть на это здание. и он никогда не сталкивался с безумцами. картины насилия, психических расстройств он видел только в кинотеатрах и на экране телевизора. а после того, как сбыл телевизор и перестал смотреть фильмы, насилие вообще ушло из его жизни. конечно, он посмотрел и прочел достаточно, чтобы увериться: жизнь – это выставка жестокости. он узнал это не на собственном опыте. но его восприимчивость была так велика, что хватило и непрямого познания. в этом он был похож на герцога Жана. тот мог вообразить себя путешествующим в прериях или Гималаях так ярко, что ему уже не нужно было отправляться в дорогу. парижской купальни было достаточно, чтобы он почувствовал себя на берегу южного моря, запаха каната – чтобы он оказался на корабле.

ОНИ НАЗЫВАЮТ ЭТО «РАДОСТЯМИ ЖИЗНИ»

короче, он отказался от всего того, что обычно называют «радостями жизни». но это не означает, что радость ушла из его жизни. секс, наркотики, рок-н-ролл, рэп, диско, любовь, посиделки в барах и путешествия – все это для тех, кто не видит в жизни никакого смысла, кто, по правде говоря, не любит жизнь, боится смерти, пытается как-то забыться, забыть о своем ужасе перед жизнью/смертью. но он нашел кое-что получше. он не испытывал страха. уединение его было тихим, мирным, благополучным.

НЕПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ

из всех своих литературных сокровищ герцог Жан больше всего ценил «Сатирикон». он был непоследователен. поэтому и вернулся в столицу. ему пришлось вернуться. он не нашел в себе того, что мог бы найти, будь у него побольше здоровья, решимости и удачи. как он завидовал тем, кто спокойно живет в уединении, ни с кем не разговаривая, целиком уйдя в самих себя. бедняга. его отец был чиновником министерства внутренних дел. затворником нужно стать до того, как растратишь здоровье на женщин и кутежи. а если у тебя его никогда и не было, лучше оставайся среди людей.

––––––––––––––––––––––
     «Есть же на свете люди, думал дез Эссент, живущие в уединении, ни с кем не разговаривающие, целиком ушедшие в себя». – Ж.-К. Гюисманс. «Наоборот».

МУЗЫКА НА ДОМУ

герцог перестал слушать музыку, потому что для этого требовалось посещать концерты. его пищеварение, несомненно, исправилось бы, и бессонница его оставила бы, если бы он имел возможность слушать Шуберта на дому.

МЕСТО ДЛЯ ШУБЕРТА

он (не герцог) всего лишь хотел создать вокруг себя пространство, в котором музыка Шуберта значила бы что-то, и даже многое, где нашлось бы место для Шуберта.

ПРЕИМУЩЕСТВО МУЗЫКИ

музыка тоже рассказывает истории – как и литература. но эти истории не наскучивают. сонату Шуберта можно слушать десятки раз и с тем же вниманием. но вряд ли найдется человек, прочитавший двадцать раз «Идиота», «Парфюмера», «Осень патриарха» или «Бойцовский клуб».

КАБИНЕТ

свой кабинет, площадью примерно 14 кв. м., он обставил так: по стенам – книжные шкафы до самого потолка, в каждом – по восемь полок; в углу напротив широкого окна – небольшой компьютерный столик (печатая, он сидел спиной к окну); над монитором – навесная полка (три доски друг над другом) с книгами, видеокассетами и безделушками; на двери в другом углу – постер с Мэрилин Монро (Marilyn in Mink), на стене возле двери – постер Beatles; между дверью и столиком – невысокий застекленный шкаф, приспособленный, конечно, для хранения книг; на стеклах – два черно-белых коллажа из снимков, которые когда-то были частью биографий Фицджеральда и Хемингуэя; шкаф был глубоким, книги стояли в нем в два ряда; на шкаф он поставил еще одну застекленную книжную полку, придвинув ее к стене; половина верхней части шкафа оставалась свободной, и туда можно было ставить и класть разные вещицы: старинные часы, барометр, бюстик Шиллера, позолоченную пластиковую черепаху, панцирь которой был украшен десятью квадратными зеркальцами; эту черепаху он купил в память о попытке герцога Жана инкрустировать панцирь живой черепахи драгоценными камнями; еще у двери стоял сделанный по его чертежам шкафчик для CD; в его коллекции была вся классическая музыка от Палестрины до Рима, весь джаз от Армстронга до Райтнаура, и весь рок от Чака Берри до The White Stripes; еще один книжный шкаф стоял перпендикулярно боковой стене и делил всю комнату в пропорции 2:1; между этим шкафом и окном получался уютный закуток, где стояло удобное кресло на колесиках и торшер с двумя лампами; держатель для нижней можно было изгибать под любым углом, и это было удобно для чтения; к задней стенке шкафа он придвинул небольшой письменный стол, а стенку обклеил картинками из журналов, буклетов и концертных афиш; на шкаф он поставил макет трехмачтового парусника и позеленевший кувшин из-под грузинского вина; стол же был завален всякого рода мелочью и книжками, которые он читал. это описание как будто не вяжется с тем, что было сказано раньше. позднее, возможно, его кабинет будет описан по-другому.

ВЕНЧАНИЕ

его отлучка на Марс закончилась благополучно. он снова в своем «бьюике», «ниссане», «хаммере». несется по пустынной дороге в безлюдной местности. куда он так спешит? на собственную свадьбу. через два часа он должен венчаться с дочерью медийного магната или знаменитого кутюрье. он сам еще не решил, кого выберет. венчания назначены на одно время, но в разных церквях. город ему незнаком, и местоположение церквей ему не известно. он станет мужем первой попавшейся невесты – той, что сейчас собирается в ту самую церковь, которая первой окажется на его пути.

MODUS VIVENDI

относиться к жизни со страстью можно, только если прожигаешь свою жизнь или пытаешься преобразовать жизнь других. но если ты не занят ни тем, ни этим, то будешь жить тихо и незаметно. вся твоя страсть уйдет на то, чтобы найти спокойную гавань, надежный причал, где твой корабль будет едва заметно покачиваться на бесшумно колышущейся воде.

ЖИТЬ ДОЛГО И НЕ СПЕША

прожигай свою жизнь и побыстрее, пока жизнь тебя не поджарила. live fast, die young. нет, ему это не подходило. он хотел жить долго. боялся умереть, так и не поняв, что к чему.

–––––––––––––––––––
«Live fast, die young, and have a good-looking corpse» – фраза из повести Уилларда Мотли. «Стучись в любую дверь» (Knock on Any Door, 1947).

ИСТОЩЕННЫЙ ТРУП

но если ты считаешь, что понимать нечего, что ты уже все понял, во всем разобрался, и никто и ничто тебя больше ничему не научит, тогда, конечно, остается только жить быстро, быстрее, еще быстрее, быстро, как только можно, и еще быстрее, чтобы оставить после себя истощенный труп.

–––––––––––––––––––––––––––––––––
1. «Происшедшее нарастание улыбок и чувств напоминало рукопись композитора Франца Листа, где на первой странице указано играть "быстро", на второй – "очень быстро", на третьей – "гораздо быстрее", на четвертой – "быстро как только возможно" и все-таки на пятой – "еще быстрее"». – И. Ильф, Е. Петров. «Золотой теленок». У Листа подобных ремарок нет, но нечто похожее есть у Шумана (Соната №2 для ф-но).
2. «Изысканный труп» – игра, придуманная в кружке первых сюрреалистов.

ПРИКЛЮЧЕНИЕ НОЧЬЮ

шляться обкуренным по ночным улицам, зависать в каждом баре, на который наткнешься, пить, пить и пить, а потом снять какого-то мерзавца и привести его к себе, чтобы он тебя ограбил, пока ты будешь безучастно следить за ним с неразобранной постели, не в силах даже пошевелить языком.

НАПАДЕНИЕ ИЗ ЗАСАДЫ

итак, он влетит в город на своем мощном «форде» и повернет направо или налево. одна церковь – справа, другая – слева. ему придется бросить монету или сделать что-то еще. например, включить приемник: женский голос – налево, мужской – направо. он уже прикидывает, как будет выбирать, но тут, в десяти милях от города, его атакуют спрятавшиеся в засаде братья невест. огонь с двух сторон. машина взрывается. они думают, что с ним покончено. но вдруг из огня подымается некто, горящий, будто Прометей на картине Ороско. твердым и быстрым шагом он направляется к тем, кто засел справа. пули пронзают его, не причиняя вреда. чем можно повредить тому, кто восстал из мертвых? он приканчивает всех братьев справа. те, что слева, прыгают в машину, стоящую неподалеку, и уезжают. но их настигает огненный вихрь. ангел мщения. дьявол мести. после этого он принимает свой прежний, человеческий вид и входит в город. время венчаний давно уже миновало. но он знает: невесты все еще ждут его.

НЕМНОГО ШУБЕРТА

немного Шуберта, сэр? несколько тактов? я есть лишенная бедная личность, нуждающаяся в жалость.

–––––––––––––––
«Одна чашка кофе, благородный сэр?! Я есть бедная личность, нуждающаяся в жалость». – А. Бестер. «Выбор».

ВНУТРЕННИЕ РЕСУРСЫ

он рано понял, что может рассчитывать только на внутренние ресурсы. во внешнем мире не было ничего, – никакого сырья, залежей, источников энергии, – ничего, что он мог бы пустить в ход, чем он мог бы питаться. почти ничего. так мало, что девяносто девять процентов необходимого он должен был производить сам.

АВТАРКИЯ

его идеалом была полная автаркия и абсолютный суверенитет.

ДОБРОЕ УТРО, ФРАНЦ!

на стене в его спальне висит портрет Шуберта. прямо напротив изголовья. когда он открывает утром глаза, то, опустив взгляд с потолка, видит портрет и говорит: Guten Morgen, Franz! а ночью, укладываясь спать, он долго смотрит на портрет Шуберта, говорит: Gute Nacht, Franz! поворачивается на бок, тушит свет, закрывает глаза; напевает несколько тактов из Шуберта и засыпает.

НЕПРИСТОЙНОЕ ПОД ЗАПРЕТОМ

эксперименты с непристойностью в кино и литературе, сделавшиеся мейнстримом, его не интересовали. нисколько. он знал: Шуберт этого бы не одобрил.

ПРОСЕКА

он жил у самого леса. достаточно было пройти квартал и перейти дорогу. что он часто и делал. каждый день летом и почти каждый день зимой. проходил через сосны, выросшие на дюнах, и попадал в смешанный лес. пахло хвоей. сосновые стволы золотились в свете послеполуденного солнца. иногда можно было увидеть белку, дятла или дрозда. он любил гулять вдоль дренажной канавы. на восток она тянулась по широкой просеке, доходившей до кладбища, а на запад – по узкой просеке, выходившей на сельскую дорогу. легко догадаться, какое направление ему больше нравилось. то, где кусты, растущие по берегу канавки, смыкались верхушками с кустами подлеска, образуя зеленый грот. высокие деревья поднимались слева и справа. с 12 до 2 пополудни солнечные лучи падали в грот. если утром шел дождь, то в это время листья блестели, как будто кто-то из самолета, заходившего на посадку, высыпал на них все алмазы Сваровского. вообще-то самолеты пролетали чуть севернее, над полем. но алмазы попадали именно сюда. это было чудесное место.

ЛЮБОВЬ И ВОЖДЕЛЕНИЕ

в то далекое время, когда он еще боялся одиночества, он часто влюблялся. это была романтическая тоска о слиянии двух душ. отличавшаяся от вожделения, которым он мучился, как и все подростки.

ЖИТЬ ДОЛГО

он тоже хотел жить на полную катушку. но для него это означало совсем другое. ему не хотелось бы умереть от инфаркта на стадионе, празднуя гол, забитый любимой командой. отдать концы во время наркотического полета. быть застреленным лучшим другом на вечеринке. разбить голову, гоняя на мотоцикле или катаясь в Альпах. его нисколько не волновала судьба его тела. будет ли оно молодым или старым, когда его кремируют или закопают. но, исходя из своих представлений о том, что значит жить на полную катушку, он хотел бы жить долго, очень долго, как можно дольше. он надеялся, что доживет до возраста, когда скончавшийся Шуберт будет годиться ему во внуки.

ПОТЕРЯЛ ИНТЕРЕС

потом он понял, что родство душ недостижимо. и потерял интерес не только к романтическим отношениям, но и сексу.

МНОГОКРАТНОЕ НЕТ

то, что Жене в «Дневнике» называет «удалью», его не привлекало. а жестокость и вовсе казалась отвратительной. мог ли он любить авторов, воспевавших такие характеры? хотя бы за их стиль? нет. десять раз нет.

НЕБО РЯДОМ

полеты на самолетах научили его тому, что даже в самый пасмурный день безоблачное небо рядом.

НА ПЕРЕКРЕСТКЕ

сбросив скорость, он въезжает в город. останавливается на перекрестке. ждет, когда в голову придет какой-нибудь стих. он решил: если строчка будет начинаться с «л» – повернуть налево, если с «п» – направо. почему он уверен, что стих начнется с одной из этих букв? секунда, другая, и вот он слышит: «…». он поворачивает. подъезжает к церкви с высокой башней и витражом над входом. поднимается по лестнице. в каждой руке – по автомату. он у дверей. он внутри. никто не спасется. первая очередь – по невесте.

ПОЛОВИНА ДЕЛА

он действовал хладнокровно. прошелся по рядам и прикончил раненых. так вот зачем он здесь! нет, это только полдела. нужно еще заглянуть в другую церковь. он бросает оружие, выходит, отгоняет мальчишек, окруживших машину, садится и резко трогает с места.

ТРИ СИЛЫ

три силы управляли им: жажда любви, мечта к подвиге и страх перед смертью.

СЛУШАЯ МУЗЫКУ

слушая музыку, он замечал мельчайшие нюансы композиции и исполнения. гармонизация, соотношение регистров, особенности фразировки и звукоизвлечения – все это превращало короткую пьесу в огромный мир. на прогулках в лесу он пытался достичь того же состояния сосредоточенности: вслушивался в звуки, всматривался в цветы и листья. но природа говорила ему очень мало. чтобы услышать ее речь, нужно было вложить в нее свой язык. и ему это удавалось в первые годы его отшельничества. потому что какое-то время все его одинокое существование было окутано (проникнуто) Эросом. и природа говорила с ним на языке любви. но когда этот туман рассеялся, когда эротическое настроение покинуло его, лес замолчал. но ему было довольно и музыки.

ЧАРЫ МУЗЫКИ

музыка зачаровывала его, уводя в другой мир. и так сильны были ее чары, что он жил в смутной уверенности, что этот другой мир действительно существует. античный философ изгнал музыкантов из своего идеального государства, потому что обладал способностью проникать в «другой мир» с помощью интеллекта. но для того, кто не силен в философии, музыка – лучший проводник в «иные края». хотя, кто знает. может быть, тот философ сохранил музыку для избранных, созерцателей. остальным она действительно не нужна. остальные должны работать на этот мир. и все лазейки, ведущие в «иную землю», должны быть для них закрыты.

СИЛА ЭРОСА

после «прыжка» он еще чувствовал силу Эроса, подчинялся ей. подобно тому, как сознание «я», по Канту, присоединяется к каждой мысли, так и мечта о возлюбленной сопровождала каждую его мысль, каждое чувство. нежность, тепло, свобода. и что-то еще, смутное, невыразимое, – вот что он чувствовал, когда представлял, что его мечты сбылись. но его мечты не могли сбыться. хотя бы потому, что, влюбляясь, он никогда не признавался в своей любви. ничем ее не выдавал. от своих любимых он держался на расстоянии, намного больше того, какое отделяет Венеру от посетителей Лувра.

СОЛНЦЕПОКЛОННИК

позолоченная черепаха стояла на столе возле лампы. наклонившись немного вправо, он мог выбрать такое положение, что свет, отраженный самым крупным зеркальцем на панцире черепахи, бил ему прямо в глаза. свет был такой яркий, что выдержать можно было только шесть-семь секунд. когда он отводил взгляд, в глазах появлялись круги, а мысли оживали, делались отчетливее. так он стал солнцепоклонником, никогда в жизни не наблюдавшим восхода солнца.

ТЕРПЕНИЕ И НАГРАДА

конечно, у такого уединения имелась и обратная сторона. иногда мысли и чувства его словно засыпали. в душе наступал полный штиль. но в этом не было ничего угрожающего. ничего, что напоминало бы рассказ Старого Морехода. такой день нужно было просто переждать, прожить, не позволяя себе никаких вольностей. не пытаясь взбодрить себя поездкой в центр, разговором по телефону, прохождением миссии в «Героях меча и магии», коньяком или чем-то еще, таким же искусственным. наградой терпению было следующее утро, когда он просыпался с ощущением легкости и в теле, и в голове.   

НИГИЛИЗМ

но что же внушало ему такую уверенность, делало таким спокойным, выносливым, терпеливым? абсурд этой жизни. он был абсурдистом и нигилистом. стоило на протяжении полугода посмотреть программы Discovery, и возникало твердое убеждение: Вселенная – это несоразмерная разуму бескрайняя пустота с затерянными в ней газовыми шарами. восхищаться ее величием было все равно что восхищаться огромной кучей дерьма, шлепнувшейся на африканский песок из задницы зебры. последняя (куча) была даже более соразмерной человеку – и величиной, и происхождением. если верить Animal Planet, жизнь зебры заключалась в том, чтобы питаться, испражняться и размножаться. а жизнь львов заключалась в том, чтобы поедать зебр, перерабатывая их в дерьмо, кровь и сперму. что давало львам возможность производить себе подобных. маленьких львят, питающихся мясом зебр. и так далее. то же Discovery в программах, посвященных биологии, медицине, древней и новой истории, показывало людей, занятых примерно тем же, что и львы, и зебры. и все это происходило на тонкой корке, покрывающей магму. на небольшой планете, где то и дело случались стихийные бедствия. и которая через миллионы лет должна была сгореть в пламени сверхновой. поначалу такая картина приводила его в отчаяние. но, как говорил Бэкон, философия сначала уводит от Бога, а потом, если погрузиться в нее с головой, возвращает к Богу. так и нигилизм: вначале он лишает спокойствия, но потом, когда проникнешься им вполне, производит своего рода обезболивание, анестезию, защищает от всех тревог. однако это не значит, что нигилист совершенно бесчувствен. он может получить удовольствие от музыки, книг, фильмов, спортивных передач. и даже от передач Discovery. просто он относится ко всему уже без страсти. ничто его по-настоящему не задевает. мир абсурден. и нелепо было бы принимать этот абсурд всерьез.

СВАДЬБА

возле церкви его ожидают. люди в черных одеждах. они приветствуют его молчаливым поклоном. никто не поднимает головы, пока он идет к дверям. а там на алтарном престоле уже распростерта девственница. ее лицо скрыто вуалью. ноги раздвинуты. сладкий страх лишает ее способности шевелиться и говорить. она понимает только одно: сейчас явится Повелитель, и она зачнет от него Хозяина Всего Мира. в трепете, но без любви. что-то поют на хорах. все громче звучит орган. горят факелы. и Повелитель, высокий, стройный, похожий на Шерлока-Камбербэтча, размотав шарф, расстегнув пальто, быстрым шагом приближается к алтарю.

ОТРАЖЕНИЕ

зеркальца на панцире черепахи были такие маленькие, что в самом большом из них мог отразиться только его зрачок.

ГЕРЦОГ В УЕДИНЕНИИ

у герцога, поселившегося в пригороде, не было ни друзей, ни любовниц, ни радио, ни телевизора, ни компьютера, ни мобильного телефона. он не получал писем, не читал газет. не принадлежал ни к одной партии. не участвовал в референдумах, выборах и  соцопросах. он состоял членом лишь одного клуба, называвшегося «На отшибе». и лишь один человек, кроме слуг, имело право входить к нему – его личный врач.

УМЕНИЕ ЗАБЫВАТЬ

герцог не интересовался политическими событиями – выборами, войнами, терактами, коррупционными и другими скандалами. его не интересовала безработица, иммиграция, проблемы секс-меньшинств, стариков, женщин, детей с особыми потребностями, людей нестандартной комплекции, слабослышащих, плоховидящих, верующих, неверующих. в отличие от Шопенгауэра, он не интересовался уровнем инфляции и курсом ценных бумаг. его не интересовало, кто выиграет чемпионат мира по хоккею или скейтбордингу, какой режиссер получит Оскара, и какой поэт – нобелевскую премию. его не интересовали результаты исследования грунта, переданные марсоходом. ураганы, извержения, землетрясения, цунами, лесные пожары тоже не привлекали его внимания. как могло что-то из этого его заинтересовать, если он ничего об этом не знал? а если о чем-то случайно и узнавал, то тут же забывал. умение забывать он, вместе с Ницше, считал необходимым условием жизни. и очень поднаторел в этом деле.

СОНАТА ШУБЕРТА

что же занимало его ум и воображение? ничего определенного. смутные мысли и смутные чувства. когда он слушал музыку, ему казалось, будто с ним говорят, и он хорошо понимает сказанное. но перевести эту речь в обычные слова было невозможно. еще важнее, чем эта речь, было общее впечатление от исполнения. как бы окраска, тон голоса. он не любил вокал. но ему нравились голоса некоторых певцов и певиц. это было как раз то самое, что он больше всего ценил в пианистах, – манера исполнения. Шуберта он предпочитал слушать в исполнении Кемпфа-старшего. поначалу он слушал разных композиторов и разных исполнителей. у него была даже мысль собрать и прослушать все  доступные записи, то есть всю музыку, включая почти неизвестных композиторов, вроде Тубина и Аттерберга. но он быстро убедился в неосуществимости этой затеи. причина была не во времени, которое бы на это потребовалось. слушать музыку композиторов четвертого, третьего и даже второго ряда, вроде Сен-Санса и Мендельсона, было невыносимо. поэтому он отказался от своего плана. он слушал музыку только самых выдающихся композиторов. однако любой из них был так велик, что можно было ограничиться им одним. вот так постепенно вся музыка для него свелась к музыке Шуберта. а вся музыка Шуберта – к его фортепьянным произведениям. этим, однако, дело не закончилось. на протяжении месяцев он вставлял в проигрыватель одни и те же диски с записями шубертовских сонат, сделанных Кемпфом и Бренделем. а потом выбрал из них один и уже не вынимал его из проигрывателя. это была запись Седьмой сонаты Es-dur в исполнении Кемпфа. он мог слушать ее часами, снова и снова, пока не притуплялось воображение. хотя «воображение» в этом случае – неподходящее слово. не было никаких образов. только чувство нежности и тепла.

АУДИОФИЛ

герцог был небогат. иначе бы он непременно купил проигрыватель винила и начал коллекционировать пластинки. однако винил к тому времени вышел из массового употребления. цены на аппаратуру и пластинки были высокими. CD тоже стоили дорого. и герцог покупал их лишь изредка. обычно он пользовался файлообменниками. с файлами была та же проблема, что и с пластинками, – качество звука могло быть разным. и герцогу приходилось искать, слушать и выбирать лучшее. нередко он сталкивался с тем, что одна и та же запись, полученная из разных источников, звучит по-разному, хотя параметры файлов одинаковы. например, запись Седьмой сонаты из комплекта Deutsche Grammophon, который он скачал целиком, звучала как-то жестче и суше, чем та же запись, которую он скачал отдельно. в этом отдельном файле был указан исполнитель, но не год. однако вряд ли Кемпф записывал малоизвестную сонату два раза. возможно, это была другая оцифровка той же пластинки.

АЛЛЮЗИЯ

это было то самое «забыться и заснуть». ни звезд, ни шелеста листьев. хватило бы и одной сонаты Шуберта, извлекаемой из тишины чуткими пальцами Вильгельма Кемпфа.

ЛОТОФАГИ

это был то самое забытье, «dreamful ease», о котором пели матросы, отведавшие лотоса.

–––––––––––––––––––––––––
«Лотофаги» («Вкушающие лотос») – стихотворение А. Теннисона.


МАРС ЖДЕТ

он мчится по хайвею. в направлении Флориды. туда, где солнце, пальмы, мыс Канаверал. он спешит к запуску ракеты. экспедиция на Марс. экипаж: пять человек. возвращение не предусмотрено. он хочет увидеть, как пять чумных чуваков отправляются умирать на Марсе. вернее, три чувака и две чувички. они  будут загорать под жарким солнцем Марса в бикини. отсутствие атмосферы усилит действие солнечных лучшей. так что скафандры не помешают. в том смысле, что не помешают лучам стимулировать выработку меланина. или как это называется. знойные красотки под марсианским солнцем. чем будет заниматься экипаж по прибытии? ну, понятно: анализы, сбор данных и т. п. но при этом масса свободного времени. конечно, в жилом отсеке они будут заниматься любовью. но почему 3+2? странная арифметика. почему корабль рассчитан на пять человек? посылали бы уж четверых. а впрочем, какая разница. никакой. он прибавляет скорость. дорога петляет между скал. такая местность: горы, каньоны. фантастические скалы и камни. за ним погоня. он угнал чужую машину. не совсем чужую. машина из магазина. пробная поездка. и вот он уже далеко, за  сотни миль. мчится к солнечной Флориде. где девочки в бикини, пеликаны и фламинго. и, конечно, мыс Канаверал. он должен успеть к старту. иначе поездка лишится смысла. к пальмам и пеликанам он равнодушен. к девочкам тоже. его занимает космическая одиссея человечества. он хочет стать свидетелем. соучастником. он мог бы сбавить скорость, свернуть, спрятать машину за большой скалой. чтобы преследователи пронеслись мимо. но он торопится. Марс ждет. а время не ждет. он хочет увидеть хотя бы огненный хвост уходящей в облака ракеты. как жаль, что он не прошел отбор.

––––––––––––––––––––
     «Ты когда-нибудь бывал во Флориде? – Там очень красиво. Там белые пляжи, девочки в бикини, мыс Канаверал, Майами-Бич. Там еще есть пеликаны и фламинго – необычные птицы» – диалог из фильма Дж. Джармуша «Более странно, чем в раю» (1985).


ЭКСТРИМ

этот безвозвратный полет на Марс представлялся ему символом бесцельной экспансии человечества. дальше и дальше, не считаясь с жертвами. в конце концов, каждый найдет свое место на кладбище. так пусть это кладбище будет подальше. где-нибудь возле Бетельгейзе. когда-то у него захватывало дух от такой картины: миллиарды звездных миров, таящих самые невероятные чудеса. но теперь он знал, что там, вдали, только газ и камни. покорять вселенную – все равно что покорять пустыни и горы. конечно, есть охотники и до этого. выше, дальше, глубже. нет, он этого не понимал. он искал чудес. альпинисты же преодолевали не столько горы, сколько самих себя. и радовались победе над собой. главное в любом экстриме – чувство борьбы и победы. в какой-то степени и он его испытывал. и мог представить, каково это – чувствовать себя победителем гор, пустынь и морских глубин, а в конечном счете – победителем самого себя. каково это – стоять на центральном корте с кубком в руках. но если цель – переживание, то кубок – всего лишь огромная чашка кофе. испытать чувство подъема можно и не вставая с кресла. так думал он, проезжая мимо поворота на мыс Канаверал. он даже не взглянул в ту сторону. если Марс и ждал кого-то, то не его.

СИЛА И СЛАБОСТЬ

возможно, его нигилизм был «нигилизмом слабости». да так оно, собственно, и было – если считать, что сила всегда проявляет себя вовне. но отрицательная оценка такой слабости была бы всего лишь относительной, то есть оценкой с точки зрения силы. можно связать оценки с фактом «истощения» или «преизбытка». но нет нейтральных весов, на которых можно было бы эти факты взвесить. осуждать пассивный нигилизм – значит встать на точку зрения активного нигилизма. хвалить пассивный нигилизм – значит встать на точку зрения пассивного нигилизма. где абсолютная шкала, на которой один можно поставить выше другого?

МОРСКАЯ ТРАВА

подходящий образ: растение на морском дне. вроде морской травы. его длинные листья медленно колышутся в потоке музыки.

ОТСТАВНОЙ СОЛДАТ

если бы его воображение было более творческим, он мог бы обходиться и без музыки. без той музыки, которая приходит извне. он мог бы сам что-то сочинять. создавать моря и океаны. но творчество похоже на битву. а в нем не было ничего от солдата. когда-то, может, и было. когда-то он думал, что ведет сражение за свою жизнь. но с тех пор его отношение к жизни – своей и окружающей – переменилось. он настолько укрепился в своем нигилизме, что любое творческое напряжение казалось ему бессмысленным. покинуть этот мир и поселиться в другом мире можно было более легким способом. а другой цели творчество для него не имело. поэтому он не сочинял музыки, не писал стихов. ему хватало тех книг и дисков, которые у него были.

ВИДИМОСТЬ СИЛЫ

нигилизм повсюду. и то, что кажется, проявлением силы, на самом деле есть проявление слабости. например, экстрим.

РАЗВЛЕЧЕНИЯ

кто-то играет в карты, кто-то каждую неделю ищет и находит нового партнера, кто-то ходит на стадионы, кто-то лазает по горам.

ЦИТАТА

«два великих страха охватывают человека, когда нигилизм достигает кульминации. один основан на ужасе внутренней пустоты и принуждает человека любой ценой манифестировать себя вовне – проявлять власть, овладевать пространством и скоростью».

–––––––––––––––––––––––––––––
Э. Юнгер. «Через линию».

ЛУЧШИЙ СОБЕСЕДНИК

деятельность, праздность, робость, отвага – все это само по себе не имеет никакой ценности. оценивает кто-то со стороны. и если его образ жизни мог вызвать упреки, то лишь от человека, занявшего определенную позицию. позицию силы, которая на деле не более оправданна, чем позиция слабости. кроме того, нужна отвага, немалая отвага, чтобы увидеть себя таким, каков ты есть. поладить с самим собой. научиться терпеть самого себя. научиться довольствоваться самим собой. найти в самом себе наилучшего собеседника.

ЧЕРЕЗ ВСЕ ПОСТЫ

миновав дорогу на высь Каннаберал, он поправляется в Не-в-аду. где-то там кратерный полигон. где-то там заботятся взорвать витаминную бомбу. апофеоз вигилизма. триумф вигилистической спекалки. он должен увидеть это. и принять в том причастие. он доправляет скорости. еще и снова. но он не хочет размяться на авторассе, срезаться с горы, умакнуть в море. скончаться от личного гриппа. от перегазировки наркотиков. от страсти в старости. он хочет распылиться в атомном порыве. он давно об этом мечтал. он узнал все об избирательных взрывах. он продерется в шахту. обнимет бомбу. размилует ее. может быть, он так разгудится, что кончит еще до срыва. он надеется на это. у него с собой научно-копулярный журнал с подводящими картинками. бомба в масличных ракурсах. последствия срыва. таков его планк. и никто ему не помеха. он знает: любовь движет рогами. и помогает пройти через все посты.

ЧУВСТВО СВЯЩЕННОГО

от остальных его отличало чувство священного, вернее, то, что он мог испытывать и часто испытывал это чувство. а другие не испытывали. и знали только слово «священное». благоговейный восторг, трепет и умиление испытывал он, глядя на зимнее небо. но чаще – слушая музыку. все звезды были в его пантеоне, яркие и неяркие. и все великие композиторы. кроме Моцарта. и все великие музыканты. кроме Шнабеля. точный список божеств привести было бы нелегко. но это и не требуется. остальные, с кем он жил и общался, были невосприимчивы к нуминозному. независимо от возраста. их чувства были простыми. повседневными. включая и праздничные. он пытался жить так, чтобы почаще испытывать чувство священного. это чувство было для него главным благом. и главной целью. поэтому, естественно, пути других были не его пути.

МЕЖДУ БОМБОЙ И ШУБЕРТОМ

выбирая между Бомбой и Шубертом, между ударной волной и музыкой, никогда не знаешь, что выберешь, пока выбор не совершится, и букмекеры принимают ставки, и прошлое не чревато будущим. в ядерной программе какой-то державы участвовал физик по фамилии Шуберт. он умел играть на рояле, и любовь к Бомбе соединялась в нем с любовью к музыке. композитор Шуберт своими сочинениями ничтожит мир так же, как это делает Бомба, и делает это еще основательнее. тот, у кого чуткое ухо, слышит это. он слышит в его экспромтах звук ударной волны.

ЧЕРТОВА КАРУСЕЛЬ

он проезжает какой-то город. дорога на окраине. палевое небо. желтое солнце. черные кроны деревья справа. черные столбы фонарей слева. каждый фонарь похож то ли на виселицу, то ли на стоматологический инструмент. может быть, это кольцевая дорога, и он будет проезжать здесь снова и снова. черные фонари. черные провода. черные деревья. небо палевого цвета. и желтое солнце, которое никогда не зайдет.

ЭНЕРГИЯ И ЕЩЕ РАЗ ЭНЕРГИЯ

хорошо прожил тот, кто прожил жизнь энергично. основатель философии «энергетизма» родился в Риге. да святится имя твое, Энергия! сколько джоулей было высвобождено при бомбардировке Герники? Дрездена? Хиросимы? сколько килокалорий расходуется совокупно всеми слушателями в Альберт-холле, при условии что зал полон, и на сцене – Альфред Брендель, исполняющий Седьмую сонату Шуберта? какая часть этой энергии расходуется на восприятие музыки, а какая – на посторонние цели? в какую графу занести энергию, уходящую на покашливание, перемещение по балкону, аплодисменты?

ПРИЮТ ДЛЯ ЗВУКОВ

можно сказать, что он сделал слух главной своей способностью, а слушание музыки – делом жизни. учитывая, что объективно, независимо от восприятия, музыка не существует, можно сказать, что он сделал свой дух (или душу) средой обитания для музыкальных звуков. дружественной средой. он дал им приют.

ТРИ СТИХОТВОРЕНИЯ

по примеру герцога Жана, он повесил на стене в спальне три стихотворения: «Левант» Унгаретти, «Одинокий» Элюара и «Юный ландшафт» ван Остайена. каждое стихотворение было напечатано на языке оригинала и заключено в рамку. тексты он разместил в спальне, а не в кабинете, чтобы видеть их сразу, как только проснется.

ВЗАИМНАЯ НЕПРИЯЗНЬ

а те чудеса, которые он когда-то предчувствовал, предвосхищал в далеком космосе, они, конечно, были теми же, что наполняли музыку Шуберта. и там, и там он искал одного. но нашел это только в музыке. причудливость Вселенной, с ее нарушающими обычный опыт законами, была не той чудесностью, которая таилась и открывалась в музыке Шуберта. Вселенная была бесчеловечна. все ее законы касались «типов», «видов». индивидуальное в ней вовсе не существовало. не было ничего более чуждого человеческому «я», чем эта умопомрачительная структура, признающая только общее. и если Вселенную не интересовали индивидуумы, то почему индивидуум мог бы ею заинтересоваться. он не видел для этого никаких причин. кроме того, Вселенная в своей слепоте поступала с индивидами крайне жестоко. и он иногда жалел, что не может отплатить ей тем же.

МИРАЖ И РЕАЛЬНОСТЬ

широкая синяя полоса, потом – узкая розовая, потом – в оттенках голубого, от самого темного до лазурного, и дальше – бирюзовое и бледно-голубое… добавить белые буруны, двух белых чаек, и ты – у моря. воображение – твой транспортатор, а ты сам – всего лишь странник на борту звездолета «Энтерпрайз». когда-то Вселенная была полна звезд, планет и чудес. он любил представлять, как встречает восход инопланетного солнца на берегу инопланетного моря вместе с прекрасной инопланетянкой. жизнь воображения так и осталась для него реальной жизнью, а реальная жизнь – скучным миражом.

АЛХИМИЯ ЧУВСТВ

больше всего он интересовался тем, что можно назвать химией, или алхимией, чувств. реальность для него заключалась в чувствах, а не в предметах. и самым реальным из этих чувств была любовь к чему-то далекому. не в том дело, что он любил все далекое, а в том, что он что-то любил, и то, что он любил, пряталось вдалеке.

ПЕРВЫЕ ТРИ СЕКУНДЫ

не всегда жизнь его была наполнена только музыкой. когда-то к музыкальному примешивалось эротическое. климат тогда был знойным. его внутренний мир располагался на широте тропиков. мечта о женщине была главной его мечтой. здесь было и соединение тел, и соединение душ. второе значило больше, а первое часто обходилось и без второго. Вселенная была окрашена в эротические цвета. он слушал не Шуберта, а  джазовых певиц. ему нравились низкие женские голоса. они его волновали. и почему-то вызывали мысль о родстве душ. хотя на самом деле волновалось тело. в алхимическом чане, стоящем на огне, встречаются нуминозное и сексуальное, чтобы создать влекуще-божественное. температура этой Вселенной была ошеломляющей – как в первые три секунды творения.

КАК ПОЛУЧИТЬ УДОВОЛЬСТВИЕ ОТ ЖИЗНИ

один-одинешенек на белом свете. и ему это нравилось. главная неприятность жизни в том, что тебя постоянно теребят. а тут ты один. никто о тебе не думает. никому ты не нужен. красота! живи в свое удовольствие. вот именно: удовольствие от жизни получаешь, только когда живешь один. в самом прямом и буквальном смысле. любой контакт выбивает из колеи.

В ЛАДУ С САМИМ СОБОЙ

по умонастроению и мироощущению он был отшельником. и ему подошла бы уединенная жизнь на высокой скале. где-нибудь в Метеорах. он читал о монахах, живущих на этих скалах. спуститься и подняться в такое жилище можно только по веревочной лестнице. еду и воду тоже поднимают на веревках. никаких дел, кроме разговора с Богом. и он всегда хотел устроить свою жизнь именно так. если не принимать во внимание внешние обстоятельства, можно сказать, что ему это удалось. правда, вместо Бога он говорил сам с собой. или с музыкой. чувства, которыми он жил, были близки религиозным. он никогда не испытывал религиозного трепета или ужаса. чувства зависимости, сотворенности. но ему было знакомо чувство греха. он чувствовал себя грешником всякий раз, когда терял «музыкальное» настроение. отвлекался на повседневное. на общение с другими. поэтому он и решил жить один. в уединении ему было хорошо и спокойно. совесть его не грызла. он чувствовал себя в ладу с самим собой. и в ладу и с тем, чего от него ожидала музыка, чего требовал Шуберт. ни слова, ни поступка, в котором Шуберт мог бы его упрекнуть. в одиночестве он дышал свободнее. чувствовал легкость, будто сбросил тяжелый груз.

БАЙКЕР АПОКАЛИПСИСА

в черной кожаной куртке, черных штанах, с большим черным шлемом на голове он похож на космонавта, инопланетянина, терминатора. одного из байкеров Апокалипсиса. но сегодня его цель – не убийство, а наслаждение. хотя иногда/часто он наслаждается и убийством. потрошит свои жертвы клинком. отрезает уши. сдирает кожу. вырывает глаза и языки. но сегодня ничего такого не случится. он на это надеется. мотоцикл резко останавливается у ворот большого поместья. ворота автоматически открываются. он газует и мчится по дороге. тормозит у главного входа. не снимая шлема и перчаток входит. поднимается на второй этаж. а там, в спальне драпированной белым и золотым, его ждут Анжелика и Эммануэль. блондинка и брюнетка. одна – в черном белье, другая – в красном. он снимает ремень и бьет их по ягодицам. потом берет их по очереди. несколько раз и по-разному. натягивает штаны. выходит из комнаты. спускается по лестнице. шлем по-прежнему на голове, руки – в перчатках. садится на мотоцикл. и уезжает. он рад, что сегодня никто не пострадал.

КАК ОНИ ЭТО ВИДЯТ

ясное дело: тем, кто живет во внешнем, человек, погруженный во внутреннее, всегда будет представляться сонливцем, в худшем случае – мертвяком.

ВИРУС

с другой стороны, мертвы, внутренне мертвы, мертвы в глубине своей именно те, кто ловят внешние впечатления, слышат и видят только то, что приходит извне. те, чье внутреннее напоминает пустой дом, нежилой, молчаливый. разоренное гнездо. марсианский пейзаж. «все это мертвецы, спящие люди». они похожи на марионеток, зомби, на пораженных вирусом, который придает людям силу, энергию, но при этом убивает дух.

––––––––––––––––––––––––––––––––
«Все это мертвецы, спящие люди…» – Гончаров. «Обломов».

энтузиазм

верил ли он в магию, колдовство? боялся ли призраков, мертвецов? знакомо ли было ему чувство «жуткого»? было время, когда герцог верил в возможность телекинеза, ясновидения и т. д., но в этом, скорее, проявлялось влияние фантастики, которой он зачитывался. «Пусть я окажусь в постели, – произнес он и очутился там». ничего необычного. в силу желания верят большинство детей. боялся ли он призраков? да. темных углов. запертых шкафов. чердака и подвала. но при этом геройски преодолевал свой страх. осматривал углы. раскрывал шкафы. поднимался на чердак. спускался в подвал. ничего необычного. мертвецы его пугали, но не особо. вызывали отвращение, любопытство. но, возможно, и что-то большее. возможно, смерть его страшила. но не чужая, а его собственная. та, которая предстояла ему самому. однако и этот страх был нормальным, не преувеличенным. хотя как знать. он никогда не говорил об этом с другими. беспричинного ужаса перед чем-то «жутким» он не испытывал. numen открывался ему не в «страхе и трепете», а в любви и восторге. беспредметной любви и беспричинном восторге. и в тоске по этим переживаниям. старинное название для таких чувств: «романтический энтузиазм».

–––––––––––––––––––––––––––
«Пусть я окажусь в постели, – произнес он и очутился там». – Г. Уэллс. «Чудотворец».

ПЕРЕВАЛ

оставив машину у подножья горы, он медленно поднимается к перевалу. ноги проваливаются в снегу. справа и слева высятся черные скалы. снег не удерживается на крутых склонах. контраст белого и черного. над вершиной перевала синеет ночное небо, и горит звезда.

ПРИСУТСТВИЕ

что-то такое было повсюду и одновременно в немыслимом далеке. он всегда ощущал это загадочное «присутствие». или почти всегда. больше всего он ненавидел то, что отвлекало его от этого настроения: разговоры, уроки, домашние дела. поэтому он ничему и не научился. не приобрел никакой профессии. он не мог сосредоточиться ни на чем, кроме этого переживания «присутствия». все остальное казалось ему ничтожным.

НАПРАСНЫЕ ПОИСКИ

ему хотелось отыскать это «иное». он думал, что оно как-то связано с этим миром, к нему есть дорога. и он искал эту дорогу – в музыке, знаниях, путешествиях. он стал специалистом в точных и неточных науках. научился играть на рояле и скрипке. в его репертуаре были едва ли не все сочинения для этих инструментов. он повидал все столицы, объехал все континенты. но «иного» он так и не нашел. наоборот, эти поиски ослабляли в нем чувство «иного», уводили в сторону. он понял это слишком поздно, когда уже стал нигилистом. не в том была беда, что он все реже ощущал присутствие «иного», а в том, что он разуверился в его реальности. он убедился, что ничего другого, кроме этого мира, не существует. и переживание, которое он считал самым важным в жизни, не имеет никакой познавательной ценности. чувство «иного» – всего лишь настроение, субъективное чувство, которое ничего не открывает и ни к чему не ведет. он попробовал жить интересами этого мира. заглушить в себе желание «бегства», стремление «прочь». но для него это оказалось невозможным. без музыки он не мог прожить и недели. на него нападала хандра. появлялись мысли о самоубийстве. и в конце концов он решил уступить своей природе. замкнуться в музыкальной раковине. тем более, что это было нетрудно сделать: современная аудиотехника позволяла превратить свое жилище в концертный зал. так он стал музыкальным отшельником. выбрав в единственные собеседники Шуберта. он жил, ни к чему не стремясь, ничем не интересуясь, ничего не ожидая, ни на что не надеясь. но такая жизнь не угнетала его. он чувствовал себя в ладу с самим собой. и это было то самое чувство удовлетворения, которое только и может заменить в этом мире несбыточное «счастье».

ТВЕРДЫНЯ

владения герцога были хорошо защищены, замок его – неприступен. волшебное силовое поле отражало все атаки извне. никакой Злой Хозяин; Темный Лорд не мог сквозь него пробиться.

ЖИТЬ ИНТЕНСИВНО

«жить интенсивно» означает, если вдуматься, «умерять свои экстенсивные потребности». так он и жил.

НА ПЕРЕВАЛЕ

припозднившись на перевал, он увидел, что скалы по бравую руку и скалы по резвую ногу испещрены печерами. то был знаменитый блудийский монастырь. навстречу ему из томной пещеры выбрался круглолысый старик с бородой до полен. врос у него на пути и посморчел вопросительно. «пиетет тебе, старче», – сказал он и загнулся в глубоком поклоне. срамник схватил свою бороду у подоборотка и пропустил сквозь кулак, для чего ему пришлось втащить в ход и другую руку. выглядело это обременительно. «ты пришел за чудростью, сын мой?» – спросил лысовик. – «да, папаша», – ответил прибредший. – «возвращайся туда, откуда прибрел, и начинай выращивать бороду. когда вырастишь до чресел своих, тогда приходи», – и старик умалился обратно в пещеру. а тот, кому сказаны были эти слова, остался стоять в голубооком снегу, на подоблачном перевале, обдуваемый всеми северными ветрами. там он и стоит до сих пор.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

если бы он любил вокал, возможно, ему полюбился бы и «Зимний путь» Шуберта. но неправильно представлять его в виде снеговика. хотя он исчезает из виду, будто скрытый снежной завесой. снегопады в тех местах не редкость. может быть, он уже по ту сторону перевала. какая разница, стоит он или идет.

СТАНОВЛЕНИЕ

нигилистом делаешься, когда понимаешь, что нет ничего, ради чего стоило бы терпеть боль, старение, умирание. когда понимаешь, что все течет, все преходит. невозможно остаться на перевале, среди снегов. парниковый эффект растапливает снега. землетрясения разрушают горы. и ничего нет, кроме этого изменения. и ничего этим не достигается. и никто этим не руководит.

ПРОКЛЯТИЕ

все это похоже на Жизнь-по-Смерти или Жизнь-в-Смерти. как будто в детстве, в раннем детстве, он подстрелил из рогатки чайку или ворону. и кто-то наложил на него проклятие. так он попадает в страну снегов. а потом – в тропики. полный штиль. никаких звуков. кроме музыки. черный рояль посреди снегов, и за ним – пианист в черном фраке. или черный рояль в кают-компании. корабль называется «Шуберт D568». и он не приписан ни к одну порту.

ПЛОХИЕ СОСЕДИ

в квартире герцога не было ничего живого, исключая его самого. он не завел ни кошки, ни собаки. не было у него и растений. купив как-то горшок с кактусом, он почувствовал, что растение его стесняет, как стесняло бы какое-то животное. чтобы чувствовать себя в ладу с самим собой, он нуждался в полном уединении. но все живое, будь то растение, животное или человек, взывало к общению. поэтому он выставил кактус на подоконник в подъезде, чтобы кто-то его забрал. с самого детства герцог был склонен к одушевлению деревьев, цветов, машин, окон, фонарных столбов, телефонных будок, вилок, чашек, камней, облаков. уединившись, он на самом деле продолжал жить в густонаселенном пространстве. домашние вещи ему не мешали – он научил их говорить на своем языке. и они говорили только тогда, когда он к ним обращался. но растения говорили без умолку, как могли бы говорить дети. и это делало их плохими соседями. поэтому в жилище герцога не было ничего живого, исключая, конечно, его самого.

КЛАНОВЫЕ ВЕРОВАНИЯ И ЛИЧНЫЕ МИФЫ

герцог Жан порвал с семейными традициями и традициями своего круга. он хотел жить по-своему. поначалу ему казалось, что знает, как это сделать. но со временем выяснилось, что семейные и клановые традиции трудно заменить чем-то другим. герцог создавал свои личные мифы вместо традиционных преданий. но быстро в них разуверялся. какую бы цель он не положил себе в этой жизни, через какое-то время он в ней разочаровывался. и только отказавшись от всех стремлений, сосредоточившись на своей внутренней жизни, он почувствовал, что обрел наконец что-то устойчивое, прочное. такой жизнью он мог жить много и много лет.

ОСВОБОЖДЕНИЕ

если приглядеться, то обнаружится, что людьми, в конечном счете, движет не любовь, не стремление к власти, богатству, удовольствиям, а страх смерти. всем остальным они пытаются только заглушить этот страх. герцог продумал эту мысль до конца. и пришел к выводу, что за страхом смерти кроется еще более сильный страх – страх оставить что-то недоделанным, не выполнить какой-то обязанности. получался замкнутый круг: люди занимались чем-то «важным», чтобы гарантировать себе что-то вроде бессмертия, а к бессмертию они стремились, чтобы не оставить недоделанных дел. по крайней мере, так было в случае герцога. и когда он это понял, он разом освободился и от страха смерти, и от стремления что-то делать. теперь он жил, вслушиваясь в музыку и самого себя. у него не было личного мифа, но зато он построил (открыл) свои рай.

ВНУТРЕННИЕ ЛАНДШАФТЫ

внутренние ландшафты были покрыты туманом. в тумане что-то мерцало. иногда в нем вспыхивали фейерверки. может быть, этот туман ничего не скрывал. может быть, никаких ландшафтов и не было. пустота и огни. не возникало искушения все переустроить. или отправиться на поиски других пейзажей. пустота и огни – теперь это был его родной край. в том смысле, что он чувствовал себя здесь как дома.

СНОВИДЕНИЯ

спал он крепко, и ему никогда не снились кошмары. это подтверждало, что он живет в ладу с собой. раньше во сне он часто испытывал страх: взбирался по крутым  скалам и лестницам, задыхался в тесных, темных помещениях, боролся с чудовищами, а иногда просыпался, испугавшись неизвестно чего. но постепенно, по мере того, как он закреплялся на новой территории после «прыжка», сон его делался спокойнее. и пришло время, когда он вообще перестал видеть сны. это было связано, вероятно, с тем, что его бодрствование мало отличалось от сна. бодрствуя, он жил в своем внутреннем мире, поэтому его внутреннее не стремилось проявиться во сне. его сознание слилось с его бессознательным. и если ему что-то и снилось, то это были приятные сновидения: цветущие сады вместо сумрачных чащ, красивые птицы и звери вместо чудовищ. он видел чистые, спокойные озера, большие облака, широкие площади, здания, похожие на дворцы. люди ему не снились. никогда.

ЛЕСТНИЦЫ

в антракте ему нужно было спуститься со второго балкона по лестнице в холл, а потом подняться по другой лестнице на первый балкон, чтобы кого-то встретить, с кем-то поговорить. особенность местной оперы – ее лестницы, придуманные немцем Бонлестницем, старшим архитектором какой-то русской княгини. с целью, по-видимому, разделения публики: лестницы на балконы и бельэтаж не пересекаются. и вот он поднимается по лестнице на первый балкон, и оказывается на втором балконе – там, откуда спустился. это повторяется снова и снова: он спускается, поднимается и попадает туда, откуда начал свой путь. наконец он соображает, что очутился в ловушке, подстроенной архитектором Бонэшером (реконструировавшим здание после большого пожара). антракту не будет конца, и его странствие по лестницам вверх-вниз никогда не закончится. если только он не проснется. неизвестно, однако, оставлена ли Бонэшером для него такая возможность.

ВАМПИРЫ И ЖИВОГЛОТЫ

садовник тянет его в заросли и привязывает к столбу. вокруг шевелятся, шелестят, булькают, чмокают огромные растения. вампиры и живоглоты. он извивается, пытаясь освободиться. некоторые растения уже принюхиваются. выпускают усики. их рты, наполненные слизью, все ближе. и вот они уже присосались к его ногам. он не чувствует боли – только страх. а сверху над ним нависает чья-то огромная пасть, темно-красная, как его испуганное сердце.

УСПЕШНАЯ ОПЕРАЦИЯ

в джунглях сумрачно и влажно. десять человек в пятнистой форме пробираются сквозь заросли. через час они подойдут к лагерю партизан и начнут перестрелку. чуть позже другая группа нападет на лагерь с противоположной стороны. их цель – освобождение заложников. операция пройдет успешно. то есть с минимальными потерями. все заложники будут спасены. и среди них – очаровательная французская тележурналистка Мишель. на следующий день она будет давать интервью, а на базе будут хоронить погибшего легионера. Жан прослужил в легионе три года. за это время он показал себя хорошим солдатом и завоевал уважение всех сослуживцев. представлен к награде. посмертно. но здесь избегают публичности. награждение и похороны – внутреннее дело Легиона. Мишель так и не увидит его фото. и не будет знать, кто отдал жизнь за ее спасение. она поблагодарит всех.

НИКАКИХ ДОЛГОВ

самый надежный способ поладить с самим собой и миром – понять, что ты ничего не должен ни себе, ни миру.

ВСЕ – АКТЕРЫ

жизнь – театр единственно потому, что люди общаются между собой. в общении актерство неизбежно. отказаться от общения – значит уйти со сцены.

СНЫ И ПРОГУЛКИ

он никогда не праздновал день своего рождения. а если бы собрался его отметить, то, конечно, как самый неудачный день своей жизни. он давно не раскрывал паспорт, не заполнял анкет. и поэтому потерял счет годам. он помнил только, что ему исполнилось тридцать, но не исполнилось сорока. может быть, память его подводила. иногда ему снились эротические сны. но никакого заключения о его возрасте из этого вывести было невозможно. да он и не пытался. если бы он решил уточнить, сколько ему лет, то проще было бы заглянуть в документ. но его больше интересовало другое: во снах он видел не тех женщин, с которыми у него «что-то было», а как раз наоборот – тех, с которыми у него ничего не было, но могло бы быть, если бы он проявил больше решительности. а не проявлял он ее потому, что эти женщины не казались ему тогда привлекательными. выясняется, однако, что они его привлекали. и очень сильно. сны показывали ему те возможности, которые он упустил. для герцога, при его настоящем образе жизни, эти упущения не имели никакого значения. так он, по крайней мере, думал. но, по-видимому, что-то в нем думало иначе. и настаивало на своем мнении. после таких снов он слушал Шуберта дольше обычного. и на прогулках уходил дальше, чем обычно. иногда он доходил до залива. вид моря его успокаивал. в северном горизонте не было ничего заманчивого.

НАПОМИНАНИЕ

эти сны были единственным, что напоминало ему о различии полов.

СЧАСТЛИВЕЙШИЙ

счастливейший человек тот, кто никогда не говорит сам с собой, не чертыхается и засыпает сразу, как только кладет голову на подушку.

РАЗГОВОР С НИЦШЕ

     если бы герцог Жан встретился с Фридрихом Ницше, между ними произошел бы примерно такой разговор:
     герцог Жан: все бессмысленно и жизнь не имеет ценности. у человека нет никаких оснований продолжать свой род. к этому его толкает только физиология. и нет никаких оснований чем-то заниматься, к чему-то стремиться. к этому нас толкает только забота о пропитании. древние правы: лучше совсем не рождаться, а родившись, поскорей умереть.
     Фридрих Ницше: если ценностное суждение ведет к апатии и отказу от деятельности, если оно враждебно жизни, его следует заменить другим суждением, которое бы действовало противоположным образом – придавало бодрости, пробуждало желания, поддерживало жизнь.
     герцог Жан: из чего следует ваше «следует»? где основание этого «следует»?
     Фридрих Ницше: мое «следует» не нуждается в основаниях. оно отбрасывает их. оно расшвыривает их и уверенно идет дальше.
     герцог Жан: я за вами не поспеваю.
     Фридрих Ницше: еще бы! я скачу по горам не хуже горного козла. а вам, мой друг, уже не помочь. всего хорошего!

ДОБАВЛЕНИЕ

в более снисходительном настроении Ницше мог бы сказать: в моем «следует» нет никакой необходимости, вы правы. поэтому я сформулирую свою мысль по-другому: существование в целом бессмысленно и бесцельно, но отсюда не следует, что нужно предаваться отчаянию. вы сами скрытно утверждаете такое произвольное следование. откажитесь от этого заключения, и мы поладим.

ПАДЕНИЕ

они стоят на скале, глядя на романтический закат в духе Каспара Фридриха, и внезапно Ницше толкает герцога. тот падает, но успевает уцепиться за край скалы. со злобной усмешкой Ницше наступает на его пальцы, как это делает Леонард в хичкоковском фильме. после нескольких попыток герцогу удается схватить Ницше за лодыжку. Ницше теряет равновесие и падает в пропасть. герцог с трудом переваливается через край. отдышавшись, он осторожно заглядывает вниз и видит тело философа, вокруг которого уже собрались птицы.

СВЕРХВЛАСТВОВАНИЕ

было бы неправильно представлять герцога человеком отчаявшимся. или правильно, но в определенном смысле. он отчаялся, но не пребывал в отчаянии. если под отчаянием разуметь депрессивное состояние. настроение у него было самое позитивное. и его самоограничение музыкой Шуберта было, возможно, проявлением того самого сверхвластвования, о котором говорил Ницше: власти и еще больше власти – над самой властью.

ПОВОД ДЛЯ СМЕХА

он жил очень полной, интенсивной внутренней жизнью. и он посмеялся бы над тем, кто вздумал бы его пожалеть.

ТУРИСТИЧЕСКОЕ

в местопатийной итальянской Тоскатте с ее утечной текучкой на флорентийском Монто Пеккьо и пляжах Мерсилии без труда находишь отлежную лухомань, где стоят вершинно открыточные, но никем при этом не ветряемые городки. в мечтающейся пуристической анальностью Штреции один из самых вилокрестных, горгоничных и «аммозверных» чуждионов безлюден в самом упрямом смысле – его обнулируют иностранцы и поливают местные. и речь ведь не об умаленных островах, а о Белобоннесе, входящем в две стретти, а то и три чертверти сандальных маршрутов.

ПРИНУЖДЕНИЕ

они говорят: смысла нет, цели нет, любое стремление тщетно, и самое мудрое – проводить жизнь в созерцании, уподобиться тихому пруду, в котором отражаются звезды. но ему казалось, что такие созерцающие похожи скорее на персонажа из хоррор-фильма, которому отрезали веки, чтобы заставить смотреть на то, чего бы он предпочел не видеть.

ВЫВОД

тело Ницше, наполовину съеденное грифами, убеждало его, что философ заблуждался, как и все остальные: он жил иллюзиями. умозаключение пронеслось в его голове мгновенно – так, что он мог осознать только посылку и заключение. но результат не вызывал сомнений.

ЛОЗОХОДЦЫ

где они, подземные реки, потаенные ключи? поиск ведется с помощью самой современной технологии. буровые вышки по всей пустыне. лозоходцы движутся шеренгами. никаких признаков влаги. иногда они натыкаются на останки доисторических гигантов. почтительно осматривают их. и движутся дальше.

ТУПИКИ ВЛАСТИ

человек обрел власть над вещами и земными существами. но что ему делать с этой властью? слуга может найти смысл и цель в служении хозяину. а что остается господину? воевать с другими господами. но инопланетяне не спешат предоставить ему такую возможность. космос молчит. и все указывает на то, что других господ просто не существует.

СЛУШАЯ ШУБЕРТА

нервной энергии, которую он расходовал, слушая сонату Шуберта, хватило бы, чтобы испепелить стадион со всеми музыкантами, техниками и публикой, которая пришла на концерт.

МУДРОСТЬ ПАСКАЛЯ

все беды от того, что человек не может усидеть дома, – говорил Паскаль. и герцог был с ним согласен.

БЕДЫ И РАЗОЧАРОВАНИЯ

герцог пережил множество бед и разочарований: преждевременная смерть родителей, потеря наследства, эмиграция, карточные долги, заключение под стражу, суд, грубое обращение в тюрьме, потеря репутации, которой, по правде говоря, у него и не было, предательство любимых, нищета и бездомность, инфекционные заболевания, обморожение, потеря левого уха и правого глаза, провалы в памяти, тремор и тик, крушение великих нарративов, закат белой культуры, наступление обскурантизма по всему фронту, террор и локальные войны, стихийные и техногенные катастрофы, открытие «темной материи», дело Стросс-Кана, смерть Буковски, падение Шумахера, истощение нефтяных ресурсов, эпидемии птичьего и свиного гриппа, уменьшение озонового слоя, таяние ледников, неудачи в борьбе с раком и СПИДом, успех правых во Франции, странные решения Нобелевского комитета, кражи картин, угоны автомобилей, похищения детей, казни заложников. вынести все это ему помог Шуберт. герцог жалел, что у него не хватает средств, чтобы каждый год, 31-го января, приезжать в Вену и возлагать цветы на могилу композитора. но один раз ему все же удалось это сделать. и он с волнением прочел надпись на памятнике: «Музыка похоронила здесь свои прекрасные надежды».

МУЗЫКА ДЛЯ ОДНОГО

фортепьянные сонаты и струнные квартеты Шуберта производили на герцога такое впечатление, будто он стоял у двери в кабинет Шуберта и слушал, как тот играет и напевает. казалось, композитор сочинял эту музыку для себя самого, заранее исключив возможность публичного исполнения. она идеально подходила для того, чтобы слушать ее в одиночестве, не только физическом.

НИЧЕГО ИНОГО

его отречение от мира было так велико, что, слушая музыку, он не представлял никаких образов и не испытывал никаких чувств, кроме ощущения «дома». слушая музыку, он был «у себя». не оставалось ничего чуждого, ничего «иного».

ОДИНОЧЕСТВО НИЦШЕ

в силу обстоятельств Ницше оказался один-одинешенек: без подруги, собеседников, учеников, читателей, издателей, критиков. к тому же его донимала нужда: не хватало денег на дрова, обувь, одежду. он ходил по горам в стоптанных башмаках и потертом сюртуке. одно стекло в его очках треснуло, и он долго не мог заменить его другим. стрижка тоже обходилась недешево. поэтому Ницше носил длинные волосы и усы. нищета! какое горькое слово. плохое пищеварение и головные боли не позволяли ему эмигрировать в мир чистой мысли, как это делали другие философы. например, Гегель. оставалось только терпеть и не показывать виду. властвовать над самим собой. и Ницше упражнялся в этом каждый день. он открыл для себя возможность безграничного совершенствования. и продвигался в этом направлении все дальше. никаких преград.

СХОДСТВО И РАЗЛИЧИЕ

Ницше отказался от всех желаний, кроме одного – властвовать над собой. герцогу тоже часто приходилось делать усилие, чтобы сохранить верность Шуберту. иногда это не удавалось. какая-то сила выталкивала его из «дома». обратно он возвращался побитой собакой, зализывая раны и обещая себе никогда больше не покидать «дома». со временем он понял, что в таких случаях нужно терпеть и ждать, как это делал Ницше. но Ницше еще и разрушал свой «дом», чтобы жить в бесприютности, на ветру. так он проявлял свою жажду власти. у герцога, видимо, стремление властвовать было не таким развитым. он любил Шуберта и не хотел расставаться с этой любовью. Ницше выискивал в себе самые мелкие привязанности и безжалостно их уничтожал. герцог оставил себе музыку Шуберта, «звучащую раковину», где он чувствовал себя «дома». может быть, поэтому он и не сошел с ума.

ПРЕИМУЩЕСТВО МУЗЫКИ

музыка волнует, трогает чем-то неопределенным. поэтому слушатель остается вне мира даже мысленно, в воображении.

ТРЮК

он раскачивается на трапеции под куполом цирка, готовясь к сложному трюку. публика затаила дыхание. он должен перенестись с одной перекладины на другую – ту, которая летит навстречу. сумеет ли он выбрать нужный момент? не отвлечет ли его вспышка фотоаппарата? воспоминание о мелодии Шуберта? чувство полета, парения, – говорит Ницше, – одно из приятнейших состояний. поэтому он и стал акробатом.

ГЕРЦОГ О ПРОГРЕССЕ

прогресс заключается в том, чтобы обеспечивать людям все больше возможностей для уединенной жизни. и в этом наша эпоха превосходит все предыдущие.

БЛАГОУСТРОЕННАЯ ЖИЗНЬ

наконец-то он сумел устроить свою жизнь так, что мог неделями не произносить ни слова.

НЕТ ИСКЛЮЧЕНИЙ

все живое должно быть деятельным, и более того – деятельным бесцельно. но благодаря Шуберту и современной аудиотехнике герцог сумел найти лазейку в этом законе. правда,  если считать, что он действовал «в самом себе», когда слушал музыку (а так и следует думать), то закон окажется универсальным.

–––––––––––––––––––––
«Мы деятельны, потому что все, что живет, должно двигаться – не ради удовольствия, т.е без цели…» – Ф. Ницше. Черновые записи. т. 9. с.15.

СВЕТ И ЗВУКИ

сонаты Шуберта подходили к темным, пасмурным зимним дням. но герцог мог часами слушать Шуберта и в солнечные дни. он повесил на окно шторы, такие плотные, что свет проникал в комнату только по краям – через щели между шторами и стеной. однако эта предосторожность не была обязательной – свет герцогу не очень мешал. чего он не переносил, так это посторонних звуков. он собирался обить стены пробкой или каким-то дорогим звукоизолирующим материалом. но план этот по разным причинам остался неосуществленным. впрочем, соседи герцогу не докучали. случалось, что два-три дня, а то и неделю от них не доносилось ни звука.

УПУСКАЯ ШАНС

тот, кто живя в уединении, подобно Чорану, чувствует меланхолию и скуку от  бесцельности бытия, не умеет пользоваться своим преимуществом.

ЕГО ОБЫЧАЙ

он никогда не записывал мыслей, которые приходили ему в голову, и не строил никаких планов.

ВАЖНОЕ СЛЕДСТВИЕ

невыспавшийся герцог ничем не отличался от выспавшегося – одно из следствий выбранного им образа жизни.

В НЕКОТОРОМ СМЫСЛЕ

в некотором смысле герцог Жан был религиозным человеком, догадавшимся, что никакими делами божество к себе не приблизить и ни какими словами или красками его не изобразить.

ВРЕМЯ

он не любил нарративы, потому что в них предполагалось время, длительность. он вообще не любил событий. он предпочитал фрагментарную прозу, в которой не было никакого сюжета. парадоксально, но музыка, самое темпоральное из искусств, вызывала у него чувство выпадения из времени. музыка звучала, длились, но раскрывала при этом мир без длительности, без событий. может быть, что-то и происходило, о чем-то рассказывалось, но каким-то непостижимым образом изменяющееся отсылало к неизменному, совершающееся – к Совершенному. в реальном мире тоже все изменялось, однако эти изменения ни к чему не отсылали, ничего не предполагали, кроме себя самих.

НИ ДЕЛ, НИ СЛОВ

герцог понимал, что Священному не нужны дела; оно требует только сосредоточенности. понимание это было смутным, потому что он приучил себя избегать анализа и четких формулировок.

АБСОЛЮТНОЕ ГОСПОДСТВО

дорога в пустыне, по которой несутся навстречу друг другу два автомобиля. условия дуэли: проиграет тот, кто свернет. если никто не проиграет, каждый получит в награду смерть. сделаться господином можно, только доказав, что презираешь жизнь. только тот, кто не цепляется за жизнь, делается ее господином. властвовать можно только над тем, что не ценишь. если ты что-то ценишь, ты делаешься рабом того, что ценишь. и это ценное господствует над тобой. такова диалектика борьбы за власть. абсолютный господин не ценит ничего, кроме власти. он властвует даже над своим стремлением к власти. и готов отказаться от него в любой момент.

БОНУС ЗА ВЕРНОСТЬ

конец пустыне. автомобиль грузят на паром. он устраивается в люксе на девятой палубе. потом закусывает в баре и выходит на корму. берега уже не видно. море спокойно. на небе – редкие облака. он чувствует себя Колумбом, направляющимся в Индию. «не счесть алмазов…» – напевает он вполголоса. рядом с ним на поручень облокачивается девушка. ветерок треплет ее волосы. он заговаривает с ней, и она ему отвечает. бонус за верность своей мечте.

ПОД ВОДОЙ

разбогатев на компьютерных играх, он отошел от дел и поселился на маленьком острове в одном из теплых морей. его увлечением стало подводное плавание. он мог часами наблюдать жизнь коралловых рифов. по вечерам он пересматривал записи, сделанные видеокамерой. получалось, что большую часть суток он проводил под водой. ночь при этом не была исключением: ему снились сказочные пейзажи и необыкновенные существа. под водой он чувствовал себя как дома. можно сказать, он сделался кем-то вроде человека-амфибии. точнее, он был таким всегда. недаром в детстве он собирал модели кораблей, марки с изображением парусников и морские раковины. подводный мир привлекал его не только своими чудесными растениями и рыбами, но еще больше безлюдьем и тишиной.

КРУШЕНИЕ

все происходит примерно так, как в фильме «Человек-мотылек»: он застревает в пробке на мосту. крепления не выдерживают. вылетают какие-то болты. болтов слишком мало и поставлены они не на тех местах. вся конструкция разваливается. быстрее и быстрее. машина падает в воду. дверь заклинивает. вода проникает в салон. Шуберт, которого он слушал всю дорогу, замолкает. внизу темно. а после того, как замолк Шуберт, еще и тихо.

ИСКУШЕНИЕ

когда пролет моста обваливается, водители, въезжающие на мост, этого не замечают. машины одна за другой срываются в реку. его «ниссан» опускается на кабину грузовика. он мог бы открыть дверцу и выбраться. но, как зачарованный, остается в салоне. следит за поднимающейся водой. ему кажется, что он все это уже видел. в документальном фильме. похоже, он всегда искал случая поддаться искушению. и вот момент наступил.

ПРЕВРАТНОСТИ СУДЬБЫ

дед герцога служил механиком в королевском дворце и сколотил состояние на починке королевских автомобилей. разбогатев, он открыл собственное дело – мастерскую для ремонта эксклюзивных и раритетных автомобилей. собственное дело дедушки успешно катилось в гору, когда грянул кризис. производство автомобилей – и обычных, и эксклюзивных – сократилось на треть, а потом и еще на две трети. в результате дед обанкротился и ничего не оставил своей дочери. примерно та же история произошла и с дедом герцога по отцовской линии. родителям его пришлось начинать с нуля. но они были людьми предприимчивыми (а что им еще оставалось?). мать выучилась на актрису и получила место в столичном театре, а отец занялся информационными технологиями, основав фирму, которая быстро заняла лидирующее место на мировом рынке. нажив первый (и последний) миллиард, он купил себе дворянство, а спустя какое-то время и герцогский титул. дела его неслись в гору. но тут грянул кризис. отец герцога потерял все, кроме титула. печальный конец многообещающей карьеры. может быть, именно поэтому герцог, сведущий в истории своего рода, по мировоззрению очень походил на автора Книги Экклезиаста, кем бы тот ни был. он часто перечитывал эту книгу и полагал, что человек, ее написавший, был очень мудр. в Бога герцог, конечно, не верил и строки, посвященные Ему, пропускал. но и без них оставалось достаточно, чтобы он мог перечитывать книгу снова и снова. читал он обычно в полной тишине, заткнув уши воском.

ДОСТАВКА НА ДОМ

дело происходило в подельную пятницу новобря такого-то года. герцог Жан, как обычно, мечитал у себя в кладинете. в дверь позвучали. потом еще раз. дверь не окрылялась. скворецкий герцога отпростился на уик-энд, чтобы посвидать свою устарелую мать, а горчичная ушла на танцульки. когда стук повторился в третий и потроился в четвертый раз, герцог нехотя побрел открывать сам. на пороге выставлялась липовидная блондинка в черных хахочках, черной шмурке, черной скини-юбке и высоких черных топогах. в левой руке она удерживала круглую скворобку. «птиццу заказывали?» – хрисиплым голосом спросила гостья.  «нет», – уведомленно ответил герцог. – «ну так получите!» – и дерьмушка вылупила в герцога восемь пуль из вервольфера, который держала в напрасной руке. после этого она влипла на большой циклотомный черень и умчалась, оставив эксгерцога наедине с его мыслями, темными, как дуловище, нацеленное на одноокого человека в новомерзкую ночь.

РУБЕЖ

«пустите меня!» – кричал герцог. и его отпустили. теперь ничто не мешало ему следовать по выбранному пути. путь был долог, но герцог его проделал, хотя это стоило ему части его безукоризненного здоровья. местность, которой он достиг, называлась Рубештиада. здесь проходил рубеж между двумя несообщающимися мирами. и герцогу удалось этот рубеж преодолеть.

ЗАПОВЕДНЫЙ КРАЙ

в той местности, где оказался герцог, обитали только насекомые, птицы и травоядные. птицы поедали насекомых, травоядные – растения. герцог поедал и тех и других – и птиц, и травоядных. но в остальном жизнь проходила мирно.

УДАЧА ГЕРЦОГА

местность, как уже было сказано, называлась Рубештиада. но герцог этого не знал. поэтому он назвал край по-своему. он вспомнил, что для таких уголков уже давно существует название: Аркадия. щит с надписью АРКАДИЯ он поставил на самом высоком холме, какой только сумел найти. надпись палило солнце и поливали дожди. но, по странному стечению обстоятельств, свет и вода повредили только средние буквы, а крайние остались нетронутыми. герцог решил не обновлять надпись. он жил беззаботно и не искал себе новых забот. все дела были сделаны. и не осталось больше никаких дел. герцог знал, что ему повезло. вначале он с тревогой ожидал перемен. но в конце концов уверился, что его везению нет конца.

ХОРОШЕЕ МЕСТО

место было просторным и в то же время укромным. вроде бы в долине и будто бы на горе.

НИЧЕГО ЧУЖОГО

все, что окружало его, было словно бы отражением его самого.

ДОВЕРИЕ

птицы подлетали к нему и ели с его руки. и травоядные подходили к нему и смотрели доброжелательными глазами.

НА ХОЛМЕ

герцог часто сидел на холме под щитом с буквами «А» и «Я» и глядел вдаль. что он там высматривал? ничего.