Саул и Давид 22 часть

Как же переменчива бывает судьба! Еще вчера Давид был зятем царя, главным полководцем, любимцем народа, а сегодня он - нищий беженец, вынужденный хитрить и юлить, ради спасения своей жизни...

«…да снизойдёт благословенье
На Израиля народ.
И тот пускай в своём смиренье
Имя Бога воспоёт!»
«Амен, амен», - со всех сторон
Прозвучало в унисон.
Но вот утихло всё вокруг,
Молитвы песнь завершена, 
Священников разорван круг,
Наступила тишина.
Звук шагов, одежд шуршанье,
Мирно разошлось собранье.
Храм опустел, лишь сед, как снег,
Остался в нём Ахимелех.
Священник главный, самый старый,
Почтенный, гордый, величавый,
Остался он, чтобы опять
Очами свитки пробежать.
Читает в голос, нараспев…               
Вдруг вздрогнул, ойкнул, побледнев.
Старик лишь очи приподнял,
Перед собою увидал
В отрепьях, грязного, худого,
Царского зятя молодого.
«Тебя ли вижу я, Давид? -
Голос сдавленно звучит, -
Ты, что один в этом краю?
Я тебя не узнаю!!!»
Глаза Давидовы пылают,
Священника насквозь пронзают:      
«Нет, не один, с отрядом я…
По поручению царя…
Дело тайное… ни-ни…
Никому не говори…»
«Но почему ты в Храме? Здесь?»
«Мы голодны! Нам бы поесть…
Зашёл сюда, чтоб хлеба взять…
Ну,… кусков хотя бы пять!»
Старик заёрзал: «Бог с тобой,
Нет здесь хлеба под рукой…»
Давид приблизился на шаг,
Кричал молящий зов в глазах.
Строгий, холодный, словно снег,
Не устоял Ахимелех,
И выдавил с трудом, хрипя:
«Ну, разве только те хлеба,
Что Богу в дар преподнесли,
Но знаешь сам – их  брать ни-ни!!!»
Но протянутой рукой -
Дрожащей, грязною, худой,
К старцу тянется Давид,
Невинно, как дитя глядит.
Старик смущён, отводит взор…   
Давид не медля, словно вор,
Краюхи хлебные хватает,
И одеждою скрывает.
Но вдруг на миг застыл Давид,
На старца пристально глядит,
К руке прильнул и горячо
Выпалил: «Меча ещё…
Меча прошу, он нужен мне…»
Холод змеёю по спине
Ахимелеховой скользнул,
Он вздрогнул, глубоко вздохнул
И прошептал: «Храм только меч,
Тот единственный хранит,
Которым голову снёс с плеч
Ты чудовищу, Давид…»
«Дай, дай его! Прошу, молю…
Нет, нет равного ему!»
Старик замялся, но Давид
Его за руку тормошит:
«Клянусь! Ни слова, никому
Я об этом не скажу…»
И меч драгоценный в ту ночь под луною
В руки отдан был герою.

У стен есть уши и глаза
И видел царский то слуга…

продолжение следует...