Мама Люба, давай, давай, давай!

1. Интриги №2.
Итак, на чем мы там остановились? А да. Я пересралась с бобром Любой, и мириться не хотела.
Как не увещевали меня бобры, что нам еще работать в коллективе, я осталась тверда (и по сей день): более с ней я разговаривать не буду! А то еще окажется у меня сифилис и чесотка.
Пусть себе нажимает на кнопку, кто ей мешает. Но хорошего отношения от меня не жди.
Так мы и расстались с Любой вражинами.
Бобр Люба расстроилась.
Одну смену со мной, молчаливой, она все же вынесла, но выражение муки не покидало ее рыло.
Потом она начала от меня шифроваться, подменяясь с ночными сменами.
А потом настал час Х, и меня перевели на завод, на место павшего приемо-сдатчика.
Это произошло в самые морозы, и я мужественно ползала в сугробах под вагонами в -42 С по ночам. На заводе - это вам не на весовой, там не поспишь в ночную смену, и носков не повяжешь. Там прям работать надо.
Ну, и проработала я, вплоть до двадцатых чисел декабря. Считай, месяц.
Прихожу на весовую после того, как подмена моя кончилась - у нас новая срачка. Да еб твою мать, что же такое!
Теперь дело все уперлось в кошку.
И история эта уходит корнями далеко в прошлое.
Как-то осенью прибилась к нам кошка, сибирская меховая кошка, только страшно заморенная, костлявая и облезлая. Так ее жалко было, что стали мы ее подкармливать - я и бобр Татьяна. Любим мы кошек, что уж тут.
Кошка оказалась зверем умным, не шкодливым, и ласковым. Ходила в туалет она на улицу, и когда ее гладили, от радости она высовывала язык.
Мама Люба, тетка брезгливая, сразу кошку невзлюбила. Она всячески поносила несчастное животное, и вычерпывала мне мозг столовой ложкой на всякой смене, шантажируя тем, что закинет кошку в пустой вагон с моста, и ее увезут хер знает куда.
Я едко заметила ей, что подобная жестокость разводится в душе только от тупости и лени, но Люба не поняла моего намека.
Надя, быдложенщина, кошку тоже не любила, и называла ее не иначе как "пропидорятина". Это слово, применяемое к ласковому, благодарному и нежному зверю, меня просто выворачивает до сих пор. Ну, и к самое быдлятине отношение возникает соответственное.
Мы с Татьяной стойко держали оборону. Татьяна даже возмущалась по поводу того, что Люба, сука толстая, никого не любит, кроме себя самой, родимой.
А тут оказалось еще, что кошка беременна. Черт.
Разродилась она двумя котятами, которых скоренько ы приучили к горшку, и проблем не было.
Но Любе не терпелось избавиться от несчастной Мурки!
И, пока я была на заводике, она снова решили слить меня - теперь из-за кошки.
Вот, ****ь, не умеешь - не берись!!1
Поручила б это говно Татьяне, у нее отлично получается. Как-то раз, поссорившись с моей благодетельницей, которая устроила меня на завод, Татьяна мастерски слила девочку, которую до меня устроила все та же благодетельница.
Дело было так: девочка попросила подменить ее. Татьяна согласилась. Девочка за порог а Татьяна берет трубочку, звонит начальничку и говорит, что девочка на смену не вышла. О как.
Естественно, начальник ее вышиб нахуй с работы.
На ковре у начальника Татьяна таращила невинные глазки и уверяла, что ни о какой подмене речи не шло.
Вот как надо!
Но у Любы на это мозгов не хватает.
Да и вообще - со мной такой фокус не пройдет, я не опаздываю, не прогуливаю, ухожу тика в тику, и если отпрашиваюсь, то у начальника.
Вот Люба и решила пожалиться на дискомфорт в образе кошки, и тем подставила не только меня, но и Татиану. Начальник разбирался в их жалобах, и ****ы дал всем.
А мне - нет.

Стоило мне вернуться на весовую, как он тоже явился туда же, с утра, и попросил кошку убрать. Устроить, выкинуть, но убрать.
Пожелание было высказано тоном весьма ровным, без криков и нахуев. Потом мы еще поговорили за график работы в новогодние праздники и доставку воды в это время. Засим он откланялся и отбыл.
Люба сникла.
Все время его посещения она стояла перед ним навытяжку, ожидая момента Х,и подсирая каждому его слову относительно несчастного животного. По их разговору я поняла, что они как минимум об этом уже говорили...
Но начальник, вопреки ее ожиданиям, орать не стал.
Вторая попытка провалилась, вот ведь ****ь.
Зато попало Татьяне. Она встретила меня на следующий день злая, как сука.
Блять, опять коллектив решает!!!
Она орала, что задолбалась ухаживать за этой кошкой и ее котятами, и все сгрузили на нее, и вообще - это моя идея, а она отдувается! Ты должна от нее избавиться, она всех задолбала!
В смысле?! - спросила я, заводясь сию минуту. Из уст Татьяны летели те самые слова, которые я обычно слышала от Любы. Такая разительная перемена и перебежка на другую сторону баррикады указывала только на то, что ей накрутили хвост на по наущению.
И ей обидно, что я не получила ****юлей.
Потом мне в пику снова были выставлены все те же несостоявшиеся в мое присутствие пьянки, в том числе  - и по пововоду генеральных уборок. Они, оказывается, раньше по велению старшей, собирались, драили палубу и выпивали... У них чо, идея фикс на эту тему?!
Да задолбали вы меня со своей выпивкой, ответила я зло. *** вам, а не выпивка! Люди все взрослые! Видите, что надо помыть - мойте! Или вас и в это надо тыкать носом?
Видимо, об отсутствии генеральных уборок они тоже настучали начальнику, но он как-то чо-то опять мне ничего не сказал.
Ну а чо?
Из всей этой кодлы так-то только я и работаю. А эти бобры хоть бы полы мыли, что ли... Из-за этой фигни начальник ну не станет меня трогать. Мое дело работать; их дело - какашки подбирать. Хоть какая-то польза.

Я так и сказала. Мол, дорогая, а вы, может, не заметили, что я тут как бэ отсутствовала? Я работала в другом месте? Мне что, оттуда бегать к вам, еще вам носы подтирать? Нет, если, конечно, хотите, то можете встать сию минуту на мое место, и идти на заводике, поползать при минус сорока под вагонами. А я тут полы подраю, за кошечками вот уберу. Но вы ж не хотите. Вам же влом.
- Вы, - подчеркнуто вежливо сказала злая Татиана, - не только что пришли, а уже несколько дней тут после погрузки!
- Все мои смены посчитала? - спросила я.
Татиана разозлилась.
Притом не на то, что я сказала, о, нет!
Она разозлилась на что-то свое.
- Вот как сходишь на погрузку, так тебе снова наговорят каких-то гадостей! - желчно начала она.
- В смысле?! - завелась я. - М е чо, теперь нельзя с весовой выйти, чтобы о вас гадостей не слышать?! Так-то это работа моя, извините! Я не могу не ходить,даже ради вашего спокойствия! Что вы опять собираете какие-то сплетни?! Что мне кто сказал на погрузке?! С кем вы там посрались, а ну-ка, просветите меня, я тоже хочу знать!
Что там за скелет падал из ее шкафа - я не знаю, Татиана напрочь отказалась говорить.
Я сказала, что *** им будет, а не новый год, и Татьяна, злая, убежала домой.
Вечером того же дня приехал циничный Леха и увез кошку с котенком. Выкинул их на улицу.

2. Новый Год.
Шло время.
Целых два дня.
Нервы у меня, истерзанные постоянным желанием коллектива нажраться на рабочем месте, просто щелкали, как натянутые струны.
Позвонил начальник с дежурными поздравлениями с Н.Г. и пригласил нашу кодлу в заводоуправление - бухать.
- А вот девочки хотели бы здесь отпраздновать, - сказала я.
Каюсь - смалодушничала! Но держаться больше нету сил...
- Не можно, а нужно! - ответил начальник. - Только аккуратно и без фанатизма.
В тот же день мы с бобром Надей придумали меню, обзвонили всех, оповестили - в том числе я недрогнувшим голосом оповестила  грустную, подавленную маму Любу о готовящемся мероприятии, - и пригласили охрану сверху. Охрана (мужиги) должны были купить водки, мяса и нажарить шашлыков. Мы скинулись на закусь и фрукты, и праздник был.
Готовили жрачку мы втроем - я, Надька, и Татияна.
Притом праздник так обрадовал Татиану, что она говорила со мной очень ласково и называла меня Иришкой. Вот что делает с людями любовь!
Мы резали сырок и колбасу, и я начала медленно расслабляться. Ссоры уходили на второй план...
Дааа...
Никогда не пейте с бобрами казахстанскую водку, мой вам совет.

Я вот не планировала пить водку. Я планировала пить шампунь, ибо его купили, специально для меня и бобра Татианы, которая клялась, что она не пьет водку, нет!!1
Но от радости, что я все-таки благословила праздник, она, наверное, об этом забыла. И на мой робкий писк о шампуне мне ответили, мол, нельзя быть такой эгоисткой.
И когда мужиги (три пенсионера) начали всем разливать, она начала кидать в свою топку рюмку за рюмкой с такой скоростью, что я заподозрила в ней алкогольное голодание.
Ни хера себе, не пьет...
Кстати, она не выглядела пьяной. А ведь она еще и выходила курить!
Мужики, суть три пенсионера, из которых только у одного был вид более-менее кондиционный, пили много. Между делом они отпускали комплименты дамам, а один из них умудрялся потискать Надю, и она была тому рада.
Гхм... я стока не выпью.
Дело в том, что одним из пунктов претензий, выдвигаемых мне бобрами, был и пункт относительно (блять, как длинно выразилась) их отношений с охраной. Мол, все бабы замужние, муж узнает, секир башем...
Так нахуя вы с дедами обжимаетесь?!
На месте Надиного мужа я б ее точно убила. Ты на кого, блять, мужика молодого променяла?!
И, самое интересное, бобрам было приятно это внимание. То есть, они как бэ, жаждали этого внимания, и принимали эти щипки за мужские ласки...
Я одна такая дура, или все же не должно быть все равно, от кого терпеть эти объятья?
Мне одной оно нафиг не надо?
Видимо, да.
Бобр Люба снова завела разговоры о своих поклонниках, обожемой... Она жеманно улыбалась, и рассказывала, что один старичок для нее все-таки стар (63 жениху), а другой - молод (42 мужику). Не, ничего пошлого, но, блять, надоело!!!

Потом мама Люба затеяла игры. "У меня в штанишках"... веселая игра, но у мамы Любы не хватило ума сделать остроумные вырезки из газет. Только раз мы ржали - когда у нее в штанах оказался "искитимцементремонт".
А все туда же, в невесты!

Потом снова была игра, в четыре животных.
Кто ты:
1. На работе.
2. Дома.
3. В постели
4. Как любовница.
Я не знаю, какие нюансы между кто в постели, и кто любовница, но, видимо, не все то любовница, что в постели. Любина сексуальность начала расплескиваться на окружающих.

К тому времени я была уже хороша.
Прям очень.
От пережитого месячного напряжения я как-то сразу расслабилась и очень быстро нажралась. Не, я сидела ровно, и ходила прямо, и улыбалась, но, сука, говорить я не могла. Улыбалась и махала,улыбалась и махала.

А деуки-то могли все!
Там и танцы пошли!
Поставили музыку, но играла почему-то только одна песня - группы "Серебро" "Мама Люба, давай!"
Начали зажигать.
Пока мужыГи жарили мясо, девки танцевали. Рядом стояла я и махала.
Мама Люба, поощряемая песней и всеобщими криками, посреди танца вытащила из волос шпильки, распустила волосню по плечам и начала мотать головой как заправская стриптизера.
Или солист Металлики. Я точно не помню.
Бабы в восторге визжали.
Энергичный танец пенсионерки Любы настолько смутил мой разум, что мозг начал медленно отключаться.
Понимая, что начинаю проваливаться в небытие, я дернула Надьку - живем мы рядом, в соседних общагах, -
выкинула в помойку свою пластиковую посуду, и мы поперли домой.
Надькин муж оборвал весь телефон, и Надька торопилась домой. Она неслась так, что я, гнум коротконогий, за ней не поспевала. Я сипела как паровоз, и шла на автопилоте.
У Детского мира мы разошлись, и я сбавила обороты.
Часы на ЦУМе показывали одиннадцатый вечера. Я присела на ступеньки храма и перевела дух.
Господи, прости мне все грехи!
Как дошла домой - не помню...