О себе

Я родился в огне, в сорок первом...
Уж как месяц гремела война.
Кое-где немец стал важно "герр" нам,
И Советская власть сожжена.

Батя сидор свой тощий на спину
/Харчевались тогда так себе/
И, брюхатую мамку покинув,
Сам навстречу безвестной судьбе.

Долго, долго в горниле гореть им,
Как от гончих спастись и лисе б.
Разрывная ему - в сорок третьем,
Когда дрались за Кингисепп.

Хорошо, что рука. Было б худо,
Если б... В общем уже инвалид.
Эх, фашист! Что наделал, паскуда?!
Уж за сорок, но жжет и болит!

Вдруг вернулся, а мне два годочка.
Дядей кличу родного отца.
Загадали, что вырастет дочка,
Ну, а я у них третий - пацан.

Как сейчас, помню, плавно на ногу
Усадил, как жокея, меня:
"Ну, сынок, догоняй понемногу,
Ты уже оседлал и коня!"

Без руки. Стал работать в кладовых
с недовольным, недобрым лицом.
А в тридцатых, тех лютых, суровых
Был отменным, под стать, кузнецом.

Рос в труде я. Корова, то козы.
Огород. А на улице - блажь.
Там и школа, и капали слёзы
Часто в книгу иль под карандаш.

Ну, а вырвавшись, тут уж в пример вам.
и в учёбе хоть был не дурак,
С кручи след я прокладывал первым
И показывал первым кулак.

Десять лет пролетели, как песня.
В сорок девять мой умер отец.
В ПТУ я пошёл и, хоть тресни,
Так мой предок вещал под конец.

А мечтал поучиться я в вузе,
/Был охотником, рыбу удил/
В вузе том, что по зверю. В Союзе
Таковым не дарят много сил.

И не мог отца воле не внять я.
В ПТУ - слесарь новый и вот
Принимает в стальные объятья
Меня мрачный и тесный завод.

Как сложилась бы дальше судьбина
И куда бы меня завела...
Но пробила иная година -
Краснозвёздная в строй позвала.

Было лихо, но было и славно.
Как в гражданке я девок любил.
И когда заведу речь о главном,
Не скажу, что своё оттрубил.

В бытность, парясь ещё на заводе,
И свои, как по пальцам, грехи,
О любви, о тоске, о природе
Начинал бороздить я стихи.

Пел во славу родного народа.
Лил и правду кому-то во зло,
Но к перу не найдя ещё брода,
Ну, а тут меня как прорвало.

И порой, когда спали солдаты
И когда уже крался рассвет,
Я, шальным вдохновеньем объятый,
Уходил в тихий свой кабинет.

Так рождались стихи. И томленьем
Или страстью в ночи обуян,
Обнимал свою Лиру с волненьем,
Как в объятьях любимой, был пьян.

И решился в Литературный,
При Союзе писателей что,
На завистливый конкурс культурный
У своих виршей скинуть манто.

И под гнётом тревог и сомнений,
Когда тешил природу уж март,
Я четырнадцать стихотворений
Словно вывел на спринтерский старт.

А Парнаса заснеженный конус
Не растаял от "стансов" моих.
Я не выдержал творческий конкурс,
Видно, слишком беспечен был стих.

Пыл же мой не угас в это время,
Хоть Олимп мне и ближе не стал.
Снова нёс я бессоницы бремя
И по-прежнему борзо писал.

И пером всё точнее владея,
Я почти уже книжку листал.
И тогда мне другая идея -
Я в свой "пед" документы подал.

В срок закончил его и успешно.
На литфаке науку я грыз.
Потому и женился поспешно,
Что студентки тиранили вдрызг...

Дочка тоже науку таранит -
На ин.язе, на первом пока.
А жена - метрдотель в ресторане
И любимого нянчит внучка.

На Парнас я прогнозов не строю.
И хотя уже меньше грешу,
Я, признаться, коллеги, не скрою -
Ещё много стихов напишу!

27.06.1989