***

***
Разве можно не любить стихи
Проза жизни - суета сует.
Рифмы жизни кривы и плохи
Сводят всю поэзию на нет.

Но ведь скучно, что, же для души?
Чем лечить от стрессов и грехов?
Повседневность, миски да ножи.
Я  тянусь за сборником стихов.

Растворился надоевший быт,
Наслаждаюсь музыкой стихов,
И со мною Пушкин говорит,
Мне стихи читает сам Рубцов.

Вместо строк - весенний резвый гром,
Дождь идет. Горланят  петухи.
Не пойму ни сердцем, ни умом
Как же можно не любить стихи?

Что растут из пыли, из реки,
Из берез, из Млечного Пути.
Ночью, днем, некстати, вопреки.
Все растут. Не могут не расти.
*****
На даче.
По междурядью осторожно,
Не наступить бы невзначай,
А солнце так печет безбожно,
Что распласталась вся бахча.

Под листья спрятался проказник:
В ведерко полезай скорей.
А здорово зимой, на праздник,
Хвастнуть засолкою своей.

Уж раскапустилась капуста,
Ну а в саду - вишневый рай,
И гордости шальное чувство
За руки, труд и урожай.

Как на дрожжах растут томаты,
А перец зелен, но мясист.
А, в общем, все идет как надо.
Не надышаться - воздух чист.

Под вечер комары на фланги,
Фиалка пахнет и укроп.
Мы «затрубили» во все шланги,
Земле устроили потоп.

После жары глотала жадно,
Ну,  наконец-то водопой!
 На тлю немножечко досадно,
Дадим и блошке тоже бой!

Капуста радостно шумела,
И мыли спинки арбузы,
Смущенно земляника рдела,
Лежали тыквы как тузы.

И радуюсь земли отдаче,
Любовь и душу ей отдам.
И гордо шествую по даче,
Как будто я герой труда!


***
Летнею жарою изнуренный,
Сладким сном уснул в тени пастух.
И в посадку забрели бурены,
Отбиваясь все хвостом от мух.

С косточками жадно они ели
Абрикосы сладкие как мед,
А под вечер притащили еле
Полный с костомахами живот.

Жалобно мычала Марта наша.
«Что ж, дорезать!»- «дохтора» итог.
Причитала с ревом баба Глаша,
«Дохтора» толкая в правый бок.

Но буренка, будто все уж знала,
Но с мольбой смотрела ей в глаза.
Бабе Глаше душу вынимала
По-коровьи крупная слеза.

Из весны в осень.

Я как-то быстро проскочила лето,
Как будто сразу в осень из весны:
Мне милой юности не снились сны,
Я по ночам не пропадала где-то.

Любимых как перчатки не меняла,
Не любовалась томною луной,
Не задыхалась юностью хмельной,
Я как-то очень быстро взрослой стала.

Как будто юность потерялась где-то,
Шагнула сразу в завтра из вчера.
Теперь я осень - мудрая пора,
А сердце до сих пор не отогрето.


***
Почему стихи не снятся мне?
Чтоб проснуться и строчить, строчить
Или кто-то б нашептал извне,
Чтобы душу рифмою лечить.

Нет, не сняться легкие стихи.
Просто слышу, как метель поет,
Просто череда и лопухи
Просятся в рифмованный блокнот.

Я с любовью нанижу слова
На строки невидимую нить.
И натянутая слова тетива
Может и возвысить и убить.
 
Пропущу по букве сквозь себя,
Оживут на клетчатом листе
И рябина, листьями рябя,
И роса на розовом кусте.

Ночь. И мысли. Рифмы. И строка,
А минуты сонны и тихи.
За пером потянется рука,
Всей душой, предчувствуя стихи



1837.
Их судьба на кончике пера,
Все подвластно прихоти таланта,
Взмах один - и нету дуэлянта,
Честь имею, а за честь – дыра.

Сказке что? Ей по нутру добро,
Но спешит рука, вручая чувства,-
Нелюбимой быть! До боли грустно,
Лишь Тазита сберегло перо.

А другой , из жизни, ни словца
Он не посвятил и поплатился…
Январилось. Тайный суд вершился.
И шагов лишь двадцать до конца.

Их судьба на кончике пера,
А его судьба в руках у Бога,
Вспышка- жизнь, но коротка дорога-
Тридцать семь! Бесчестная игра.

Наслаждаясь мерзкою игрой,
Ловко расставляли они сети
Из интриг дешевых, грязных сплетен.
Забавлялся «липовый» герой.

Дух поэта во весь рост восстал
Против геккеренов и дантесов,
Он переиграл игру повесы,
Этим все, расставив по местам.

Все за честь! За честь на эшафот!..
Жизнь его унес январь беспечный,
След, что нам оставил гений вечный,
Тот январский снег не заметет.


Заносчивый француз.

Два имени и три отечества
И везунчик, какой!
Оставил он след человечеству
И « глубокий» такой!

Казалось, чтоб все не двусмысленно,
Найден выход простой:
Романилось все да интрижилось,
Но женат не на той.

Припадочно ставки удвоенны,
Отступать не в крови.
Интриги и сплетни утроены-
Дело ведь не в любви.

Дуэльная дата назначена,
Примирению – нет!
На карте уж смерть обозначена,
Но спокоен поэт.

Везунчик, но все же аукнется
Тот злосчастный февраль.
От смерти спасла его пугвица,
А казалось деталь.

Кружевная душа

Ах, Наталья, ах, если б Вы знали,
Нагрешив не греша,
Что с огнем Вы все время играли,
Кружевная душа.

Ах, Наталья, ах, если б Вы знали,
Как ранима душа,
Легкомыслием в пропасть толкали,
Все надежды круша.


О балах да, о блеске мечтали,
Презирая стихи,
Ах, Наталья, ах, если б Вы знали,
Где друзья, где враги.

Сколько раз, вы судьбу искушая,
Доверяли не тем,
На балах красотою блистая,
Танцевали не с тем.

Сколько боли и сколько печали
Вы Ему принесли.
Ах, Наталья, но все, же Вы знали,
Ведь не знать не могли.

Шутка
А много надо ли дурнушке-то
На 35-ом то году,
Вот я опять в гостях у Пушкина
Беседу светскую веду.

А он не вдруг вздохнет украдкой,
А я … Мурашки по спине.
То улыбнется над тетрадкой,
То расцелует руки мне.

И сидя рядышком за картами,
Платок, который раз ронять.
Симпатий лучшими гарантами -
Поднять и ноги мне пожать.

Я млею от его ребячества…
Ах, мне б на место той княжны.
Да милые его чудачества
36-ой его весны.

***

Эхо резвого майского грома
Закатилось меж старых дворов,
А под крышею нашего дома
Поселилась семья воробьев.

Без прописки, формальностей всяких,
Несказанно так рады жилью,
Он, победно чирикая в драках,
Защищает жилплощадь свою.

Жизнь раскрасила вишни и сливы.
То как мачеха, то молодцом,
Подарила им самых красивых,
Самых лучших на свете птенцов.

И клюют они птичьи дилеммы,
Избегая рогаток, когтей.
И, казалось бы, птичьи проблемы,
А выходит все как у людей.



Шахтерская окраина

Я родом из края шахтерского,
Здесь с шахтою каждый «знаком»,
Тут серого больше, чем броского,
Говерла своя – террикон.

А ветры степные безжалостно
Так пылью нам души секут,
И шахта, не ведая старости.
Живьем похоронена тут.

А степь за пол-лета повыцвела,
Земля из разъехавших швов,
Кого послабее отчислила
Из сильных шахтерских рядов.

Шахтерская наша окраина,
Тяжелый твой груз – бытие,
Реальностью напрочь отравлена,
Не веришь в спасенье свое.


Не нас упрекать в лени, трусости,
Не нужен нам скромный покой.
И горько! От горькой ли участи
Иль горькой полыни степной?

Мужские руки.

Хочу я посвятить свой стих рукам,
Не женским. Нет. Большим и сильным,
Как два крыла, что рвутся в облака,
Что могут сделать сказку былью.
 
Подвластны им комбайны и станки,
Отбойный молот, кисть и скрипка.
Им служат космос и материки,
Жар Птица, Золотая Рыбка.

Ну, а мозоли, шрамы – пустяки,
До мастерства идти, до совершенства.
Себе, природе, жизни вопреки.
Вперед и только, презирая бегство.

Ну, а отбросив силищу в сто жил,
Глыбастость, буйство отсекая,
Какая нежность в них до трепета души,
Какая чувственность шальная.

А сколько ласки в них и доброты
В больших, нескладных, мускулистых.
Они давно с пеленками на ты,
Легки движенья, осторожны, быстры.

И, убаюкивая нежно малыша,
Три триста счастья на ладони крупной.
Ведь у мужчин ранимая душа,
Лишь кажется стальной и неприступной.