Глава 2 - Воспоминания

  Эрнан давно уже понял – этому миру не нужны духовные ценности. Для людей духовность – это всё равно, что пойти напиться в кабаке. Вроде бы и полезно, но и душу будоражит. Страшно представить, что будет лет через 200. Кортесс понимал, что ничем хорошим его поход не увенчается. Золото давно уже стало кровавым металлом. Но как только он вспоминал безденежную жизнь, оставшуюся в недалёком прошлом, кровь в его жилах мгновенно закипала. Он помнил, как его мать отдавалась первому встречному - поперечному за кусок хлеба или за несчастный горсть медяков. Он по-настоящему знал, что такое бедность. Варил на огне морскую воду, так как в городе пресной не было. Точнее, ему и воды то никто не давал. Ходил всегда в лохмотьях, в которых было дыр больше, чем в какой-нибудь застоявшейся книге с заплесневелой полочки в уличном ларьке. Вот здесь-то и напрашивается вопрос – Как он смог залезть так далеко по этой пирамиде власти и денег? Здесь уже помог чистой воды случай, который Эрнан всегда считал странным стечением обстоятельств. И не более того. Дело в том, что будущему конкистадору пришлось драться. Вот же, действительно, совпадение…

 - Выходи, ободранная собака! – закричал один из крепышей.
 - Которая из них? – съехидничала собака, прятавшаяся внутри колокольни. По правде говоря, Эрнану было страшно лезть на такую высоту: ноги постоянно подкашивались, а ветер трепал его не хуже ненавистного испанского флага. Но из-за такой добычи можно и рискнуть. Не в шутку сказать, но ему удалось стянуть целого гуся, изжаренного как следует по всем традициям рыночной торговли. О, как давно он не ел хорошо прожаренного мяса. И похоже, этого гуся он тоже не успеет испытать на вкус. “Что ж, – подумал он, наемся хоть перед смертью”. А между тем возле часовни собралась не шуточная толпа. Проглядывались даже знатные особы, которые были видны с высоты, как на собственной ладони. “Чёрт, как же надоело прятаться. А, что будет, то будет”. С кристально чистым разумом он сиганул вниз прямо на миловидный ковёр? простынь? которым была накрыта палатка с чем-то-там. И – вот удача – эта засаленная пальцами потенциальных покупателей, эта никчёмная, дырявая простынька выдержала его. Хотя и порвалась окончательно, но невелика беда. И всё бы хорошо, но подле часовни его ждут два охранника с рынка, которые гнались за ним, подобно паре охотничьих собак. Перед церквушкой он уже хотел их было умолять, чтоб не били. И он умолял. Напрасно. В рыбьих глазах громил не было и толики сострадания. Видно, хозяйка немало платит премиальных этим горилообразным, раз рассудка в их головах осталось меньше, чем пресной воды в море.
 - Всё, крышка тебе, паскудник! – с этими словами громила схватил его за лохмотья, и приблизил максимально к своей злостной харе, которой недоставало разве что пены да пары клыков.
 - Крышка? Какая крышка? – удивлённо проговорил вор и резанул этой, по невольному каламбуру, крышкой по мясистой шее обидчика. Кто знает, о какой крышке думал крепыш. У Эрнана крышка же имелась железная, от миниатюрного чайничка, который был украден вместе со всеми ложечками, чашечками и иными финтифлюшками с поместья одного богатого купца. Чашки, ясное дело, стоили огромных денег, но они разбились при побеге. Ложки и другое он обменял у лоточника на еду, а крышку заточил и срезал ею колючие, но приятные в цене розы. Розы же он крал у соседа того несчастного человека, что лишился чайника. Даже смешно вышло. Теперь они, наверное, обвиняют в воровстве один одного. А между тем, кровь цвета недавних роз обильно полилась на пыльную дорогу и тем самым вызвала неожиданный ажиотаж и восхищение среди толпы. И это ещё мягко сказано. При виде карминовой струи толпа зевак ломанулась куда глаза глядят, даже не разбирая дороги. За несколько секунд люди превратились в кричащий ком из рук, ног и других, не менее важных частей человеческого тела.
 - Пора сматываться! – решил было горе-вор, и уже хотел закрепить идею решительными действиями, как вдруг кто-то опять таки схватил его за лохмотья. Рука Эрнана уже привычно потянулась к крышке, но что-то остановило его на полпути. Точно. Это был аромат сирени, и чего-то такого, что заставило Кортесса передумать насчёт своих дальнейших действий. Он довольно резво развернулся, что бы оценить обстановку, и увидел прямо перед собой … девушку. Нет, не то, что бы она была невиданной красоты. Просто она всем своим решительным видом внушала хоть какую-то надежду на то, что вор выскочит сухим из воды после этого неприятного инцидента. Что ж, условия чужой игры тоже следует принимать во внимание, особенно когда твоя игра, по сути, уже фактически проиграна. Думая об этом, они пролетали сквозь переулочки и улицы с невероятной скоростью, какая только могла быть присуща у людей. Вдруг девушка остановилась подле красивого здания средней высоты. Эрнан уже был готов к тому, что он поблагодарит прекрасную даму, и вновь припускаясь по пыльной дороге обретёт безопасность. Но вдруг неизвестная сказала: “Это мой штаб”. Кортесс так и выпучил на неё глаза. А в следующее мгновение картинка в глазах поплыла и настала тёмная ночь. Удар был не сильным, с явным умыслом «усыпить» человека. Всё. Este es el fin.*

Млойнар всегда был изгоем в племени. Его всегда все боялись. Жрецы недобро поглядывали на мальчика – он, по их мнению, был недостоин жить в родстве с их народом. Говоря по совести, самого молодого человека эти холодные отношения очень смущали. Да и не только его. Вопреки высокомерным мнениям жрецов, в племени Млойнара уважали за ум и настойчивость. Он мог сам пойти в лес на охоту, и вернуться на второй день с застреленным с лука ягуаром. Вот за это к малому все относились с подозрением. Ведь, если подумать, то как можно в одиночку перехитрить одного из сыновей бога Тескатлипока и убить его обыкновенной стрелой? Некоторые даже считали его колдуном. Ну и ладно. Пусть думают, что хотят. Родителей у него не было. Был только один друг-старик, которого он всегда ласково называл Учителем. Старика в племени считали разумовольным и относились с презрением, ведь он говорил всегда сложно-простые истины обыкновенной жизни. Но не Млойнар. Учитель всегда говорил ему: “Мальчик мой, если тебе непонятны мои слова, просто запомни их. В жизни ты столкнёшься с врагами мысли и дела, и вот тогда ты вспомнишь меня и поймёшь, что я тебе говорил.” И Млойнар запоминал. Каждое слово учёного жизнью старика приносило радость Ученику, и тот попросту захлёбывался короткими истинами. На рассвете одного прекрасного дня старика не стало. Ученик очень горевал за ним, и иногда подолгу засиживался у ночного костра, вспоминая речи Учителя. В одну из таких ночей на них и напали захватчики.

* - Вот и конец (исп.)