Родному

Настало время извиняться
и мой черед писать стихи,
так не хотелось унижаться
и говорить тебе прости.

Прости за то, что не ценила
порывы нежности твоей,
за то, что глупо, пусть учтиво,
была я холодна к тебе.

За все те пылкости моменты,
так быстро прерванные мной,
за то, что вечером дождливым,
под гулкий города прибой,

я не с тобой гулять ходила,
другого за руку держа,
и робко взгляд бросала томный,
на миг дыханье задержав.

Я помню все твои старанья.
Твой каждый шаг и каждый взгляд,
как делал мне в любви признанья.
Бывало даже два подряд.

Я помню, как в осенний вечер,
под завывание ветров,
ты перед домом мое имя
цветами выложил, потом,

играл либретто Belle,
как не сыграл бы Пламондон.
И то письмо, слова в котором,
звучали чистым серебром.

Прости, что раньше так старалась
я показать себя другой.
Ведь мне казалось, что такую,
ты быстро выкинешь долой,

из головы, из сердца, к черту,
подальше, прочь, к таким, как "я"
такие, что порой не стоят
латунной пряжки от ремня.

Но, Боги,
как же я ошиблась,
мой блеф швырнул меня впросак.

В твоих глазах я отразилась сначала,
как простой дурак,
а дальше -больше, через время,
во мне ты видел только мрак.

На этом все, пожалуй, здесь закончу,
осталась только просьба у меня,
когда на небесах мы будем в храме Божьем,
назначь свиданье там с «шедевром лирики моих последних лет» в твоих руках...