Триптих с эпилогом

На реке могучей мощный ледоход.
От припая оторвало и несёт
целый ледяной аэродром.
Станцию полярников на нём            
можно бы, пожалуй, разместить.
Солнце за морозы будет мстить.
Снизу, сбоку бьёт в неё волна,
колется лучинами она.
Исчезают в струях крохи льда,
в небо испареньем уходя.
Трассу в океан река торит.
Путь бескрайний льдину растворит...

Женщина бредёт, преклонных лет.
Тише поступи и медленнее нет.
О, шизическое виденье моё!
Я не знал, но всё я знаю про неё.
Хохотушкою, плясуньею была.
Комсомолка! Боевита, весела.
Равнодушных не было парней,
косяками бегали за ней.
Заводила на субботнике в цеху,
на виду всегда была и на слуху.
Отшумела жизнь. И вот теперь
по неделе не стучит никто к ней в дверь.
Силы сохнут, как в песок вода,
тает жизнь, уходит в никуда...

Я зашёл к нему - не виделись давно.
"Пиво будешь?". Сам глядит в окно.
Ноль эмоций. Тусклые глаза .
Где былой напор, кураж, азарт?
Много в каждой жизни разного всего.
Но по умолчанью я его
общим метром никогда не измерял -
непростого он замеса экземпляр.
Детство - миг, что всем для счастья дан.
но он не мальчик, он детдомовский пацан.
Что другим само собой, ему нельзя.
Гладиатор - вот детдомовца стезя.
Гладиатор - лишней драки не ищи,
а коль драка - зубы сжал и не пищи!
С этой метой до конца пути
легче в волчьем тонусе идти.
Без рефлексий! Веселей держись!
Только сушит душу эта жизнь.
То не внешний он - душа его молчит.
Молча курит. Тяжко бронхами свистит.
Доживает отведённый век
в прошлом мощный, самобытный человек...

...Дождь над свежей зеленью прошёл.
Городу легко и хорошо.
Неба синь, да росчерки стрижей,
да счастливый щебет малышей...