Василию Романовичу, учителю пения

Нелеп, как взрыв на фабрике конфетной,
Где пионер убит кипящей массой,
Тщедушный тип с трагической гримасой
Из века прошлого передо мной встаёт.
Неверных сумерек укрыт "сфумато",
Он сам звучит надрывно-отстранённо,
Стяжатель в прошлом хохота и мата,
А ныне призрак, маска, резонёр.
...О, резонанс теперь-то уж возможен!
Прости, старик, меня и тех балбесов.
Я б отслужил все гаммы, словно мессы -
Но поздно, поезд канул! не вернёшь...
Мы выбегали, ветренные дети,
Ты удержать пытался - с ног сбивали!
А ныне сам, как перестарок-Вертер,
Я мучим безутешною тоской.
Пожалуй, не умею жить (и здесь мы схожи)
Пожалуйста, прости и за рогатку.
Я поумнел, я знаю, это гадко -
Пулять в худую спину чудаку,
Который весь не здесь, но в горнем мире -
Но как лунатик, уязвим и хрупок.
Я звездочёт, как ты, стих - мой поступок.
Всё прочее - надрыв и суета.
Когда реальность лишена очарованья,
Сознание цепляется за мифы -
Милей в сто крат нашёптыванья пифий
И идеально-бесконфликтный "неверленд".

...И всё ж отрадно знать, что после школы
Ты оказался в идеальном месте -
Церковный хор звучал молитвенно-небесно.
(Ты, право, настоящий педагог!)
Весь коллектив души в тебе не чаял,
Все прихожане, даже коммунисты,
Душой тянулись к светлому причалу,
Тебя хваля:
           "Вот просветлённый человек!"

                24 апреля 2013