Палач

Мир устал от хромого бессилия,
Невозможности вершить правосудие.
Отказавшись совсем от насилия
Адекватного лишились оружия.
Кому выгодны люди безвольные,
Не способные к зрелым решениям?
Подавив в себе мысли крамольные,
Так покорны к любым унижениям.
В своей келье пред образом господа,
Лишь молитву ему пробурчав,
Я, немного страдая от голода,
Принял путь покорно палача.

Через час, стоял я возле дома,
Где прихожанка с дочерью жила,
Подобно бабам древнего содома,
Распутна и порочна та была.
От дома доносились волны смеха,
Мужского рыка и девичьих стонов.
Хоть не хотелось быть для них помехой,
Но запер дом, как банку помидоров.
Под дверь им вылил литров пять бензина,
Побольше чтоб вовнутрь налился.
Как ворох сена вспыхнула домина,
Лишь только подошла огня стезя.
Веселье в миг сменил тот самый ужас,
Что грешников пред смертью настигает.
Из окон дома вместе с дымом, тужась,
По очереди вниз народ сигает.
А там несчастных колья настигают,
Которые для них господь оставил,
Моими, в землю закопав, руками.

Я шел домой. В ушах гудели крики.
В волнении руки без конца тряслись.
Оставил, точно чертовы улики,
Без них никак нельзя ведь обойтись.
Заснуть мне не давало возбуждение.
В молитве стойкость веры попросил,
И для умерших, все же снисхождение.
Огонь их души Богу возвратил.
Прочел попозже в утренней газете,
Что выжить никому не удалось.
Но ничего, ни слова об аскете,
Которому тот крест нести пришлось.
Не будет он мне непосильным грузом,
Тихонько понесу душой скрепя.
Ведь в миг, когда мы убираем мусор,
То поневоле пачкаем себя.
Закрыл глаза - привиделась картина:
Огонь вокруг и рушится стена,
А за окном из кольев ждет перина -
Накрыла обреченности волна.
И вдруг весь ужас той ночной расправы,
Я на себе так четко ощутил,
Что "все - ошибка" вторил смысл здравый,
Но сам же у себя "Еще" просил.

Потом наткнулся на одну на статейку,
В которой речь о воре "Турок" шла:
Смог подкупить плюгавого ищейку
И на свободу тропушка вела.
С трудом достал соцветия Аконита.
Молитву, отжимая сок, читал,
Трава своим удушьем знаменита.
Молитвослов тем ядом пропитал.
Устроили свидание с "героем",
Ну, как не пропустить к вору попа?
Хоть говорить с ним не был я настроен -
Произошла словесная борьба:
- Зачем пришел? Встречал бы уж на воле,
Там скоро буду травушку топтать.
- Мне жаль тебя, ты очень болен.
Как будешь перед господом стоять?
- А я к нему пока не собираюсь,
И встреча наша очень далеко.
- Я только намекнуть тебе пытаюсь,
Что твой "конвой" довольно глубоко.
Освободись от помыслов прескверных -
Лишь так на волю выйти сможешь ты.
Дух заточен в хотениях эфемерных.
В тюрьме пороков - воли не найти.
- Все о своем, о "Божьем" рассуждаешь.
Решил, поддамся с горя шантажу?
Я лучше на земле по наслаждаюсь,
А срок в аду попозже отсижу.
- Тогда возьми с собою эту книгу
И на досуге просто полистай.
Хоть благодати все же не достигнуть,
Но ближе к Богу точно должен стать.
Ему я протянул молитвослов,
А руки защищал слой парафина.
Не вытащит никто из докторов
Вора из лап сильнейшего морфина,
Когда на кожу яд тот попадет.
Но без сомнения книгу он берет,
И с нею удаляется обратно.
Охранников тюрьмы предупредил,
Чтоб с заключенным были аккуратны,
Что проклят Турок, так же убедил.
А если что случится - вещи сжечь.
Не трогая их голыми руками.
Иначе рядом с ним придется лечь,
В проклятье том, с закрытыми глазами.

На утро снова я читал газету,
Статью "Религия - прислуга власти".
"Как не стремилась церковь к паритету,
Но честолюбие - ее болезнь отчасти."
В ней Автор - Аноним, писал, что вера
Всегда была товаром для господ.
А искренность священников - химера,
Держащая в узде простой народ.
Сей Аноним с завидной частотой,
Статьи свои в газете публикует.
В них выделяет жирною чертой,
Что государство церковь кредитует.
Но мысли мои были о событиях,
В которых роль убийцы разыграл.
Их, как детей греховного соития,
Я с сожалением в сердце принимал.

На проповедь народ вдруг потянулся,
Забилась церковь грешными людьми.
В них интерес ко мне видать проснулся,
Не веру же все разом обрели.
Я говорил про то, что дух первичен.
Материя, лишь результат его.
Что с Богом жить мы сможем вечно,
А без него не будет ничего.
Но свет ученья в их душевной мгле
Тускнел. Я ощущал его ненужность:
У сильных дух определяет бытие,
У слабых бытность порождает сущность.
И чтобы не зависеть от страстей,
В лишениях воля обретает силу.
Зевали люди от таких идей:
"К чему лишения, Господи, помилуй"?
Я с тем ушел и не закончил речь,
За мною в спешке зашагали трое.
И избегать бы мне подобных встреч,
Но не оставят беглеца в покое.
Один проник в мою обитель гость,
Другие двое при дверях остались.
Блеснула позолотой его трость,
И власть с презрением на лице читались.
- Чем так обязан? - начал было я.
- Пришел, любезный, сделать предложение.
- Мне вера не позволит к Вам в мужья,
Ведь нахожусь у Бога во служении.
- Не знал, что церковь превратилась в цирк,
Теперь здесь и шуты обряды служат?
- Ирония для нас особый шик,
Она разбавить важный тон поможет.
Так, что же предложить хотите мне?
- Поддержку власти и в деньгах достаток.
За это Ваша преданность вполне,
Послужит, как умеренный задаток.
- Расплата же, какою будет Вам?
- Повелевание душами людей.
- Сам черт проник в священный храм?
Давно не слышал ничего глупей.
- Ты станешь для своих мирян пророком,
Научим этим стадом управлять.
А увлечешь людей идеей "Бога"
И сможешь "их руками" убивать.
Смотрел на трость и думал про себя,
"Неужто он все знает о убийствах?"
- Людей за скот вы признаете зря,
Я не помощник в ваших кровопийствах.
- Ты на свободе только потому,
Что можешь быть полезен государству.
И благодарность выразишь ему,
Не поддаваясь глупому бунтарству.
Нас ждет с тобой немало впредь побед,
Ни каждый о которых мог мечтать.
Так, что молчишь? я снова жду ответ.
- Ты очень здорово умеешь убеждать.
- Толпа к своим грехам у нас слепа,
Не заставляй меняться горожан.
Скажи "Вы посмотрите на себя",
И у тебя не будет прихожан.
А если скажешь им, что плох другой,
Руками обращаясь к небесам.
Что дьявол соблазняет в час лихой,
А сами не виновны, ни на грамм,
То они дружно, бойкою толпой,
Построят в твою честь великий храм.
- Что ж, я согласен, Выбор не велик.
- Тогда удачи, она будет кстати.
Быть может это вовсе не тупик.
Посмотрим, что же будет в результате.

В почтовый ящик кинули письмо -
Рекомендации по моей "работе".
Идеей Анонима все оно
Пронизано, с купюрой в обороте.
Не взглянешь на послание без тоски,
Учить задумали "секретам".
А был бы поп умен, как и они,
Давно бы продавался в кабинетах.
Впредь, проповедь была согласно им,
Поверхностной, зазывной и циничной.
От недовольства масс новокаин -
Так отдавала запахом больничным.
Народ, зато идеями проникся,
Тем более, нас пресса поддержала.
Когда прилюдно о благах молился,
Она о них впоследствии писала.
И если вдруг я указал на вора,
В одно мгновенье он лишался "кресла".
Печально лишь, что в рамках договора,
Указывал на тех, кто интереса
Не представлял эгоистичной власти.
А речь моя прикрытием отчасти,
Служила политическим процессам.
Держался из последних сил,
Трепала душу скрверная греховность.
Спать перестал, а лишь просил,
На время выдать хладнокровность.
Как только к власти я вошел в доверие,
И посвящен был в круг "больших" людей,
Воспользовавшись их высокомерием,
Решил игре приблизить апогей.
Собрал элиту в погребе своем,
Предлог придумал - выгодный проект.
Вокруг развесил свечи с мышьяком,
Чтоб получить желаемый эффект.
Когда расселись гости по местам,
Я двери склепа запер изнутри.
Билет в один конец достался нам,
Ведь точка невозврата впереди.
Ударил резкий запах чеснока,
А в горле ком стесняющий повис.
- Отправлюсь с вами в мракобесный ад,
И прослежу, чтоб точно добрались.
Ведь Бог на землю посылает нас,
Чтоб мы могли дух слабый укрепить.
Но в суете грешим за часом час,
А там где тонко, рвется веры нить.
Идеей, стать к Вам ближе, я гоним,
Писал статьи три года в газетенки.
Под псевдонимом тайным - Аноним,
Читали ведь те самые колонки?
Потом рискнул в ловушку к Вам попасть,
Пойдя при этом на убийство.
Рассчитывал, что напускная власть,
Достичь позволит нам единства.
На верность лжи в итоге присягнул,
Чтоб на краю решить, что делать с вами
Но в эту пропасть я лишь подтолкнул,
А прыгнуть в бездну вы решили сами.
Агония тревожит вам тела,
Ко мне тихонько подступая.
Лишаюсь в муках плотского тепла,
Жаль только - не увижу рая...

Когда заснули грешники в подвале,
На лицах белых сохраняя боль,
Уже о власти бренной не мечтали,
Мечтали просто обрести покой.