Шостакович, седьмая

За читкой книг порою зимней,
Когда простор для дум широк,
Закрыв глаза, бросаюсь в иней,
В заиндевелый потолок,

И продираясь сквозь резоны,
В меня врывается порой
Как перестук колес вагонных:
Сорок второй, сорок второй...

Картина прошлого немая:
Корявых надолбов навал
И призрак мертвого трамвая,
И в лед закована Нева.

... Чего-то ждут в партере люди;
То ль приумолк, а то ли спит
Весь в ожидании прелюдий
От нот избавленный пюпитр.

Тромбон взревел, волну вздувая,
Вот тиснул барабан печать...
То знаменитая СЕДЬМАЯ
заставит встать и замолчать!

Смычки взлетают многоруко
и зал стихийно вовлечен
в волну неистовства и звуков
Скрипичным подняту ключом;

И жесткий в гневе Шостакович
Бросает горстью наугад
В город музеев и сокровищ,
В заледенелый Ленинград

Как кап березовый, как нарост,
Как необглоданную кость
В ноты затиснутую ярость,
В синкопах вызревшую злость...

Густеет в "гонке" нотный гравий,
Влетая в деку и в трубу;
В нем даже паузы "играли",
презрев запреты и табу.

Многоголосый струнный ливень,
Сжигая тишину дотла,
Кого-то делает счастливей,
Кому-то дарит горсть тепла...

Застывший занавес из плюша,
Одетый в траурное зал,
Литавры горестней и глуше...
Оркестр к отмщению воззвал!

Финал. Морозная премьера.
Звук чист, как воздух, невесом,
И восстает святая вера
В победу разума над злом.