Арм. восп. Гл. 22. Последний вальс с Василисой

 Отслужив в рядах Советской Армии без малого два с половиной года, в июне 1968-го Георгий вернулся домой, к матери. Должность механика колхоза, которую обещал Георгию бывший председатель, оказалась занята. Новый председатель набрал для себя свою команду. Доармейская подружка Георгия Василиса – вышла замуж. В моральном плане все случившееся  «развязывало Георгию руки». Можно, а точнее, нужно все начинать с чистого листа.
 
     Месяц законного отпуска Георгий не стал использовать. Приступил к поиску работы в райцентре. Ответ один: или иди в свой колхоз трактористом, или механиком – в другой колхоз. Получив паспорт, он, еще в военной форме поехал в областной центр. Там, зайдя в отдел кадров областной «Сельхозтехники» Георгий получил предложение обосноваться у них. Опять повезло!
 
     В личной беседе, председатель областного объединения, очень толковый мужик, прошедший школу от тракториста до руководителя всей технической службой области, тут же забронировал свободное место в общежитии за Георгием, предложил ему догулять положенный отпуск.

     – Не хочется мне к матери на шею садиться даже на несколько дней. Армейских отпускных хватило лишь на подарок матери, да вечерок посидели с бывшими друзьями в саду. Всё! Работать теперь надо! Одежка доармейская тесна стала. Надо хоть на штаны себе заработать для начала.
 
     – Вот это правильно! – одобрительно отозвался председатель, – негоже отдыхать с пустым карманом да еще в армейской форме. Мы сейчас что-нибудь придумаем.

     Он по внутренней связи вызвал главного бухгалтера, в разговоре с которым решили авансировать Георгия, как будущего работника, в размере восьмидесяти рублей в счет причитающихся ему подъемных. И часа не прошло, как Георгий под роспись ознакомился с приказом о приеме на работу с первого июля, получил обещанный аванс. Предложенную администрацией неделю авансом оплаченного отпуска Георгий теперь мог гулять с чистой совестью.

     Радости Георгия не было предела. Все сложилось более чем удачно. Здесь же, в областном центре, ему удалось купить брюки, рубашку и ботинки. Тридцать рублей от полученного аванса еще оставалось на мелкие расходы и проживание до первой зарплаты.
 
     Для конца июня больших серьезных работ у матери не было. До массового сенокоса было еще не менее месяца, до уборки урожая – еще больше. Георгий не спеша принялся ремонтировать построенную им три года назад изгородь, рамы в доме уже нужно было подкрасить, заменить отдельные треснувшие стекла.

     В соседней деревне в сельском клубе все так же, как и прежде,  три раза в неделю крутили фильмы, после которых молодежь устраивала вечера отдыха. В воскресный день ребята-соседи предложили Георгию пораньше пройти в клуб, чтобы под спокойные звуки радиолы, часок спокойно поиграть в бильярд, или постучать в домино.
 
     Не успели ребята переступить порог клуба, как тут же послышался голос вездесущей и всезнающей заведующей клубом Марии Николаевны:

     – Наконец-то Гоша появился у нас! Знаю, что дней пять, как вернулся из Армии, а к нам не появляется. Дай-ка взглянуть на тебя. Возмужал! Возмужал! Почему не заходил?

     – Мария Николаевна! Некогда всё было. Пока паспорт получал, пока на учеты вставал, пока на работу устраивался… Вот теперь целая неделя отдыха. До первого числа.

     – Да что мы стоим-то? Пройдем, Гоша в мой кабинетик. Уж больно хочется с тобой поговорить! Два с половиной года не был у нас! А вы, ребята, берите шары, палки ваши. Поиграйте пока.

     Уже в кабинете, Мария Николаевна налила две чашки чая, даже угостила Георгия карамелькой.

     – Попей чайку, Гоша с конфеткой! Рассказывай, как служилось, куда сейчас намерен? Слышала, что в нашу районную сельхозтехнику тебя не взяли. Это наш председатель колхоза так с управляющим договорился, чтобы ты снова в колхоз трактористом пришел.
 
     – Все хорошо, Мария Николаевна! И служба позади, и на работу в Новгороде инженером устроился, с первого июля. Там уже и приказ есть. Даже подъемные дали. Брюки и ботинки купил. Доармейские совсем сели, обмалились…

     – Это не брюки обмалились. Это ты покрепче, даже пошире в плечах стал. Расскажи мне, что у вас с Василисой произошло? Она, как последний раз приехала из Ленинграда – сама не своя. А потом и замуж сразу выскочила. Что случилось? Рассказывай!

     – Мария Николаевна! Просто я не прошел их семейные смотрины…

     – Какие ты мог пройти смотрины, если брату Василисы бляхой так морду раскроил, что тому четыре шва на лице наложили.

     – А вот это неправда! – возмутился Георгий.

     – Что неправда?

     – Не четыре шва ее братану на морду наложили, а всего два!

     Мария Николаевна чуть опешила, но анализируя многолетний опыт деревенской жизни, подытожила:

     – Если два, так это еще ладно… А хоть за дело ты его?

     – Мундир он военный мне порвал.

     – А говорили, что только пуговицу… Да ладно, не расстраивайся. Сегодня посмотришь, какие у нас невесты подросли!

     За дверью кабинета, в фойе клуба слышалось все больше и больше голосов молодежи. Марья Николаевна взглянув на часы, убрала со стола пустые чашки, сполоснула их и взяв сумку направилась к двери. Подошло время открывать зал, начинать «обилечивать» зрителей. Открывая дверь, она, пытаясь пропустить Георгия вперед, прокричала своим поставленным мощным голом:

     – Смотрите девчонки, какого жениха я вам привела!

     В фойе собралось к этому времени довольно много народа. Много знакомых парней, его сверстников, подросли и ребята – бывшие школьники. А уж сколько собралось молоденьких симпатичных девчонок… «Подросли! Подросли эти девчонки за минувшие два с половиной года. Со многими теперь даже знакомиться придется…» – размышлял Георгий.

     После окончания фильма толпа зрителей из кинозала с шумом высыпала в просторное фойе. Мария Николаевна долго ковырялась в огромной стопке грампластинок. Найдя нужную, установила на диск проигрывателя, не ставя иглу на пластинку, на весь зал объявила:

     – Как и в добрые старые времена, сегодняшний вечер отдыха начинаем с вальса. Выбрала самый лучший – вальс к драме Лермонтова «Маскарад».

     Зазвучали приятные звуки давно знакомого вальса, но никто не двинулся с места. Георгий еще не мог знать, которые из молодых девчонок смогут хотя бы нормально кружиться в вальсе.

     Выручила неутомимая Мария Николаевна своим громким возгласом:

     – Что же вы стоите, как истуканы. Гоша! Не видишь, что ли, Василиса сидит в углу, тоскует. Хватай ее. Ставлю сначала!

     Георгий, было, опешил. Но долю секунды поразмыслив, он, в новой рубашке, в новых брюках, в новых сверкающих ботинках смело направился в указанное завклубом направление. После вступления, с первыми нотами вальса, Георгий увлек Василису в страну их любимого танца. За первые восемь тактов произведения Георгий не смог вывести партнершу на необходимую в этом вальсе скорость с флекерами на сто восемьдесят градусов. Пришлось еще восемь тактов пройти в правом вальсе. Затем мягкий переход за два такта и четырнадцать тактов в левом вальсе. Скорости и поворотов на сто восемьдесят так и не удалось добиться.

     – Василиса! Куда подевалась твоя неотразимая легкость в танце?
 
     – Я сегодня с четырех утра так натанцевалась, что не хотелось даже и в кино идти. На отгонные пастбища комиссией ходили, проводили бонитировку молодняка. Пешком через лес, пять километров в одну сторону, да целый день со стадом возились.

     Поняв, что об исполнении сложных фигур вальса, сегодня и речи быть не может, ведя Василису в правом и левом вальсе, Георгий в шутку заметил:

     – А я думал, что ты ребеночка ждешь! Как бы ни растрясти…

     – Пока и в проекте нет… – парировала Василиса.

     – А что так?

     – Не получается.

     По своей натуре, такой ответ Георгий никак не мог оставить без внимания:

     – Если у вас не получается, я готов помочь! Согласна?

     – Сами как-нибудь обойдемся!

     – Вот в этом и есть ваша главная ошибка. Здесь нужно не как-нибудь, здесь нужно трудиться с полной отдачей сил! Не щадя живота своего!

     Понравилось Василисе предложение, или наоборот, известно только ей одной. Ехидно уточнила:

     – И много у тебя по белому света наделано, не щадя живота?

     – Пока ни одного. Предлагал одной девчонке еще до Армии, но та отказалась, дескать, поженимся – тогды… Не успел, служил долго.

     – Сам же кричал, что не хочешь в колхоз…

     – Да, не хотел! И сейчас не хочу. Я тебе пытался втолковать, чтобы искала работу в Ленинграде. А я – на сверхсрочную, или вдвоем на завод какой, где семейные общежития есть.

     Василиса прикрыла глаза, покачала головой, выдавила:

     – А я, дура, подумала, что ты девицу, какую нашел себе в Ленинграде, особенно, когда увидела часы у тебя на левой руке… Скоро музыка кончится. Давай исполним хотя бы «Окошечко».
 
     Исполнив простенькую фигуру «Окошечко», они успели пройти довольно сложную, без репетиций, «Вальсовую дорожку», не допустив ни единой помарки за все оставшиеся шестнадцать тактов, которые Василиса  буквально порхала.

     Чтобы не допустить ненужных разнотолков, Георгий отвел Василису в уголок, откуда взял. Вернулся к ребятам. На следующий танец его пригласила Катенька – девчонка-веселушка, бывшая одноклассница его младшей сестры. «Время бежит. Мне скоро двадцать два, значит этой девчонке девятнадцать» – промелькнула мысль. А три года назад…
 
     – Мы с девчонками решили просить тебя научить нас вальс танцевать. Кроме тебя некому. Василиса теперь занятая, со своим домашним хозяйством. Да и не хочет она… – во время танца сообщила Катенька.

     Согласился. Надо кому-то молодежь обучать! А заведующая клубом предложила прямо с завтрашнего дня, целую неделю, пока Гоша в отпуске,  приходить в клуб к двадцати часами  и заниматься, хоть до утра.

     После танцев, простеньких развлекательных игр, далеко заполноч, Мария Николаевна объявила об окончании воскресных гуляний в кубе. Высыпали на улицу, где белые ночи никак не хотели уступать своё светлое голубоватое небо несмелым сумеркам.

     Небольшими кучками молодежь расходилась в разных направлениях, в сторону своих деревенек. Георгий помог Марии Николаевне закрыть крепкие тяжелые двери клуба, закрыть их на огромный пудовый замок. Катенька дожидалась рядом. Издалека зазвенела частушка Василисы:

                У меня на сеновале,
                У меня на сеновале,
                У меня на сеновале
                Сушатся пеленочки!
                Вся любовь твоя обман,
                Вся любовь твоя обман
                Окромя
                Робёночка!

     – Пока служил на благо Отечества, новые песенки у вас появились! – восхитился Георгий.

     – Это тебе адресовано! – заверила Катенька.

     – Не понял?

     – А что тут не понять? Ты же обещал ей ребеночка помочь сделать. Ты думаешь, что мы ничего не слышали? Всё мы слышали!
 
    Мария Николаевна, пряча связку ключей в кармашек своей сумки, добавила:

    – Смотри, Гоша! Затянет тебя Василиса…

    – Куда? – не понял Георгий.

    – Да что, у нас овинов мало?!
 
    – А я разве против?!

    – Когда будешь против, уже поздно окажется. Заявит она, что ребеночек нечаянно от тебя получился, и ты, как честный парень, обязан будешь на ней жениться. Присматривай за ним, Катюша! Внимательно присматривай! – с нотками юмора, дала свои наставления Мария Николаевна.

     За утренним чаем мать неожиданно поведала, что вчера поздно вечером муж Василисы, узнал, что Георгий, на глазах у всей молодежи с Василисой вальс танцевал. Что Георгий обещал Василисе помочь ребеночка сделать, раз у них не получается. Топиться мужичок бегал на торфяные ямы. Старенькие бабы его оттуда вытащили. Молодежь еще в клубе гуляла.

     – А все-таки нравятся мне люди в наших краях! – подытожил Георгий.

     – Почему? – интересовалась мать.

     – Не успеешь чихнуть, а тебе уже «Будь здоров» говорят. И откуда все и всё успевают узнать?

     Усмехнувшись, мать пояснила:

     – Я сторожем на ферме работаю, а настоящий сторож знает всё, что творится в ближайших окрестностях. Доярки уже к половине пятого приходят на ферму, каждая со своими новостями. Мне и радио слушать не надо. Все новости прямо на работу ко мне приходят! Говорят, что вальс вы с Василисой танцевали очень даже хорошо!

     – Последний танец даже у знаменитых пар признается, как лучший танец в их жизни. А мы свой последний вальс покружились вправо-влево, так себе, посредственно… Вчера посмотрел, даже удивился: как за эти два с половиной года молодежь подросла!