Растоптанные свечи

Не лезь в политику, поэт!
Вот парк, каштан, под ним скамейка –
Стоит уже здесь тридцать лет…
Причём тут Шохин и Шумейко?

В бегах Станкевич… Кто о нём,
Спустя полвека, помнить будет?
А как сиял каштан огнём
Свечных гирлянд – запомнят люди.

А если ты изобразишь
Пером искусным полночь в парке,
Весну, капель с ветвей и крыш,
Влюблённых в поцелуях жарких –
Тогда, быть может, - Бог судья –
Твой стих переживёт столетья…

Но что такое? Вижу я:
Обносит проволочной сетью
И ту скамью, и тот каштан
Бригада, хмурая с похмелья.
- Здесь будут строить ресторан
Для пущего увеселенья, -
Со мною разговор повёл
Бригадный малый с рожей грустной:

- Участок этот приобрёл…
Ну, как его там?.. новый русский!

Звенит пила – прощай, каштан…
- А как фамилия буржуя?
- А чёрт её… в конце на «ман»,
А всю и помнить не хочу я.

Ветвей могучих смертный хруст,
И тросом вздыблена скамейка,
Как лошадёнка… Тройка-Русь!
Причём тут Лифшиц и Шумейко?!.

Гляди, как, трепетно дрожа,
Спадает лист и гаснут свечи,
Как будто дерева душа
Уходит, словно человечья.
Уймись, поэт, - осин, берёз
Ещё полно в лесах московских,
Тебя не мучает вопрос
О всяких-яких Березовских.
Твоё ли дело, посуди,
Что управляют государством,
Пекутся о его пути
Мужи с раздвоенным гражданством?
А разве плохо?
Что ни год –
Гуманитарии с гостинцем.
И жизнь в России потечёт
Не хуже, чем у палестинцев…

Что толку в ропоте души,
Её невысказанной грусти?
Забейся в норку – и пиши
Хоть о морковке и капусте!

Не лезь в политику, уймись!..
Залей глаза с братвой под вечер
И к ним в бригаду подрядись
Сгребать растоптанные свечи…