Арм. восп. Гл. 20. Часть 3

 Штаб дивизии охраняли не менее четырех постов караула. Около полуночи друзья решили, не дожидаясь Ольховского, как тот и предлагал, укладываться на ночлег. Втроем, вместе с полковником, в летучке будет душно, поэтому Володя – рослый, мошной комплекции расположился на левом верстаке летучки, Георгий – в просторной кабине Урал-375. Остальные четверо ребят, после тяжелой изнурительной работы,  еще с вечера мирно похрапывали во второй летучке.
 
     Время от времени просыпаясь, Георгий еще слышал доносившиеся из штаба возгласы генерала, командиров и начальников штабов полков и батальонов. Учения офицеров в первые сутки продолжались часов до трех ночи. Далее – спокойный, глубокий сон.

     Проснулся Георгий в половине восьмого. Выйдя из кабины, он вместе с утренней прохладой почувствовал пьянящий аромат утреннего соснового бора. Со всех сторон доносилось пение и щебетание неугомонных лесных птичек. Пробивающееся сквозь сосновые ветви солнце поднялось довольно высоко, но среди деревьев еще просматривалась несмелая дымка легкого тумана. «Теплым и безветренным будет сегодня денек» – почти вслух произнес Георгий. Осмотрелся вокруг. Полковник, в спортивном костюме, на площадке «приема техники» не спеша, умеренно делал утреннюю зарядку. Дождавшись, пока полковник закончит свои обязательные два десятка приседаний и ходьбу на месте, Георгий приблизился.

     – Не спится, Гоша? – донесся степенный голос Ольховского. Когда полковник был не в военной форме, любил он солдат называть просто по имени. Солдатам это нравилось.
 
    – Здравия желаю, товарищ полковник! Сейчас канистру с водичкой принесу. Умоемся.

     Нравилось им обоим, на учениях, умываться утром по пояс, поливая друг другу на спину из армейского котелка. Даже зимой. А сейчас, в июне, утреннее умывание по пояс на природе превращалось в почти дурманящую процедуру.
 
     После сытного завтрака, приготовленного поварами на вновь привезенной, чистой, воде, наступила пора безделья. Выспавшиеся и отдохнувшие на свежем воздухе ребята сами предложили выкопать вторую смотровую яму. Главное – копать в сосновом бору, на песочке – одно удовольствие! По плану развертывания их должно быть не менее двух. Георгий с Володей не возражали. Именно за этим занятием и застал их прибывший к штабу генерал.

     Подбежал водитель комдива.

     – Кто тут из вас Назаров?

     – Я Назаров, а что тебе?

     – Генерал срочно вызывает.

     Воткнув лопату в землю, Георгий, подбежал к комдиву, доложил.

     – Чем занимаетесь, старший сержант?

     – Решили выкопать вторую смотровую яму, чтобы было удобнее принимать машины, а если понадобится – то и подремонтировать их.

     – Еще вчера я вашу работу принял, оценил на отлично. Другие солдаты спят по палаткам…

     Георгий никоим образом не ожидал подобного поворота событий, поэтому честно признался:

     – Не привыкли, да и не могут наши ребята без дела болтаться. Вторую смотровую яму выкопаем, попробуем их укрепить бревнышками и жердочками. Укрепленные смотровые ямы прослужат больше. Для следующих учений пригодятся. Вокруг столько валежника и сухостоя… Заодно и лес подчистим. Кроме того, я убежден в том, что если солдат делом занят – у него никакие дурные мысли в голове не появятся.

     – Вы свою задачу выполнили. Может быть, вас обратно в часть отправить?

     – Товарищ генерал! Нам еще нужно будет полевые домики демонтировать, в машину погрузить, в целости и сохранности в часть доставить.

     – Другие демонтируют.

     – Товарищ генерал! Они весь крепеж растеряют. Панели свалят аж бы как. Всё перепутают. Как нам тогда на следующих учениях?

     – Хорошо! Продолжайте заниматься укреплением смотровых ям. Но, использовать только валежник и сухостой.

     После беседы с Георгием генерал отдал приказ: всем солдатам и сержантам не валяться в палатках, а приступить к очистке соснового бора от валежника.
 
     Уже к вечеру второго дня учений сосновый бор словно преобразился. Стал походить на заповедную, а может быть санаторную, или курортную зону. Генерал был в восторге!

     Учения с офицерами завершились после девяти вечера. Генерал умчался куда-то, поручив своим заместителям назавтра свернуться, и после обеда построить колонну для возвращения в воинские части.

     Вечерело. Четверо ребят разместились на ночлег, Георгий с Володей поставили металлическую печурку в одну из больших воронок, оставленную минувшей войной, покрытую мягким зеленым моховым ковром с редкими кустиками душистого багульника. Грели чай в котелке, мирно беседовали, глядя на несмелый огонек в печурке. Тихо, безветренно, ни единого комарика.

     – Возьмёте третьим, к огоньку? – раздался неожиданный голос полковника Ольховского.

     – Присаживайтесь, товарищ полковник, – предложил Володя, переставляя свой полевой складной стульчик на свободное место, – я сейчас еще стул принесу.

     В новой компании, удобно разместившейся около открытой печурки, создалось неловкое минутное молчание.

     – Хочу я, ребята с вами побеседовать. Вот так, наедине. Лучшего случая у нас и быть не может.

     Полковник, взяв палочку, пошевелил дрова в топке.

     – Хорошо мне с вами служилось. Выбрал я вас двоих в самом начале вашей службы. Цыбанцева – первым. Тогда мне подумалось, что человек, потерявший родителей, но не потерявший себя – заслуживает особого внимания. А тебя, Назаров от того, что ты вырос третьим в обычной крестьянской семье, да еще с малых лет без отца. Я тоже был в семье третьим. Тоже без отца. Старшие братья всё на меня взваливали. А мне куда деваться? Приходилось по дому практически все делать. Выбрал я вас и не ошибся.  Припомни, Назаров: сколько раз мы вместе на учения выезжали?
 
     – Не считал, товарищ полковник. Наверное, раз десять, не меньше.

     – Так вот. С вами на учениях я абсолютно спокойно спать ложился, зная, что зимой – не замерзну, летом – комары не закусают. Видел, как вы по очереди всю ночь огонек в печурке поддерживали, но и лишку не натапливали. Водичка всегда свежая, чтобы умыться, или чаек вскипятить. Сухие дровишки всегда заготовлены. А помните ребята, как прошлой зимой вы оба мое терпение испытывали?

     – Товарищ полковник. Вы тогда сами приказали всем спать ложиться, а кто первым от холода проснется – тому и печку растоплять… – пытался оправдываться Георгий.

     – Знаю, знаю я, что вы тогда оба не спали. Решили испытать мое терпение? Подшутить? Дескать, сержанты спят, а полковник за печкой следит, чтобы эти сержанты не замерзли. Поднялся я тогда, печку растопил. Как говорится, сам сказал – сам сделал. Но я на вас не в обиде. Просто я еще один урок для себя получил.

     Подкинув несколько приготовленных чурочек дров в печку, продолжал:

     – Генерал остался очень доволен вашей работой и докладами на сегодняшних учениях. А вот зампотех саперного батальона растерялся. На простейшее замечание комдива свалил все на солдат, своих подчиненных. Генерал ему прямо сказал, что тот не справляется со своими обязанностями, что поставит на его место старшего сержанта Назарова, от которого пользы для Армии в десяток раз больше будет. Поручил мне поговорить с тобой, Гоша.

    – Какой из меня зампотех батальона? Тем более – саперного! У них все автомобили допотопные. Бывал я у них в автопарке. Комбатовский козелок ремонтировал.

     – Вот потому и допотопные, что не могли вовремя перебросить свои понтонные установки на новые автомашины. Припомните, ребята, как пару лет назад вы со своими бочками Гвардейские минометы на ЗИЛ-157 перекидывали. А понтонные установки, я думаю, не сложнее перекинуть.

     – Товарищ полковник! У меня есть встречное предложение. – Вставил Георгий. – Если мы с Володькой возьмемся возглавить работы по переоборудованию этих понтонов? Десятка полтора ребят нам в подмогу и через две недели двадцать машин будет переоборудовано. Но пусть будет это дембельским заданием.

     – Стоп! Стоп! – остановил полковник. Во-первых – нет у нас сегодня новых машин. Во-вторых – я подумал и решил, что дня через два-три вы и без этого дембельского задания в запас отправитесь. Главное – генерал не возражает. Просил побеседовать с вами на тему остаться и далее служить. Можете на сверхсрочную старшинами на пять лет, можете офицерами, но уже – на двадцать пять. Месячные курсы при штабе округа пройдете и получите звание младших лейтенантов.

     От такого известия лично у Георгия перехватило дыхание. Володька – тоже побледнел. Полковник, не дав ребятам опомниться, уточнил:

     – И каким же образом эти огромные тяжеленные понтонные установки ты, Назаров, намерен так легко перекинуть?

     Георгий, еще не придя в себя, начал рассуждения:

     – Я бы объявил учения понтонщикам. Проехали бы они на учебный центр, до озера, где танки по дну ходят, сбросили бы свои понтоны в воду, и за работу. Если понтоны сбросить – на автомобиле остается одна рама с лебедкой, да с  направляющими для схода понтонов. Перекидывай эту раму на новый автомобиль и дело сделано. Затем – затягивай свои понтоны уже на новые автомобили…

     Полковник призадумался, покряхтел, поцокал языком, признался:

     – А и в самом деле так проще и легче будет. Ну и выдумщик ты, Назаров!

     – Рационализатор! – в унисон ему добавил Володя.

     Полковник, видимо, еще раз продумывал метод переоборудования понтонных установок, призадумался, затем поднявшись, как всегда, напомнил:

     – Вы сегодня меня не дожидайтесь. Мы с офицерами посидим в штабе. Пойдем, Цыбанцев в летучку.
    
     Через пару минут Володька, подойдя к Георгию, шепотом проговорил:

     – Полковник нам с тобой, в благодарность за хорошую службу, бутылку коньяка подарил…