Год Лошади навеял

Тысяча девятьсот сорок седьмой год…Жила наша семья тогда на хуторе «Черепяный», что в Брюховецком районе Краснодарского края тогдашнего СССР. После переселения из Польши, а произошло это, знаменательное для нас, событие в  1945-ом году в первой половине марта, ещё шла война. Ехали длинным составом, вагоны которого были полны – одни семей с разным скарбом и печками-буржуйками, другие – сельскохозяйственного инвентаря,
коров и лошадей. Наша семья, ещё с двумя такими же, волей судьбы как раз и оказалась на месте действия моего  повествования. Надо пояснить – почему-это
у нас, во « владениях» колхоза, вдруг – своя лошадь…Так вот. По условиям переселения мы ( переселенцы) имели право в течение двух лет не вступать в колхоз т. е. жить « единолично ». Вот мы и жили: обрабатывали землю ( сколь угодно), собирали урожаи, благодаря чему не голодали сами и очень много помогали хуторянам. Итак, надеюсь, обстановка читателю ясна. Главным « элементом» нашей жизни была красавица Машка – породистая гнедая кобыла,
на которой я много « красовался » верхом и ,пожалуй, только на один раз меньше упал с неё. Наша общая с ней « жилплощадь» представляла следующее:
сени-сарай, ( там и жила-была героиня моего рассказа) боковая дверь откуда
вела в « зал » с « доливкой » - глиняным полом, а из него дверь в спальню, такого же образца помещение, только поменьше. Важно отметить, что дверь
в неё заметно ниже, чем из сеней в зал. И вот…однажды ( зима, уже вечер)
подхожу к хате – в окнах свет и – боже, что это???..Всю первую комнату занимает…Машка…Мама с керосиновой лампой в руках причитает: « Батьку,
спасай, убери её  - она развалит хату…А Машка-красавица упёрлась своим роскошным крупом в верхнюю часть лутки двери спальни ( помните – она ниже) и, упершись головой в потолок, издаёт: хрррр, хрррр,хрррр… Папа стоит в сенях-сарае, тянет её за уздечку из комнаты и ей в унисон: тпру, Машка, тпру,
сума сошла, что ли?... Эта сцена продолжалась, как я сейчас вспоминаю, минут
пять-семь. Наконец, похрапывая,Машка «вЫтопала» в сени-сарай…
   Когда мы все пришли в себя, папа резюмировал: «Захотелось, видно, Машуне
прилечь на кровать». Это событие стало нашей семейной  и всехуторской историей…

   Дорогой Читатель, учти, пожалуйста: это моя первая проба «прозаического» пера; если что, будь снисходителен…