Бутербродский

да простят меня почитатели гения этого
за моё озорство, я без злого здесь умысла,
честная правда. играться словами, шутя,
что ещё остается мне, бесталанному недорослю...

                ***
Сквозь полость гортани, рта дымоход
едкой слюны сатира. Сплевываешь как в сортире,
как крыса, забравшаяся в самолет,
Как рыжий с лопатой жуёшь канапе,

в оба глядишь. Что там на тебе
вообще: пиджак, пуловер,
фигура ладьи, сутулого паруса рёбра,
к троянцам галеры на вёслах,
Гомеру царапает нёбо? Голос
потухший, сквозь рот и дёсна,
набитых слов бесцветной капусты,
без хруста и звона. Дары по тебе.

Вон как ты, милый Иосиф,
спустился с горы Синая?
Жалость свиная стекает меж оспинок.
Спинок стульев кривая упрямой спиной заправляет.
Травишь и в хвост и в гриву.
По усам, да по седеньким бачкам
правишь. Игриво, по пачке на строфу -
да в рот не попало, на ляжки - пепел.

Один ты в упряжке, с рогами в оправе весел.
Волк ли собака? скорее, псоглавец.
На танце рептилий аттический воин.
Объятья клешней подобрал своих крабов.
Кашне мизантропа в твои года к радости.

Чей ты? И чья эта разность забытых теней,
важность различия кожи.
Похожие судьбы ночей. И ножей прохожих
задираясь вокруг тебя встали
мотивацией стали. Радиостанции
инопланетные, смежные, кружатся в вальсе.
А, Вам, не жаль сетовать на
прогноз выпадения зубов изо рта?
Теорема проста. Знаков из ста тысяч один.

День свою пожирает пищу.
Динь динь. В колокольцах посольских волхвов
запах праздничной хвои. Ищем на новый год
обои цвета «салат оливье». И тебе
та халва. Да по росту мятных кустов
твой остов дымится, плавится. Место имени «Я».
понесёт прославлять дурной язык.
Свыкся. Твой корень – змея. И Васильевский остров,
как камень. Несёшься ногами вперед. К небу быть ближе.

Лижет рот из медового воздуха.
Безумное скачет по лестницам сердце.
Медведицы большой и малой трапеция.
И Венеция по-своему тебе молчит узкая.
Картавит над набережной пустой, отражаясь в той
мостовой булыжной, отряжаясь в запой,
перебирает ногами, мучает. Болтают, рогами
лыжами кверху, серп и молот на небе,
закваску дремучую теребя. Для тебя

этот голод мучительных красок, тот город,
где бродит, пугая рыже-седая твоя бестия.
Запинаясь, звенят известия смерти неизмеримой.
Мимо следует шествие слухов толпы. Фи.
Увы, мир фигня, в красивой обертке зефира.
Спаси тебя, бля, и спасибо за шум и наводку в ушах.
Чёрно-белые, шах!
                ***
Пусто без букв игривых нежных, без
денежных грустно в карманах знаков.
чёрт, зачем в рот чужой залез. Здесь вакуум!
Мнится мне жалуется нищий урод, -
просит конфеты, цветы и компот.
Требует водки – зеленый штоф,
подать на варенье, пластинки, носки

Бутербродский, скорее мой мозг отпусти!..
Бред. Нить Ариадны. Жутко.
Обновления следуют ежеминутно.