uprising

Вообще должно быть написано сплошняком, но тогда вряд ли особо искушенные уловят ритм. Но и так нет гарантий...

И застывали реки, и замерзали звезды, и расплавлялись сталью огромные глаза.огромные глаза.

И отзывалась нежность, но отзывалась поздно, и растекалась лавой та горькая слеза.

И трепетали веки, и содрогались листья, и говорила тихо огромная тоска. 

И я молила Бога, и забывала сущность, но не взмывала ввысь я, туда, под облака. 

Я не бежала верно, я не чертила карты, но так мечталось счастье, что верилось почти.

Я для чего-то где-то, но я не помню больше, и только тихим вскриком вновь глупое "прости". 

Но замирало небо, но оживали бредни, но откликалась живо та радостная чушь. 

И не смущалась грубость, не изменяла ревность той, что пыталась стать вдруг - да Продавщицей душ. 

И размывались сказки, и растворялось " было",  и не хватало капли из атомов воды

Я говорила просто, я не хотела столько, чтобы со мной случилось предчувствие беды. 

Но не забыла время, но не дарила света, и лишь играла смело я свой победный туш. 

Я расставляла сети, я только не горела, и растекалась мраком та несмываемая тушь.

Я убегала - было, я не сумела - трус! - но я дышала телом, кораллом ярко-алым под кожей из медуз. 

Я не сдавала карты, я не играла в покер, но я душой дышала, каемкой бледно-алой вокруг улыбки-джокер. 

Нет, не шептала страстно, нет, не бывало даже, я только сочиняла любовь бездонных глаз. 

Я не росла с годами, я только прорастала какой-то грубо-робкой из всем известных фраз.

И не играла арфа, и омрачнялись своды той светло-невесомой ошибкой пустоты. 

Я снова проиграла, во всем продешевила, что даже как-то грустно от копоти мечты. 

Не зажигала свечек, не напевала песен, не означала много на малых скоростях.

Я так молила Бога, что позабыла сущность, давясь в своих страстях. 

И все казалось-мнилось, и верила-ждала, но как-то растворилась ярости обид. 

Я собирала паззлы, я сочиняла ритмы, чтобы кому-то даже захватывало дух. 

Я проникала ливнем, я просочилась тьмою, я не возникла просто: ждала танца Земли.

 Но снова заблудилась, орбиты стасовала, и я ошиблась горько: исчезли корабли.  

И только так играли, и только так ходили, его не изменили: регламент - пыль веков. 

Скрижали создавали, все кодексы хранили, но шахматы сбивались, не зная смысл ходов. 

Галактики бежали, Вселенные не спали, но я-то заблудилась кометой средь планет. 

Огня не разжигала, пылала, как умела, и все-таки обидно: я знаю, что был свет. 

И спутники парили, и гасли маяки, но астероид вспышкой рвал атмосферы ткань.

 Я чувствовала космос, порой мне было страшно, но я не знала яда не умирать от ран. 

Я раздирала кожу, я вновь пугалась тени, но в глубине печали отчаяния нет. 

Я не спала ночами, не улыбалась вовсе, я не считала, так-то, прошедших мимо лет. 

Но как-то изменилось, но радуга разбилась, в июле стало зябка без шали и носков. 

И так хотелось "будет", но вновь молчало сердце, и потому лишь только придумала любовь. 

И огранялись камни, и раз резались травы, так тонко, невесомо, как паутинки дней. 

И отворялись двери, и говорились речи, все снова уходило, и становилось, Боже, на шаг еще больней. 

И возникали смыслы, и доверяли знаки, но символы теряли опору и запал. 

И пламя погасало, и небо ужасалось, но кто-то пылью сыпал тайком в чужой бокал

И лабиринты ждали, и галереи пели, и снова созревала багряней в черно-сером вечерняя гроза. 

Я повторялась... Мне нравится, что застывали реки, и замерзали звезды, и расплавлялись сталью огромные глаза.