Королева пуантов

Уютный ресторан при казино -
паштеты, устрицы, игра, икра, вино
и романтическая скука.

Рука в брильянтах, бег рулетки, баккара,
тугая прядь в который раз прокрашенных волос
флиртует, пьёт шампанское, жеманится, жуёт кокос.

Ах, бога ради, извините – ананас!
Что делать: предают нас всякий раз
плебея неразборчивые вкус и глаз!

Мадам «Семнадцать»
в этой обстановке – очень кстати:
азартная, как все стареющие тати,
бросает на игорный стол, забавы ради,
невесть откуда взявшиеся тысячи.

К её услугам – светские хлыщи,
изящные как их поношенные вещи,
и новоявленного Сен-Жермена шёпот вещий.

А тот, кто говорит: «Матильда – дура», – тот клевещет!
Европа от восторга мрёт и Ковент-Гарден рукоплещет,
а с Азии-старушки – не взыщи:
не те, совсем  не те на континенте
завелись манеры и культура!
Навеки сожжена кондовой жизни партитура,
и юноши не красят больше пудрою прыщи,
что возникают от кишечника неправильной работы.
Махоркой пахнет там,
там пахнет кровью, пахнет потом.
Там нынче прямо говорят: «Европа, трепещи!»
А кое-кто того похлеще!
При всём при том, что лаптем ведь хлебают щи!

"Ах, господа, я к этой пролетарской вакханалии
таю в душе ничуть не меньше вашего претензий!"

"А я – особняка на Каменно-островском тишину,
да белизну ненужных никому теперь гортензий
печальные соцветья
в моём заброшенном, затоптанном саду.
Должно быть, бедные, пропали в восемнадцатом году,
не вынесли России лихолетья".

"Там, говорят, что некто Сталин и Ягода
нынче делают погоду...".

"О Сталине мы слышали с Марией Павловной историю одну:
что дескать писано мерзавцу на роду..."

"Да что там говорить, мадам:
трон Ники перешёл к убийце и уроду.
За душу мерзкую его я и целкового не дам!"

Судьбе согласно и наперекор годам,
живёт, жуёт себе вертлявая мадам
среди великих, вымирающих князей,
хотя сама ни сколь не знатна родом,
изящно кукиш показав царям, царицам, их народам.
И дом её - будто музей,
где самый главный экспонат, конечно же, она:
словоохотлива, блудлива и стройна.

Пусть новой Мировой войны встаёт безумная заря,
но первая любовница последнего российского царя,
второго князя подчистую разоря,
со внуками князей теперь заводит шуры-муры.

Россия скажет: «Старая карга! К тому же – дура!»
Европа восхитится: «O, ля-ля!»